– На это мне наплевать. Но если я тебе расскажу, одна женщина умрет. А я этого не хочу.
Наступило молчание, и Адамберг услышал, как скрипнуло колесико зажигалки. Он тоже поднялся, вышел на тротуар и закурил сигарету Кромса.
– Ты куришь? – спросил Декартье.
– Нет, курю только сигареты сына.
– Когда мы с тобой познакомились, у тебя не было сына.
– Нет, я впервые его увидел, когда ему уже исполнилось двадцать восемь.
– Похоже, ты совсем не изменился. Что ты предлагаешь?
– Который час?
– Шестнадцать пятнадцать.
– Сколько времени тебе понадобится, чтобы собрать шесть человек на улице Тревиз? Считай с запасом, в доме могут быть два входа, сам проверь.
– Двадцать минут после того, как закончим разговор.
– Очень хорошо. Через полчаса ты выставишь людей. Скрытно, в обычной одежде. Когда я пойму, что парень собирается ускользнуть, я тебе позвоню. Если это он.
– А потом?
– А потом они надевают форму, достают оружие и стараются быть как можно более заметными. Если ты увидишь, как мужик тридцати шести лет, темноволосый, с залысинами, с рюкзаком на спине или сумкой, выходит из дома торопливым шагом, испуганно озираясь, – это он. Еще лучше, если выскочит бегом, тогда это уж точно он.
– А заставишь его выйти ты?
– Да, я. Но я хочу, чтобы ты был там и взял его.
– А как ты собираешься его выкурить? Да, ты же не можешь мне сказать, я понял. А эта женщина – ты ее знаешь?
– Нет.
– Врешь.
– Вру. И вот еще что. Я не уверен, что он там. Правда, у него привычка в выходные сидеть дома. Не будет выходить – подожди. До самого вечера, если будет необходимо. Как только он вернется, поверь мне, надолго он там не задержится.
– Понял. Но как я объясню, зачем собрал шесть полицейских около этого здания?
– Придумай что-нибудь. Тебе позвонила женщина на грани отчаяния, ты предполагаешь, что готовится нападение, – да все что угодно, разберешься. Совершенно случайно заметив, что человек бросился бежать при виде полицейских, вы его повязали. Отвезли в участок, чтобы проверить, и сняли отпечатки.
– Это вроде бы логично, но выходит за рамки закона.
– С каких пор это тебя смущает? С тех пор, как ты выбил тому мужику сначала дверь, а потом глаз?
– Ну и что? Это был он. Или так, или он ускользнул бы от нас. Судья не захотел к нам прислушаться.
– Такое случается.
– Да.
– Ну что, ты идешь?
– Да.
– И еще самое важное: в его рюкзаке или сумке ты, скорее всего, найдешь компьютер, видеокамеру и записи на съемном диске.
– Записи чего?
– Не догадываешься?
– Ну и?..
– И ты мне их отдашь.
– Ты издеваешься, Берг, – сказал Декартье, невольно обратившись к бывшему подчиненному так, как когда-то его называл. – А мои доказательства? Зачем они тебе, мои доказательства?
– У тебя есть еще ДНК и отпечатки. Тебе что, мало?
Адамберг вернулся в кафе, не отнимая трубку от уха.
– Ладно, пойдет, – согласился Декартье.
– Если это действительно он. Я тебе ничего не обещаю. Но думаю, я не ошибся.
– Зачем тебе эти записи?
– Чтобы их уничтожить.
– Иначе она покончит с собой. Ладно, Берг, я понял.
– Который час? – снова спросил Адамберг.
– У тебя нет часов?
– Есть, целых двое, но они не ходят.
– Вот теперь могу точно сказать: ты не изменился. И это единственная причина, почему я тебе доверяю.
– Спасибо.
– Сейчас шестнадцать двадцать три.
– Вызывай своих бойцов. Я тебе позвоню. Держи мобильник под рукой.
Адамберг без спешки покончил с сэндвичем, не выпуская из поля зрения стенные часы, которые как раз попались ему на глаза. И стартовал только в 16:35.
Он спокойным шагом пересек улицу Тревиз. Вряд ли кто-то меньше напоминал полицейского, чем он. Набрал код, поднялся на четвертый этаж и тихо открыл дверь квартиры Фруасси. Он прошел через гостиную – разумеется, безупречно обставленную и прибранную, – заметил огромный холодильник на кухне – запасы на случай глобальной катастрофы, – сел и снял ботинки. Впрочем, он не верил, что здесь установлен датчик звука. Обычно камеры с круговым обзором оборудуются датчиком движения, куда более эффективным. Мир скрытых камер сделал стремительный скачок вперед. Их встраивали в ручки, лампочки, зажигалки, часы. Они продавались в интернете как безобидные игрушки под двусмысленным названием “шпионская микрокамера”. Тем не менее с пометкой “анонимная доставка”. И под слоганом “Защитите свой дом”. Иначе говоря, следите за другими. На случай, если парень все же отстал от прогресса, он босиком прошел в ванную комнату. Выбрал место вне зоны видимости, забрался на стул, взятый из гостиной, прижался к дверному наличнику и легонько толкнул дверь, для порядка бегло осмотрел стены, плитку на полу, душ, трубы и краны и, наконец, остановил взгляд на потолке. Ему хорошо был виден сбоку детектор дыма с прорезями и индикатором заряда батареи – маленьким черным глазком диаметром примерно пять миллиметров. Черным, но сверкающим, как стеклянные шарики, в которые играют мальчишки. Сверкающим, как линза объектива.
