На самом-то деле все только-только начиналось! Жизнь мне еще не раз доказала существование правила: то, что сегодня ты считаешь эталоном, через год может оказаться лишь его жалким подобием.
Небольшое знание – небольшая граница с непознанным. Тебе кажется, что ты постиг весь мир! Однако новый опыт привносит иные знания, радиус возрастает, а длина окружности, увеличиваясь по формуле 2π × R, получает больший прирост! И вдруг ты прозреваешь: ба, вокруг еще столько всего неизвестного! А ведь еще вчера ты думал, что познал все.
И, если ты умный, продолжишь грызть гранит науки в поисках новых знаний.
Древний философ был действительно гением.
В мае нам предоставили пять выходных дней подряд. Мы шли по программе напролом, а какие-то экипажи, прибывшие даже раньше, чем мы, засиделись – то не было слотов, то инструкторов, то бедолагам назначали дополнительные занятия. Поэтому наши тренажерные слоты отдали им, а наш экипаж отправился отдыхать, на что мы с Александром Михайловичем совершенно не обиделись – уж очень выходные оказались вовремя. У нас был плотный график, мы действительно устали. Очень нужна была пауза, чтобы прийти в себя.
Михалыч решил посвятить освободившееся время борьбе с документами, готовясь к чек-райду. А я отправился в Солт-Лейк-Сити навстречу приключениям, которых я не имел ни до, ни после.
Денвер – Солт-Лейк-сити – Лас-Вегас
…Мы несемся по идеально ровному хайвею. CD-драйв[86] крутит неизвестную мне музыку, которая тем не менее мне нравится. Как позже выяснилось, музыка называлась «Аmeno – Era» (ремикс).
Периодически Левон включает какого-то, опять же до той поры мне неизвестного, турецкого исполнителя. Как только мелодия сменяется струнным проигрышем, Левон отпускает руль и начинает прихлопывать со словами:
– Я не люблю турков за то, что они устроили с армянами, но эта песня мне нравится!
Левон с определенным усилием говорит по-русски, все-таки прошло уже 18 лет, как он уехал из СССР. Некоторые фразы он произносит по-английски, но меня это вполне устраивает.
В последующие годы Левон стал говорить по-русски почти без акцента. Он несколько раз прилетал в Россию, гостил у меня, у своих родных, а в самом первом полете познакомился со стюардессой из «Аэрофлота», на которой впоследствии и женился.
Остановились перекусить. Левон уже успел мне рассказать историю местных бизонов, которых сначала чуть было не истребили под ноль, но потом популяцию восстановили. И теперь бизонов так много, что их без зазрения совести пускают на гамбургеры, пару из которых мы и соорудили в одном из заведений по дороге. Да, было вкусно!
После перекуса мы поменялись местами, теперь я за рулем.
Стало темнеть. На очередной заправке Левон полез что-то доставать из багажника, а я увидел в нем россыпь дисков с российскими исполнителями. Левон сказал, что диски ему прислала родня из Лос-Анджелеса, но он их еще не слушал. Мое внимание привлек диск российского дуэта «Тату» – сам я в те годы ими не интересовался, но где-то услышал, что они занимают высокие места в музыкальных чартах. И предложил Левону послушать.
Мчимся.
Левон очень любит небо и самолеты. Он потратил много денег и стал обладателем свидетельства частного пилота – PPL. Сейчас он набирает часы и готовится сдать экзамен на CPL, свидетельство коммерческого пилота. Он рассказывает мне, как проходило его обучение, где удалось полетать и как вообще это происходит в США. В его отношении ко мне сквозит нескрываемое уважение как к «настоящему линейному пилоту», что смущает меня и доставляет определенный дискомфорт – я чувствую, что мне многому можно было бы поучиться у американского «частника».
Начать хотя бы с того, что в России мы, курсанты летных училищ гражданской авиации, никогда по-настоящему самостоятельно (то есть одни в самолете) не летали[87]. Да и вообще о жизни в училище 90-х годов вспоминать иначе, как через боль и грусть, у меня не получается.
Я рассказываю Левону о работе в России, о полетах на Ту-154. Ему очень интересно: для него этот самолет является легендой, а его пилоты – чуть ли не Чкаловыми. Я пытаюсь разубедить его, настаивая, что мы вполне обычные люди.
Наступила темнота. Мы снова поменялись местами, я начал дремать… Засыпаю под «30 минут» «Татушек» и просыпаюсь под них же. И так несколько раз – Левону безумно понравился трек, он его слушал и слушал по кругу. Все-таки не случайно они в те годы забрались на вершины чартов.
Мы пересекаем прекрасные Скалистые горы… Уже ночь, трасса почти пустая. «Тату» упражняются в английском, мотор урчит, автомобиль несет меня в волнительную неизвестность. Ощущение ирреальности происходящего не отпускает. Еще два месяца назад я ютился в тесной гостиничной комнате в «Нефтянике», летал по ночным Кемерово и Барнаулу, а промозглыми февральскими днями искал квартиру, пытаясь одновременно понять, как молодой семье прожить в Москве на 20 тысяч рублей в месяц, снимая квартиру за 400 долларов.
