Глава 13Расширяя круги сострадания
Только в открытом пространстве, в котором нет оценок и осуждения, мы можем признать то, что чувствуем. Только в открытом пространстве, свободном от ограничений наших представлений о реальности, мы можем по-настоящему увидеть, услышать и почувствовать других. И тогда мы действительно сможем быть поддержкой для них.
Говоря о сострадании, мы обычно имеем в виду работу с теми, кому в жизни повезло меньше нас. Поскольку у нас больше возможностей, хорошее образование и здоровье, мы должны быть сострадательны по отношению к тем несчастным, которые всего этого лишены. Однако, работая с учениями о том, как пробудить сострадание и помогать другим, мы осознаем: сострадательные действия – это работа с собой в той же мере, что и с другими.
Сострадательная активность – одна из самых глубоких практик. Нет ничего сложнее, чем взаимодействие с другими. Нет ничего сложнее, чем общение, наполненное состраданием.
Относиться к другим с состраданием – непросто. Быть рядом с кем-то всем сердцем – будь то наш ребенок, супруг, родители, клиент, пациент или бездомная женщина, которую мы встретили на улице, – значит не отворачиваться от этого человека, а это значит не отворачиваться от себя. Мы должны позволить себе чувствовать то, что чувствуем, и не отталкивать свои переживания. Мы просто принимаем себя, даже то, что нам не нравится. Для этого нужна открытость, которую в буддизме иногда называют пустотностью, – состояние, в котором мы ни за что не цепляемся и ни на чем не фиксируемся. Только в открытом пространстве, в котором нет оценок и осуждения, мы можем признать то, что чувствуем. Только в открытом пространстве, свободном от ограничений наших представлений о реальности, мы способны по-настоящему увидеть, услышать и почувствовать других. И тогда мы действительно сможем быть поддержкой для них.
Недавно я разговаривала с одним стариком, который последние четыре года живет на улице. На него никто никогда не смотрит. С ним никто никогда не разговаривает. Иногда прохожие дают ему немного денег, но никто не смотрит ему в лицо и не спрашивает, как дела. Этот старик чувствует себя очень одиноким, изолированным от общества, ему кажется, что он просто не существует для других людей. Разговор с ним напомнил мне, что суть сострадательной речи или сострадательного действия – это быть вместе с людьми, не отступая в ужасе, страхе или гневе.
Быть сострадательным – непросто. Каждый день мы взаимодействуем с другими людьми. Но когда мы начинаем помогать другим – больным раком, людям с ВИЧ, женщинам или детям, подвергшимся насилию, или животным, с которыми жестоко обращались, мы вскоре заметим одну вещь: тот, кому мы помогаем, провоцирует проявление наших нерешенных внутренних проблем. Рано или поздно появится тот, кто сумеет нажать на все наши болевые точки. Мы начнем ненавидеть его или бояться, нам будет невыносимо его присутствие. Так происходит всегда, если мы искренни в своем желании приносить пользу другим. Рано или поздно проявятся все наши нерешенные проблемы, и нам придется столкнуться с самими собой.
Роши Бернард Глассман – учитель дзен, который курирует проект помощи бездомным в Йонкерсе, в штате Нью-Йорк. Во время одной из своих лекций он поразил меня, сказав, что занимается своим проектом не для того, чтобы помогать другим. Он работает со слоями общества, которые раньше отвергал, потому, что, на его взгляд, это все равно что работать с теми аспектами себя, которые мы отказываемся принимать.
Это традиционное буддийское мировоззрение, но воплотить его на практике довольно сложно. Трудно даже понять, что мы отвергаем во внешнем мире лишь то, что не приемлем в себе, и наоборот. Но так это работает. Если мы сочтем себя безнадежными и опустим руки, то автоматически признаем таковыми всех остальных и откажемся от них. То, что мы ненавидим в себе, мы будем ненавидеть в других. Насколько мы сострадательны к себе, насколько мы готовы принять свои нежелательные стороны – настолько мы будем сострадательны к другим. Сострадание – это не проект по самосовершенствованию или идеал, в соответствии с которым мы пытаемся жить.
В учениях Махаяны[1] дается совет: «Во всем вини себя». Смысл его таков: «Мне так больно, потому что я слишком крепко за что-то держусь». Это вовсе не значит, что мы должны заниматься самобичеванием. Это не пропаганда мученичества. Этот совет подразумевает, что причина боли – в нашем желании, чтобы все всегда было так, как хотим мы. Но чаще всего, оказавшись в некомфортной ситуации, мы начинаем обвинять других.
Мы привычно воздвигаем барьер вины, который лишает нас возможности подлинного общения с другими, и укрепляем его своими представлениями о том, кто прав и кто виноват. Мы поступаем так с самыми близкими людьми, с политическими системами, со всем, что нам не нравится. Это очень распространенный, хорошо освоенный людьми способ почувствовать себя лучше. Вини других. Так мы защищаем свои сердца, то мягкое, открытое и нежное, что есть в нас. Вместо того чтобы принять боль, мы отчаянно пытаемся найти какое-то комфортное положение.
