Самому Адамбергу его лурдская отшельница практически ничем не помогла. Теория “яд за яд, жидкость за жидкость” абсолютно его не устраивала. По поводу змей – никаких возражений. Но пауки? Для того чтобы выбрать такой сложный способ убийства, требовался еще более сильный мотив. С тех пор как эта страшная женщина вырвалась из недр его памяти, ему казалось, что только настоящая отшельница могла ввязаться в такое безумное предприятие. Только статус отшельницы мог объяснить тот факт, что эта женщина перевоплотилась в одноименного паука, который обитал рядом с ней в ее мрачном жилище. В то же время ее физические изменения – вместо ногтей когти, вместо волос спутанная грива – могли пролить свет на ее превращение в животное, животное, обладающее сильным ядом, жидким, всепроникающим. Он стал ее оружием. У нее не было выбора.
Адамберга больше не оставляло навязчивое, более весомое, чем пузырьки газа, ощущение, что никакая опора на факты не выдержит и рухнет. “Непрочная” – такое заключение сделал Мартен-Пешра. Какое все-таки забавное имя – Мартен-Пешра.
Бессмысленно искать сведения о ней там, где она жила в затворничестве. Эта женщина была окружена благоговейным молчанием и тогда, и после. Ее тайна, ее личность глубоко спрятаны, как и она сама.
Глубоко спрятаны. Адамберг поднял голову. Зачем дружить с археологом, если не для того, чтобы выкопать правду из земли прямо там, где она жила? Он наспех собрал вещи, сунул в карман шар со снежинками и в последнюю минуту успел сесть на поезд в Лурд. Из тамбура позвонил Матиасу, специалисту по истории первобытного общества, и они обсудили новости. Матиас готовился к летним раскопкам следов солютрейской культуры. Люсьен стал крупным специалистом по истории Первой мировой войны, и его известность растет. У Марка, медиевиста, чтение лекций в университете по-прежнему сменяется периодами полного безделья; его крестный, старый полицейский Вандосслер, как обычно, язвителен: тут он, как всегла, на высоте, – а Марк упорно ворует продукты, предпочитая зайчатину и лангустины.
– Думаю, у него это никогда не пройдет, – вздохнул Матиас. – Кстати, Люсьен все это потрясающе готовит. Так зачем ты мне позвонил?
– Из-за раскопок. Бесплатных, но, может, я что-нибудь придумаю.
– Если это для тебя, то денег я не возьму. Ты расследуешь убийство?
– Десять сразу. Шесть из них случились за последний месяц.
– Ну и?.. Тебе нужно раскопать могилы?
– Нет, я ищу место, где находилась старая голубятня.
– Культурный слой? Ты ищешь кусочки помета?
– Там на протяжении пяти лет жила отшельница. Давно, тебя тогда еще не было на свете. А я был маленьким.
– Ты говоришь о настоящей отшельнице?
– Настоящей, средневековой.
– А что ты хочешь извлечь из этого грунта?
– Личность этой женщины. Мне понадобится твоя помощь. Я могу собрать людей, чтобы они сняли слой травы и грунта. А вот дальше… К кому мне обратиться, чтобы обследовать землю на месте ее жилища? К полицейским? Хочу тебя успокоить: площадь участка не превышает четырех квадратных метров.
– Разумеется. Если это, как ты говоришь, настоящая отшельница, вряд ли она заперлась бы в трехкомнатной квартире.
– Матиас, мне понадобятся очень бережные раскопки, чтобы получить неповрежденные образцы ДНК, волосы и зубы.
– Не проблема, – заметил невозмутимый великан Матиас.
– Волос там, наверное, будет полно. Но за столько лет во влажной среде волосяные луковицы, вероятнее всего, разрушились. А сами волосы, скорее всего, повреждены. Я делаю ставку на зубы, пульпа в них должна была сохраниться.
– Почему ты надеешься найти зубы?
– Я ее видел.
– Ты ее видел?
– Она широко разинула рот. От зубов осталось несколько сгнивших пеньков.
– Цинга? Болезнь моряков в дальних плаваниях?
– Я как раз сейчас в таком плавании.
– Когда ты планируешь это сделать?
– Так скоро, как только ты сможешь. Я уже в дороге, попробую найти то самое место. Я знаю, где находится этот луг, но он размером гектара четыре.