А сейчас я под «Нас не догонят» мчусь через Скалистые горы в сторону Солт-Лейк Сити, и, если Левон все-таки не шутит, меня ожидает полет на одномоторном самолете в Лас-Вегас. С ума сойти! Нет, это все не со мной. Я сплю.
Девять часов хайвея позади. Мы на месте. Никогда прежде я так долго не ездил на автомобиле. Знакомлюсь с родителями Левона, располагаюсь в выделенной мне комнате. Душ. Спать. Левон говорит на прощанье, что прямо завтра мы возьмем самолет и полетим в Лас-Вегас, а мне все равно не верится, что он говорит это всерез.
Просыпаюсь. За окном восхитительное утро. Дом Левона стоит у подножья гор, на возвышении, с которого открывается шикарный вид на столицу зимних Олимпийских игр – 2002.
Левон куда-то умчался по делам, я общаюсь с его мамой. Она рассказывает, какой Левон хороший парень, как он увлекается авиацией и что она очень переживает по этому поводу. Милая, добрая женщина, дай бог ей здоровья!
Возвращается Левон, мы отправляемся в аэропорт. Становится очевидным, что слова о путешествии в Лас-Вегас не были шуткой. Остановились по дороге в агентстве по аренде автомобилей. Пока Левон решал какие-то вопросы, я ходил и глазел. Каждый квадратный метр был интересен, несмотря на то, что я уже три недели провел в Штатах.
И вот мы в аэропорту.
Я был наслышан, что в США это обычное дело (да и над головой в небе Денвера постоянно сновали маленькие «Цессны»[88]), но, естественно, сам никогда не арендовал частные самолеты. Я вообще не летал на чем-нибудь, размером меньше кукурузника, который в сравнении с этими самолетиками считается лайнером. Мне крайне любопытно познакомиться с тем, как все устроено в США, и я наслаждаюсь каждым моментом.
Сначала мы поднялись то ли к местному руководителю полетов, то ли к сменному начальнику аэроклуба, членом которого был Левон. Выяснили, что есть свободный самолет, правда, не тот, на который рассчитывал Левон – он хотел Piper Warrior («Воин»), а в наличии был Piper Archer («Лучник»). Отчего Левон сильно расстроился.
Но выбирать не приходилось. Левон взял ключи от самолета, и мы пошли готовиться. Точнее, готовился Левон, а я глазел.
Левон долго копошился вокруг самолета, сливал отстой бензина, качая головой и ругаясь на наличие примесей. Глядя на этот процесс, я почувствовал, как у меня засосало под ложечкой: «А стоит ли затевать такое рискованное мероприятие? Через горы лететь. А они скалистые…»
Но очередная проба дала чистый результат, Левон выполнил тестовый запуск и гонку двигателя. Все было all right – хорошо! То есть отступить уже не получится. Мы отправились в путь.
Почти сразу после вылета я на время позабыл о страхах, было совершенно не до них – меня поразил открывшийся сверху вид. Мы вылетали курсом на горы, покрытые снегом. На фоне синего неба они были изумительно прекрасны! Так, восхищаясь, мы и пересекли горы.
Увы, я не нашел ни одной своей фотографии – наверное, в тот момент просто не смог оторваться от созерцания красот. Но в интернете много снимков. Будет возможность, непременно побывайте в Солт-Лейк-Сити, а еще лучше – полетайте там. Не пожалеете, обещаю!
Изначально мы планировали выполнить посадку на аэродроме ближе к Лас-Вегасу, на дозаправку. Однако, пролетев 135 миль, обнаружили, что в баках осталось уже менее половины топлива: из-за очень плотного встречного ветра наша путевая скорость оставляла желать лучшего, поэтому мы пролетели совсем небольшое расстояние, а бензина потратили много. Надо принимать решение: продолжать лететь на аэродром, указанный во флайт-плане, рискуя к посадке остаться без топлива, либо садиться где-нибудь на дозаправку.
В лучших традициях CRM, посоветовавшись, мы выбрали второе.
Все это время пилотировал я, а Левон контролировал полет по навигационной карте. Прямо под нами оказался аэродромчик с асфальтированной ВПП и работающим метеоканалом, что для аэродромов общего назначения в США редкость. Метеоканал передавал встречно-боковой ветер 14–27 узлов[89].
Нас сильно трепало, но Левон по своей наивности не забирал управление у линейного пилота. Эх, дружище! Знал бы ты, как этот «линейный пилот» боялся облажаться! Я никогда в жизни не летал на таких маленьких самолетах, а тут и для большого лайнера условия жесткие!
Кроме всего прочего, это был исключительно визуальный заход, без какой-либо помощи от приборов, то есть «на глазок», и такие заходы я не выполнял со времени полетов на Ан-2. Станешь тут храбрым, ага!
Но отступить значило проявить трусость, в крови уже бурлил азарт, повышая уровень адреналина. Говоря прямым текстом – это была самая настоящая авантюра! Правда, не меньшей авантюрой было пустить меня вчера за руль автомобиля – права я получил лишь через три года после возвращения из Штатов, и опыта вождения авто у меня было значительно меньше, чем самолета.