Прежде чем войти в двери комиссариата, он прислонился к фонарю и, улыбнувшись, написал сообщение Данглару:
Можете устроить семейный ужин. Путь свободен.
В комиссариате его встретили мрачные усталые люди. Вейренк, которому Адамберг накануне поручил выступить, предоставив неограниченную свободу, сосредоточенно читал свои записи, Ретанкур была невозмутима. Дело развалилось, но это не могло поколебать ее спокойствия. Однако, как и другие, она боялась, что Адамбергу будет непросто пережить поражение, столкнувшись с ожесточенным отпором Данглара. Майор владел всеми средствами языка – мощного оружия – и мог использовать его, чтобы подчеркнуть свою победу над потерявшим доспехи комиссаром. Но Данглар так и не появился. Адамберг ходил от стола к столу, приветствуя сотрудников короткими ободряющими жестами или знаками, в соответствии с характером каждого. Для Ретанкур и Фруасси он нарвал в своем маленьком садике по пучку голубых полевых цветочков. Он положил один букетик на стол Ретанкур.
– Данглар пришел? – спросил он.
– Он у себя в кабинете, – ответил Ноэль. – Спрятался, как паук-отшельник. Или наоборот, радуется, что мы облажались.
Адамберг пожал плечами.
– А Фруасси? Свалилась от усталости?
– Она во дворе.
Адамберг собирался выйти и преподнести ей чахлый букет, который уже начал увядать у него в руках, когда она вернулась в комнату с таким счастливым лицом, что все поверили: в последнюю минуту случилось чудо. Может, в Палавасе был не Жанно, а кто-то другой, или настоящего Жанно обнаружили в Сен-Поршере.
– Они вылупились, – сообщила Фруасси.
– Птенцы дроздов? – уточнил Адамберг.
– Их пятеро, и родители из сил выбиваются, чтобы их накормить.
– Пятеро – солидный выводок, – озабоченно заметил Вуазне. – Двор мощеный. Приствольные круги деревьев закрыты решетками. Неудачное они выбрали место, эти родители. Где им искать земляных червяков?
– Фруасси, в магазине на углу есть малина, сходите туда, – велел Адамберг, доставая деньги из кармана. – И еще купите кекс. Вуазне, сделайте из чего-нибудь поилку. Уже десять дней не было дождя. Ретанкур, следите на всякий случай за котом. Ноэль, Меркаде, снимите решетки вокруг деревьев. Жюстен, Ламар, полейте и разрыхлите почву. Кто знает, где находится ближайший магазин для рыболовов?
– Я. До него десять минут на машине, – сказал Керноркян.
– Тогда поезжайте и купите земляных червей.
– Крупных?
– Нет, маленьких, тонких.
– А как же совещание? Оно же назначено на девять часов.
– Мы вас подождем.
Мордан ошалело взирал на происходящее. Адамберг раздавал приказы, словно в разгар следствия, и подчиненные тут же отправлялись их выполнять, как будто это было задание крайней важности. Словно они уже забыли о своей неудаче и непонятном тупике, в котором очутились.
Адамберг вышел во двор, помог Ноэлю и Меркаде перетащить решетки от деревьев, понаблюдал за гнездом, откуда высовывались разинутые крошечные клювы. Родители стремительно кружили над птенцами.
– Никому близко к гнезду не подходить, – приказал он и, очень довольный, ушел со двора.
Он встретил по дороге Мордана и тряхнул его за плечо:
– Не так уж все и плохо, правда?
После того как в атмосфере радостного возбуждения птицам были выданы семь ягод малины, раскрошены два куска кекса, а в разрыхленную землю выпущен десяток червяков, Адамберг отправил Эсталера варить кофе, что стало сигналом к сбору на совещание в зале капитула, с опозданием на час. Место Данглара по-прежнему пустовало.
Из своего кабинета, сидя за закрытой дверью, Данглар уловил, что в комиссариате какая-то суета, но не понял причины. Прислушавшись, он сделал вывод, что весь этот шум поднялся всего-навсего из-за появления на свет маленьких дроздов. Вуазне не преувеличивал: они были обречены на голодную смерть в этом пустынном дворе, и Адамберг принял правильные меры для их спасения. Но какое дело ему было до гибели пятерых птенцов? Никакого. Майор размышлял над сообщением, которое недавно отправил ему Адамберг: “Можете устроить семейный ужин. Путь свободен”.
Как он и опасался, Адамберг все понял. Комиссар искал причину, по которой Данглар упорно препятствует расследованию, и он ее нашел: Ришар Жаррас. В яблочко. Как только возникли первые разговоры о странных смертях от укуса паука-отшельника, он сразу понял, откуда велась атака. Он все сделал для того, чтобы пресечь поиски и изолировать Адамберга от его команды. Он надеялся, что легко одержит победу над комиссаром, но ошибся. Адамберг размотал ниточку, которая тянулась к сиротскому приюту, и в конце концов убедил людей пойти за ним. Теперь, когда расследование увязло в болоте, когда Ришар Жаррас оказался вне подозрений, Данглар осознал масштаб катастрофы, к которой привели его впечатлительность, импульсивность и страх. Он вновь посеял рознь в команде, потом решил поставить под вопрос будущее комиссара и на сей раз намеренно сделал все, чтобы защитить вероятного убийцу. Правонарушение, которое можно квалифицировать как сообщничество. Он погиб.
И как обычно случается, когда человек понимает, что у него ничего не вышло, что виноват в этом только он сам, защитной реакцией Данглара стало не раскаяние, а агрессия. Поскольку все потеряно, следует смести все на своем пути, в том числе и источник своего несчастья – Адамберга.