Он улыбнулся, слез со стула и закрылся на кухне, двигаясь так же неслышно, как Пушок, нашедший приют на ксероксе, взглянул на часы на экране мобильника, которые сверил с часами в кафе. 16:52. Он подождал одну минуту и позвонил Декартье:
– Ты на месте?
– Подъезжаю. А ты?
– На месте. Сколько времени понадобится твоим полицейским, чтобы переодеться в полицейских?
– Две минуты.
– Приступаю к выполнению фокуса. Удачи, Декартье.
– И тебе, Берг.
На сей раз Адамберг без всяких предосторожностей зашел в ванную, держа в руке стул, открыл кран над раковиной и как ни в чем не бывало стал мыть руки. За смежной стеной немедленно спустили воду. Только мужчина был соседу совершенно ни к чему. Но он был осторожен, очень осторожен. Поскольку он хотел, чтобы Фруасси поверила в загадочную неисправность унитаза, хотел ее напугать и внушить гнетущие сомнения, он должен был подать сигнал, кто бы ни находился в ванной. Адамберг смотрел в зеркало на “датчик дыма”, который улавливал не дым, а несчастную Фруасси. При свете дня Ретанкур обязательно заметила бы объектив камеры. Но она осматривала ванную вечером, поднимала глаза к потолку, и ее слепили лампы встроенных светильников, размещенных вокруг датчика. Адамберг зажег свет, не отрывая взгляда от объектива. Линза не блестела. С чувством безграничного удовлетворения он взобрался на стул и отвинтил устройство. Теперь парень в курсе. Адамберг прижался ухом к северной стене, из-за которой доносились только негромкие звуки, но там явно кто-то засуетился, стал передвигать вещи, открывать шкаф.
Спустя одиннадцать минут мужчина торопливо вышел из дома. Отодвинув штору, Адамберг смотрел в окно на полицейских в форме и с оружием: не заметить их было невозможно. Реми Марлло, или как его там, пузатый мужичок невысокого роста с рюкзаком на спине, решил бежать. И угодил прямо в руки комиссара Декартье.
– Куда это мы бежим? – зверским голосом заорал комиссар, чтобы его непременно услышали возможные свидетели. – Ты что, боишься полицейских? Как их увидишь, сразу даешь деру?
– Может, чувствуешь за собой какую-то вину? – осведомился один из лейтенантов.
– Нет, конечно! Вот черт! Чего вы от меня хотите?
– Хотим узнать, почему ты бежишь.
– Потому что спешу!
– Ты не спешил, когда вышел из дома. А как только нас увидел, сразу понесся изо всех сил!
– Что у тебя в рюкзаке? Наркота?
– Вы что, я такое не употребляю!
– Может, ты что-то другое употребляешь?
– Да что вы от меня хотите, в конце концов?
– Хотим знать, почему ты убегаешь.
Адамберг успокоился, задернул штору и уничтожил все следы своего пребывания у Фруасси. Пусть никогда не узнает, что у нее было обнаружено это мерзкое устройство. Нужно немедленно установить новый детектор дыма. Он позвонил Ламару, который без посторонней помощи построил дом для своей матери в Гранвиле. Бригадир заверил его, что через два часа все будет сделано. Адамберг отправил ему фотографию устройства и его размеры, чтобы тот подобрал похожее. Хотя Ламар не знал, что работает в квартире Фруасси, Адамберг потребовал от него, чтобы он молчал, а Ламар даже слегка обиделся: как можно ставить по сомнение его умение держать язык за зубами? Ведь он пришел в полицию из армии – Великой Немой[6], – и это, бесспорно, наложило на него отпечаток. Конечно, ему не хватало воображения, но он был исполнителем, о каком можно только мечтать. А люди с воображением считали своей священной обязанностью без устали спрашивать, насколько обоснованны те или иные действия.
Декартье оставалось только сдержать слово. Адамберг считал, что тот так и поступит.
Глава 15
Комиссар назначил Ретанкур встречу на заднем дворе комиссариата. Она вышла к нему широким гусарским шагом, едва он захлопнул дверцу машины.
– Дело сделано, – спокойно сообщил Адамберг. – Она никогда ни о чем не узнает.
Он сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил детектор дыма.
– Вот, – показал он на черный выпуклый глазок, блестевший на солнце.
– Боже мой, – пробормотала Ретанкур, поморщившись от досады.
– Все закончилось, Виолетта, – ласково проговорил Адамберг.
– Нет, она заметит, что детектор дыма пропал.
– Сейчас, когда мы с вами разговариваем, Ламар устанавливает другой. Очень похожий, только настоящий.
Ретанкур почувствовала прилив восторга, хотя плохо умела выражать это ощущение, как и многие другие.
– Он же показался мне нормальным, этот датчик, – прошипела она сквозь зубы и нахмурилась. – И то, что она его установила при первой же возможности, тоже. Вот дерьмо! Я должна была заметить.
– Нет.
– Должна была. Но я представить себе не могла, что камеры слежения так быстро начнут встраивать в эти штуковины. Еще полугода не прошло, как появилось распоряжение об обязательной установке датчиков. Наверное, это и сыграло роль, и я расслабилась. Черт, мне нужно было догадаться, – повторяла она.