— Работа как работа. Довольно вонючая.
— Вот как? Жаль это слышать.
Пит посмотрел на стену: там, где он провел пальцем, стирая слой пыли, остались длинные светлые дорожки и множество грязных отпечатков.
— Еще одна порция правдивых слов? — Вики слегка подвинулась назад и выпрямилась, садясь поудобней. — Хотя, знаешь, на днях у меня забавная штука вышла. У нас есть одна старая дама, ее зовут Анна-Мария, так она с тех пор, как я там работаю, ни разу с инвалидного кресла не вставала и за все эти годы ни одного словечка не произнесла, и естественно, все твердили: ах, Анна-Мария совсем из ума выжила, даже разговаривать разучилась, только и может, что на инвалидном кресле повсюду раскатывать да на людей налетать. А тут стою я возле сестринской и вдруг чувствую, меня кто-то за руку берет. Смотрю, а это Анна-Мария в своем кресле подкатила ко мне и говорит, улыбаясь во весь рот: «Привет, Вики!»
Питу рассказ сестры доставил огромное удовольствие. Он прямо-таки чувствовал, как внутри у него теплой жидкостью разливается счастье.
— Какая чудесная история, Вики! — сказала Люси.
— Да, это было очень мило и приятно, — признала Вики. — Хотя вообще-то там никогда ничего приятного не случается, можете мне поверить.
И тут Пит, словно вдруг что-то вспомнив, попросил:
— Вики, расскажи Люси о Лайле. Как она собирается поступать в колледж.
— Ах, это… — Вики снова принялась яростно расчесывать шею, и на коже уже появились красные полосы. Затем она осторожно глянула на собственные пальцы и сказала: — Да, моя младшенькая, Лайла, и впрямь, может, на будущий год в колледж поступит. — Она подняла глаза и посмотрела на Люси. — Оценки у нее очень хорошие, и школьный консультант считает, что у нее есть все основания поступить в колледж со стипендией. В точности как ты в свое время, Люси.
— Серьезно? — Люси чуть не свалилась, сдвинувшись на самый краешек дивана. — Вики, но ведь это же здорово!
— Да, наверное, — сказала Вики, задумчиво подергала себя за нижнюю губу, потом слегка ее прикусила.
— Ну конечно, здорово! — снова воскликнула Люси.
Вики убрала ото рта руку, вытерла пальцы о брюки и сказала:
— Ага, а потом она возьмет и навсегда отсюда уедет, как ты когда-то.
Пит заметил, как мгновенно изменилось лицо Люси — ей словно влепили пощечину, — и она тихо сказала:
— Нет, она не уедет.
— Это почему же? — Вики опять попыталась сесть поудобней и, поскольку Люси промолчала, решила сама ответить на свой вопрос и несколько жеманным тоном, явно изображая сестру, сказала: — Да потому, глупая Вики, что у нее совсем другая мать, чем у тебя! Ну, спасибо тебе, сестрица!
Люси на секунду устало прикрыла глаза и ничего не ответила.
А Вики, оглянувшись на Пита, сказала:
— Знаешь, кто у них школьный консультант? Пэтти Найсли. Младшая из выводка этих «хорошеньких девиц Найсли». Ты их помнишь?
— То есть это Пэтти помогает твоей девочке поступить в колледж? — спросила Люси.
— Угу. Ребятишки в школе ее Толстухой Пэтти прозвали. Хотя, может, теперь и перестали — она ведь сильно похудела.
— Неужели они Пэтти Найсли прозвали Толстухой Пэтти? — нахмурилась Люси.
— Ну да, а что тут такого? Это же дети. — И Вики, помолчав, добавила: — Между прочим, меня на работе прозвали «противная Вики».
— Не может быть! — возмутилась Люси.
— Да нет, как раз может.
— Ты мне никогда об этом прозвище не говорила, — произнес Пит. — Впрочем, что с них взять, они там все старые, и в головах у них давно уже полная труха вместо мозгов.
— Да меня не пациенты так называют, а сотрудники. Я сама дня два назад слышала, как одна… наша медсестра сказала: «Вон идет эта противная Вики». — Вики сняла очки, и по лицу ее покатились крупные слезы.
— Ой, ну что ты, Вики, милая! — И Люси, придвинувшись к сестре, принялась поглаживать ее по колену. — Как это отвратительно с их стороны! Ты же ни капельки не противная, Вики, наоборот, ты…
— Нет, я действительно противная! Ты только посмотри на меня, Люси! — Слезы у нее продолжали течь. Они стекали ей на губы и, смешавшись с помадой, текли дальше.
— А знаешь что? — сказала Люси. Она вдруг перестала поглаживать Вики по колену и мягко, но требовательно по нему постучала. — Ты выплачься как следует, милая. Один разок можно и все глаза выплакать, это даже полезно. Господи, ты помнишь, что нам вообще никогда не разрешалось плакать?
Пит наклонился к ним.
— Люси права. Давай-ка выплачься хорошенько. Теперь ведь никто не станет твою одежду на куски резать.
Вики повернулась к нему.
— Что ты сказал? — Она вытерла нос рукой, и Люси мгновенно вытащила из кармана жакета бумажный носовой платок и сунула ей.
— Я сказал, что на этот раз никто не станет твою одежду на куски резать, — повторил Пит. — Такого больше никогда не случится.
— О чем это ты? — спросила Вики.