Этот совет предлагает нам изменить глубоко укорененную привычку гнуть свою линию во что бы то ни стало. Всякий раз, когда у вас возникает желание обвинить кого-то, обратите внимание на свои ощущения: каково это, так сильно цепляться за свою правоту? Каково это – обвинять? Каково это – отвергать? Каково это – ненавидеть? Каково это – кипеть праведным гневом?
В каждом из нас достаточно мягкости и доброты. Соприкосновение с этой мягкостью должно стать отправной точкой. В этом и заключается сострадание. Когда мы перестаем обвинять, возникает открытое пространство, в котором мы чувствуем свою мягкость и доброту. Мы будто смогли наконец дотронуться до огромной раны, которая спрятана за защитными покровами обвинений.
Такие буддийские понятия, как сострадание и пустотность, мало что будут значить для нас, пока мы не начнем развивать свою врожденную способность просто принимать боль с открытым сердцем и не откажемся от попыток немедленно обрести почву под ногами. Например, если мы злимся, мы обычно видим перед собой два выхода. Первый – винить других. Переложить всю вину на кого-то еще; направить все укоры на других. Другой способ – это стыдиться своего гнева и винить себя.
Чувство вины делает нас жесткими. Мы не только указываем на то, что «неправильно», но также хотим, чтобы все стало «правильно». Это касается любых наших отношений, будь это замужество или родительство, работа или духовное сообщество. Нам хочется сделать их «более правильными», чем они есть, иначе мы нервничаем. Возможно, они недотягивают до наших стандартов, так что мы постоянно улучшаем их, пытаемся сделать совсем «правильными». Если мы больше не справляемся с ситуацией, то объявляем ее «неправильной», ведь мы уверены, что это единственная альтернатива. Что-то или правильно, или неправильно.
Мы делаем себя правыми или виноватыми изо дня в день, каждую неделю, каждый месяц и каждый год нашей жизни. Нам кажется, мы будем хорошо себя чувствовать только в том случае, если правы. Мы боимся оказаться виноватыми, ведь тогда нам будет плохо. Но стоило бы проявить к себе больше сострадания. Что происходит, когда мы ощущаем свою правоту? Это довольно приятно: мы уверены в себе и многие нас поддерживают.
Проявите сострадание к тем аспектам себя, которые, по нашим ощущениям, необходимо уничтожить.
Но представьте, что кто-то с нами не согласен. Что тогда? Возможно, мы разозлимся и станем агрессивными. Если мы взглянем на это мгновение гнева или агрессии, то увидим, откуда возникают войны. Так начинаются расовые столкновения: из чувства собственной правоты и праведного гнева, когда кто-то не соглашается с нами. Это деление на правых и виноватых сужает наш мир. Мы хотим, чтобы ситуации и отношения были надежными и понятными, но это противоречит самой природе вещей.
Вместо того чтобы искать правых и виноватых, можно выбрать срединный путь. Мы можем посмотреть на это так: мы оказываемся на лезвии бритвы и не падаем ни вправо, ни влево. Следовать срединному пути – значит уже не так сильно цепляться за свою версию реальности. Наш ум и сердце достаточно открыты, чтобы принять простую мысль: мы делим мир на правых и виноватых, чтобы утвердить свое положение и обезопасить себя. Могут ли наш ум и сердце стать достаточно большими, чтобы просто пребывать в этом пространстве, когда мы не знаем, кто прав, а кто виноват? Можем ли мы просто войти в комнату с другим человеком, не решая заранее, прав он или нет? Можем ли мы слышать, чувствовать других людей такими, какие они есть? Это очень эффективная практика. Так мы понимаем, что все время лихорадочно пытаемся найти какую-то опору – сделать себя или других или правыми, или виноватыми. Но подлинное общение может возникнуть только в открытом пространстве без такого деления.
Неважно, о ком идет речь – о нас самих, наших любимых, начальнике, детях, местном сквалыге или о политической ситуации, – не закрывайте свои сердца и не превращайте других во врагов. Если у нас хватит на это мужества, то вскоре мы обнаружим, что больше не можем жестко делить всех на правых и виноватых. Все неоднозначно, все всегда меняется, и на любую ситуацию, в которую вовлечены люди, можно посмотреть с разных точек зрения. Пытаясь найти абсолютно правых и виноватых, мы обманываем самих себя.
И здесь перед каждым возникает важный вопрос: как мы вообще собираемся что-либо изменить? Как сделать так, чтобы агрессии в мире стало меньше, а не больше? Мы можем перевести это на личностный уровень: как мне научиться общаться с тем, кто причиняет боль мне и многим другим? Как мне следует говорить с другими, чтобы это что-то меняло? Как следует себя вести, чтобы в общении все опирались на присущий нам разум? В случае потенциального конфликта как быть, чтобы никто не пришел в ярость? Как мне говорить, чтобы в тупиковой ситуации забрезжила возможность решения? Как мне общаться, чтобы растопить лед и обе стороны проявили сострадание?