– Надеюсь, вы не думаете, майор, что на этом все закончится?
– Нет, – ответил Данглар и выпрямился.
– Первое, – продолжал Адамберг, – намеренное препятствование текущему расследованию. Да или нет?
– Да.
– Второе: подстрекательство к бунту, в результате чего я был изолирован от моей команды и вынужден работать тайно – во дворе, в ресторане, на улице по вечерам. Да или нет?
– Да.
– Третье: защита потенциального, а может, и реального преступника – вашего зятя Ришара Жарраса. А с ним и четверых его друзей: Рене Киссоля, Луи Аржала, Марселя Корбьера и Жана Эсканда. Вы знаете, в какой статье закона упоминается это правонарушение.
Данглар кивнул.
– Четвертое, – продолжал Адамберг, – не далее как сегодня утром – недостойное поведение по отношению ко всей команде в целом. Вам повезло, что я не дал Ноэлю заехать вам в челюсть. Вы признаете, что оскорбили всех? Да или нет, черт вас возьми?!
– Да. После этого перечисления обвинений, неизбежного и официального – за исключением слов “черт вас возьми”, – я признаю, что согласен с ним по всем пунктам, поэтому нет необходимости продолжать дальше. Будьте любезны, передайте мне документ, и я его подпишу.
Данглар достал из внутреннего кармана свою чернильную ручку. И речи не могло быть о том, чтобы в подобный момент воспользоваться абы какой ручкой, прихваченной мимоходом с чьего-то стола. Майор сам себе поражался. Ясно представляя себе серьезность своих проступков, он тем не менее сохранял высокомерие и спесь, которая совершенно ему не подходила: она прилипла к нему, словно непрошеная гостья.
– Данглар, вы помните, что я дважды задавал вам вопрос: вы меня до такой степени забыли? – спросил Адамберг, шагнув к нему.
– Очень хорошо помню, комиссар.
– Я все еще жду вашего ответа.
Данглар молча положил свою черную ручку. Адамберг резким движением смел все со стола, включая ручку и папки, которые разлетелись по полу. Он схватил своего подчиненного обеими руками за ворот английской рубашки и стал поднимать со стула, пока лицо Данглара не оказался у него перед глазами. Он отшвырнул ногой стул, чтобы майор не попытался снова сесть и остался у него в руках.
– Вы меня до такой степени забыли, что машете передо мной своей идиотской ручкой и достаете своими идиотскими высказываниями? Забыли до такой степени, что собрали вещи? Что подумали, будто я вас собираюсь уволить и отдать под суд? Во что вы превратились? В полного болвана?!
Адамберг выпустил майора, и тот привалился к стене.
– Вы так подумали, да или нет? – спросил Адамберг, повышая голос. – Да или нет? Да или нет, черт вас возьми?!
– Да, – ответил Данглар.
– Действительно?
– Да.
Адамберг размахнулся и заехал майору в челюсть. А другой рукой удержал его от падения, потом выпустил, и тот медленно обмяк, словно брошенный на пол костюм. Потом комиссар подошел к окну, раскрыл его настежь, оперся руками о подоконник и вдохнул вечерний аромат цветущей липы. У него за спиной майор с трудом распрямился, часто дыша, и остался сидеть, прислонившись к стене. “Брюки будут испорчены”, – подумал Адамберг. Он не первый раз бил человека, но даже не мог вообразить, что однажды этим самым кулаком ударит Адриена Данглара.
– Ноэль подумал, правда подумал, – не оборачиваясь, сказал он негромко и спокойно, – что крепкий удар разобьет на куски ваш “дурацкий фасад”. Так он сказал. Фасад. Так вот, я вас спрашиваю, Данглар: вы наконец перестали быть дураком?
– Я должен подписать эту бумагу, – с трудом проговорил Данглар, поддерживая рукой челюсть. – Или вас утопят вместе со мной как сообщника в недонесении.
– С какого перепуга?
– Если вы сами этого не сделаете, этим займутся другие.
– Другие – это те, кого вместе со мной вы по-хамски унизили, “удивившись”, что я могу что-то знать о Магеллане. Вы хоть понимаете, как мерзко вы с ними обошлись?
– Да, – ответил Данглар, безуспешно пытаясь подняться.
– Значит, Ноэль оказался прав: вы уже не полный идиот, вы постепенно возвращаетесь. Правда, издалека.
– Да, – повторил Данглар, – но дело уже сделано – преступление и оскорбление.
– А с чего это вы взяли, что этим “другим” хоть что-то известно о том, как вы покрывали Ришара Жарраса? Кроме Фруасси, Ретанкур и Вейренка, на которых можно полностью положиться.
Страдая от боли – Адамберг не поскупился на удар, – ошеломленный Данглар смотрел на комиссара, все так же стоявшего к нему спиной, облокотившись на подоконник. Смотрел, осознавая, что тот ни слова никому не сказал о его предательстве. Слетев с рельсов и устремившись в безумной гонке неведомо куда, он и вправду забыл, что за человек Адамберг.
Комиссар закрыл окно и повернулся к майору.
– Ну что, Данглар, вы вернулись?
– Вернулся.
Адамберг поднял опрокинутый стул, протянул майору руку, помог подняться и сесть. Бросил беглый взгляд на расползающийся по нижней челюсти синяк и сказал:
– Подождите, я сейчас.