— Разве ты не помнишь? — удивился Пит. — Не помнишь, как однажды ты плакала, а мама, вернувшись домой, увидела это и всю твою одежду на куски разрезала?
— Правда? Неужели она действительно?.. — Люси была потрясена.
— Неужели она действительно это сделала? — следом за сестрой повторила и Вики, промокая бумажными салфетками лицо, мокрое от слез. Потом заодно промокнула и губы и вдруг встрепенулась: — Ой, погодите! О господи, я вспомнила! Да, она именно так и поступила, просто я совсем об этом забыла. — Вики посмотрела на Люси, потом на Пита. Без очков ее лицо выглядело моложе, но было все же слишком жирным, расплывшимся. — Но почему она это сделала? — с искренним удивлением спросила Вики.
— Погоди, — попыталась разобраться Люси, — значит, мама правда порезала твою одежду?
— Ну да. — Вики медленно кивнула. — Я тогда очень долго плакала, не помню из-за чего. Наверняка из-за какого-нибудь гнусного происшествия в школе. В общем, я все плакала и никак не могла перестать — ты права, Люси, они ненавидели, когда мы плакали, но тогда дома никого из них не было, только Пит, и он видел, как я сижу и все плачу, плачу… Я так сильно плакала, что и не слышала, как она вошла. Да, теперь я и впрямь все вспомнила. — Вики взмахнула зажатой в руке салфеткой, покрытой страшноватыми красными пятнами от размазавшейся помады. — Она очень тихо отворила дверь, вошла и сказала: «Немедленно прекрати это вытье, Вики», но, понимаете, я никак не могла прекратить… никак… Тогда она еще раз сказала: «Немедленно прекрати выть», взяла в швейном закутке портновские ножницы и прошла в нашу комнату… я помню только, как громко щелкали эти ножницы, но именно ты, Пит, первым понял, — Вики слегка повернулась к нему и снова приложила к лицу салфетку, — что она делает, и ты пошел и встал в дверях, а потом и я подошла, и встала у тебя за спиной, и все кричала: «Мамочка, не надо, не надо, мамочка!», а она все кромсала и кромсала мою одежду, а отрезанные куски швыряла на пол или на кровать. А потом она вышла из нашей комнаты и поднялась на второй этаж. — Вики умолкла, сидя неподвижно и глядя в пол. — О господи, — вздохнула она чуть погодя, — до чего же все-таки… она… меня… ненавидела!
— Но ведь она же сама эти платья для тебя шила, — сказала Люси. — Зачем же, скажите на милость, ей было резать их на куски?
— Так она уже на следующий день снова их сшила, прямо из кусков. Взяла и все куски на машинке сострочила. — Вики вяло махнула рукой. — Но куски она составила как попало, так что выглядела я … ну, не знаю… наверное, даже хуже, чем какая-нибудь оборванка, что сбежала из психушки. — Это Вики сказала, глядя прямо перед собой.
Все трое долго молчали, потом Пит — он по-прежнему сидел в неудобной позе, сильно наклонившись вперед — сказал:
— Послушайте, ребята, я недавно много о ней думал, и вот что мне кажется: по-моему, с ней что-то было не так с самого начала.
Сестры ничего не ответили, и снова все трое долго молчали. Люси нарушила тишину первой:
— Ну что ж, может, и так. И ведь ей еще пришлось с нашим отцом уживаться. Впрочем, — прибавила Люси, — выдержки у нее хватало.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Вики.
— Что у нее был сильный характер. И выдержка. Она же все время сомневалась.
— В чем сомневалась? Ей же ничего другого не оставалось. Ей попросту некуда было пойти. — Сказав это, Вики в очередной раз предприняла тщетную попытку заправить блузку в брюки.
— Она вполне могла бы всех нас бросить и уйти. И зарабатывать на жизнь шитьем. На себя зарабатывать. Но она этого не сделала. — И Люси умолкла, крепко сжав губы.
— А знаете, что я больше всего ненавидела? — спросила Вики, глядя на брата и сестру. И почти безмятежным тоном сама же ответила: — Те звуки, которые они издавали, занимаясь сексом. Когда наш папаша не бродил поблизости, что-то гнусаво бормоча, они отправлялись туда, — она указала на потолок, — и там этим занимались… в любое время дня и ночи… Меня тошнило, когда я это слышала — жуткий скрип кровати и те звуки, которые он издавал. Никогда в жизни я не слышала, чтобы еще кто-то из мужчин, занимаясь сексом, издавал такие звуки! — Вики высморкалась. — Черт побери, попробуй после такого с кем-нибудь нормально трахаться! Когда столько лет купаешься в дерьме…
— А я никогда и не пробовал, — признался Пит. — Даже не пытался. — Он тут же страшно смутился, лицо у него так и запылало, но Вики ободряюще ему улыбнулась, и он прибавил: — Я ведь отлично понимаю, что ты имела в виду. Моя комната была через стенку от их спальни, и ей-богу… — Пит быстро-быстро затряс головой — казалось, его бьет крупная дрожь. — Ей-богу, это было все равно, как если бы я там вместе с ними был.
— Погоди, — сказала Вики. — А знаешь, только он издавал те ужасные звуки. Ее и слышно не было.
Питу явно никогда раньше подобная мысль в голову не приходила, и он воскликнул:
— Эге, а ведь ты права! Ну, точно: она никогда ни звука не издавала.
— О господи! — воскликнула Вики и вздохнула. — Ох, бедная…