Сидя в зале капитула, комиссар ждал, когда Данглар соблаговолит выйти на сцену. Все внимательно наблюдали за ним, ожидая его решения. Они знали, что Данглар разжигал бунтарские настроения и намеревался донести на него дивизионному комиссару. Но Адамберг никому, кроме трех ближайших помощников, не сообщил об ошибке Данглара и о том, что он покрывал потенциального убийцу, а это серьезный проступок.
Комиссар поджал губы, схватил мобильник и послушал запись писка новорожденных дроздов, чтобы справиться со своим раздражением. Вместо того чтобы написать сообщение, он набрал номер Данглара.
– Все в порядке, майор? Вы опаздываете на десять минут, – спросил он спокойно.
Данглар промолчал, о чем Адамберг сообщил своим сотрудникам при помощи жестов.
– Неписаный морской закон гласит, – вновь заговорил Адамберг, неизвестно почему опять сравнивая свою команду с корабельной, – что командир не покидает корабль, терпящий бедствие.
Выслушав эти благородные слова, майор Мордан согласно кивнул.
– Итак, мы ждем вас, – закончил Адамберг. – Вы идете? Да или нет? Я хочу услышать это от вас прямо сейчас.
Данглар едва слышно сказал “да” и повесил трубку. Адамберг обвел взглядом своих молчаливых подчиненных, охваченных дурными предчувствиями.
– Есть куда более важные вещи, чем дурное настроение Данглара, – проговорил он с улыбкой. – Птенцы, например, ни при чем.
Именно эту глуповатую фразу услышал Данглар, открыв дверь. Он занял свое место, не взглянув ни на кого из своих коллег.
– Хорошо, теперь мы все в сборе, – произнес Адамберг, – и можно наконец сказать то, что все мы и так знаем: мы потерпели полный провал. Мы ошибались. Я хочу сказать: я ошибался. Версия была многообещающая, но ложная. Банда укушенных не трогала жуков-вонючек из сиротского приюта. Можно было бы упереться и копать дальше, но это было бы ошибкой. Если ни один из них ничего не сделал Вессаку, значит, и остальным тоже. Но я продолжаю настаивать на одном пункте – на колокольне, и по-прежнему утверждаю, что существует связь между приютом “Милосердие” и тремя убийствами: Клавероля, Барраля и Ландрие. Иначе невозможно объяснить использование такой диковины, как яд пауков-отшельников.
Зазвонил мобильник Адамберга, и он прервался, чтобы в него заглянуть.
– Убийства уже четыре: пятнадцать минут назад Оливье Вессак скончался в больнице Рошфора. Остается спасти двоих: Алена Ламбертена и Роже Торая. По моей просьбе их уже охраняют полицейские.
– Хорошо, – сказал Мордан.
– Но убийца готовился четырнадцать лет, – настойчиво продолжал Адамберг. – Мы сильно отстаем от него, майор. И если путь, ведущий к банде укушенных, был ясным и понятным, тот, на который над предстоит ступить, будет мрачным и холодным.
– Почему? – спросил Ламар.
– Не знаю. Мы выбрали не тот проход. Неудачный. Слишком хорошо освещенный. Не впервые расследование углубляется в боковое – как это говорится? – ответвление. Так, Данглар? Ответвление? И это ни к чему не приводит. Значит, нам надо искать другой проход, другой пролив, правильный, тот, который приведет нас к убийце.
– Вот видите, как все, оказывается, просто, – любезно проговорил Данглар. – И исходя из чего вы теперь собираетесь найти этот, как вы говорите, пролив, этот мрачный и холодный пролив? У вас осталась только одна достоверная деталь. Впрочем, может быть, вы надеетесь на то, что вас поведут вперед ваша вера, увлеченность, убежденность? Как Магеллана, который выбирал один ложный путь за другим?
– Магеллан? – удивленно переспросил Адамберг.
И все поняли, что Данглар сейчас постарается взять реванш на более удобном для него поле сражения – на поле слов и знаний. Магеллан. Никто из них, за исключением Вейренка, не сумел бы внятно сказать, кто это такой и что он сделал.
– Почему бы не Магеллан, майор? – заявил Адамберг, повернув кресло и обращаясь к Данглару. – Я бы не осмелился сравнивать наше краткое путешествие с его грандиозной экспедицией. Но поскольку вы о нем заговорили, давайте продолжим. С тех пор как я увидел порт в Рошфоре, я стал думать как моряк.
Адамберг поднялся и неторопливым шагом направился к большой карте мира, которую Вейренк когда-то прикрепил кнопками к стене. Чтобы освежить атмосферу в комиссариате, заявил он. И комиссар, и все остальные знали, чего добивался Данглар, упомянув Магеллана. Унизить его перед всей командой, показать его невежество и несостоятельность, чтобы в итоге он опять потерял поддержку своих подчиненных. Данглар, конечно, очень много всего знал о Магеллане, но он не подозревал о существовании путевого обходчика из деревни Адамберга. Этот человек за всю жизнь ни разу не спускался со своей пиренейской скалы. Он путешествовал, шаг за шагом изучая старинные героические экспедиции, сооружал макеты старинных кораблей, которые завораживали всех соседей на двадцать километров вокруг, воспроизводил даже блестящие детали украшений на корме. Детишки стайками собирались вокруг него и, затаив дыхание и не сводя глаз с огромных пальцев обходчика, прилаживавших к мачтам тоненькие ванты, слушали в сотый раз его бесконечные истории. Так что Адамбергу приключения Магеллана были более чем знакомы. Остановившись перед картой, он ткнул пальцем в какую-то точку на испанском берегу. Потом повернулся и встретился взглядом с Вейренком. Тот все знал и, на миг опустив веки, дал понять, что поддерживает друга.