Он вернулся через пять минут с пакетом льда и стаканом.
– Это приложите, а это выпейте, – велел он, протягивая Данглару таблетку. – Осторожно, это вода. Ужинать будете?
Когда они вместе выходили из комиссариата, то столкнулись с Ноэлем, который шел, перекинув куртку через плечо.
– Комиссар, можно вас на пару слов?
Адамберг отошел от Данглара, который пытался прикрыть синяк ладонью.
– Давайте быстрее, Ноэль, вам завтра вставать ни свет ни заря.
– Вы его здорово отделали.
– Да.
– Он перестал быть идиотом?
– Перестал. Лейтенант, этот способ можно применять крайне редко. И только с самыми лучшими друзьями.
– Понятно, комиссар.
Глава 36
В одиннадцать часов утра на кладбище в Ниме лейтенанты Ноэль, Жюстен и Ретанкур смотрели, как собирается похоронная процессия, чтобы проводить гроб с телом Оливье Вессака.
– Народу много, – заметил Ноэль.
– И не все знают Вессака, – откликнулась Ретанкур. – Их притягивают слухи о пауке-отшельнике и само событие. Оно будет в прессе.
– Нас это вполне устраивает, – сказал Ноэль. – Можно не особо напрягаться, чтобы остаться незамеченными.
– Вон та женщина, которая идет с двумя другими, – сказал Жюстен, – мы ее знаем. Фруасси отправляла нам вчера ее фото.
– Луиза как-то там, – припомнил Ноэль. – Женщина, которую изнасиловали в Ниме в возрасте тридцати восьми лет.
– Луиза Шеврие, – уточнил Жюстен.
– Черт! Что она здесь забыла? – проворчала Ретанкур. – Я снимаю. Жюстен, сообщи комиссару, Ноэль, посмотри, нет ли здесь Ламбертена и Торая.
Ноэль достал из кармана фотографии, которые дал им капитан из Лединьяна. Задача предстояла непростая: на погребение престарелого мужчины приходит много престарелых мужчин. А для лейтенанта все старики были на одно лицо.
Адамберг только успел напомнить Ламару о его прямых обязанностях – раскладывать необходимое количество дождевых червяков у корней деревьев, – как получил одно за другим два сообщения из Нима.
Первое – от Ирен:
Секретная эсэмэска, потому что во время похорон их писать невежливо. У многих даже телефоны не выключены, мы как на концерте или еще где. Я на месте, со мной Элизабет, бедняжка. Но я вам вот что хотела сказать: Луиза настояла, чтобы я взяла ее с собой, хотя она с ним даже не знакома и не имеет к нему никакого отношения. Точно вам говорю, это очень странно, что арахнофобке захотелось взглянуть на похороны мужчины, умершего от укуса паука-отшельника. Это глупо с моей стороны?
Ничего подобного. Следите за ней, за тем, что она говорит, как реагирует. Потом скажете мне. Ты мне скажешь, –
ответил он.
Мне уже страшно. Отключаю, подходим к яме, –
написала она.
Второе – от Жюстена:
Пишу скрытно, во время погребения писать SMS неприлично. Луиза Шеврие здесь. Что она тут делает?
Она сопровождает женщину, с которой вместе снимает квартиру, Ирен, которая сопровождает свою подругу, любовницу Вессака Элизабет, –
пояснил Адамберг.
Луиза была знакома с Вессаком? –
спросил Жюстен.
Нет. Разве что она…
Разве что она узнала, что он дружил с Ландрие, который дружил с Карно и бандой ПО. Конец связи, подходим к могиле.
Адамберг погрузился в изучение топографических карт дороги Генриха IV и стал внимательно рассматривать зону между четвертым и восьмым километрами от Лурда, на прямом участке дороги по направлению от города. В интернете он не обнаружил никаких сведений по поводу отшельницы с луга Альбре. Кроме того факта, что по постановлению префекта некая женщина была “без применения силы выдворена из голубятни Альбре”, так как “недопустимо оставление человека в опасности”. Только эта сухая заметка в полицейских архивах Лурда и больше ничего. Те, кто знал святую отшельницу, сохранили ее тайну. Он заметил на карте крошечный зеленый значок в форме трапеции, где, как ему показалось, он разобрал надпись курсивом “Луг Ж…”. Он взял у Фруасси лупу и разглядел остальное. Вот он. “Луг Жанны д’Альбре”. Он обвел трапецию кружочком и завороженно уставился на него.
Потом поднялся и стал ходить от стены к стене. На пороге кабинета возник возбужденный Меркаде.
– Комиссар, я нашел! Одну, нет, двух девушек, которых держали в неволе!
Адамберг приложил палец к губам, напоминая лейтенанту об уговоре хранить все в секрете, и знаком велел ему сходить за компьютером. На полу в кабинете валялись сброшенные папки – следы вчерашнего сражения с Дангларом. Он приказал майору отдохнуть в течение двух дней, чтобы за это время избавиться от своих заблуждений и страхов и подлечить синяк, к концу вечера ставший густо-фиолетовым.
Меркаде вернулся со своим ноутбуком и поставил его перед Адамбергом. Он был возбужден, словно высидел еще одно яйцо, но на этот раз ужасное, притом что даже не понимал, зачем комиссар ищет девушек, которых держали в неволе.