– Голубятню снесли?
– Сровняли с землей, когда она оттуда вышла.
– Подскажу тебе кое-что, это поможет в твоих полевых поисках. Если культурный слой залегает не очень глубоко, он влияет на качество и состав растительности. Даже две тысячи лет спустя.
– Ты мне это говорил.
– Под почвенным слоем сохраняются мелкие фрагменты обломков старой голубятни, расположенные по кругу. На этих фрагментах трава растет плохо. Готовься обнаружить там ежевику, крапиву, чертополох. Ищи круг, заросший тем, что называется сорной травой.
– Понял.
– И внутри этого круга будет значительное количество экскрементов и органических остатков. Там богатая растительность, жирная, здоровая, густая трава ярко-зеленого цвета. Представляешь себе, как это должно выглядеть?
– Круг пышной травы в обрамлении крапивы.
– Именно так. Для того чтобы ее не пропустить, не смотри на траву сверху. Наклоняйся и обследуй ее как можно ближе к поверхности. И ты найдешь этот круг. Я приеду к тебе с оборудованием. Где это?
– Примерно в шести километрах от Лурда.
– В пикапе доберусь примерно за десять – одиннадцать часов. Выеду завтра утром.
– Спасибо тебе.
– Не принимай на свой счет, просто мне это самому интересно.
Было почти восемь часов вечера, когда Адамберг притормозил около луга Альбре. Сначала он попытался найти жилье, но в Лурде и его окрестностях все гостиницы были забиты до отказа. Номера в них бронировали за несколько месяцев вперед. Он позвонил Матиасу:
– Я на месте проведения операции. Ты не можешь захватить туристическое снаряжение? Здесь негде поселиться.
– На сколько человек?
– Ты, я и двое моих людей. Причем одна из них – женщина, которая стоит десятерых мужчин. Если, конечно, они приедут.
– Сделаю. А ты раздобудь комбинезоны, перчатки и всякую дребедень для биозащиты. Ты уже что-нибудь видишь?
– Я только начал и ужасно хочу есть. А что у вас сегодня на ужин?
– Думаю, рагу из зайца с лангустинами. А у тебя?
– Думаю, шпинат, варенный в святой воде из Лурда.
– Почему ты поехал один, не позвав никого на помощь?
– Потому что я никого не предупредил. Не успел.
– Ты не изменился, и это мне по душе.
Адамберг на глаз поделил луг на восемь квадратов и начал прочесывать его, наклонившись к земле, как посоветовал Матиас. Трава была невысока: здесь недавно паслись овцы, которые повсюду оставили лепешки помета. Это напомнило Адамбергу о том, как в недавнем прошлом одна исландская овца втоптала копытом в свои экскременты его мобильник. Он прекратил поиски в девять часов, когда стало смеркаться, поехал в сторону Лурда и нашел ресторанчик, где питались дальнобойщики и куда не заглядывали паломники. Он съел порядочную порцию тушеного мяса с овощами, запив ее стаканом терпковатого красного кот-дю-рон. Он не был уверен, что его утреннее намерение раскопать место пребывания отшельницы хоть к чему-нибудь приведет. Он позвонил Вейренку, чтобы хоть один человек в комиссариате знал причину его отсутствия. Луи ответил, и Адамберг услышал шум ресторана.
– Ты в “Гарбюре”?
– Присоединяйся. Я только приступаю.
– Луи, я немного далековато. В ресторане для дальнобойщиков в двух шагах от Лурда.
Наступила тишина – Эстель принесла лейтенанту заказ.
– Ищешь следы своей отшельницы?
– Прочесываю луг площадью примерно четыре гектара.
– И как ты собираешься определить то самое место?
– По виду. Трава плохо растет на обломках строения, зато она очень зеленая и густая там, где земля удобрена органическими остатками.
– Откуда ты это знаешь?
– Один друг-археолог сказал.
– Значит, ты собираешься провести раскопки?
– Да.
– Что ты хочешь найти?
– Ее зубы.
– Ты никого не предупредил?
– Нет.
– Ты боишься Данглара?
– Я боюсь, что они устали. Мы уже второй раз терпим неудачу. Первая – развалившаяся версия мальчиков, пострадавших от укусов. Если только она случайно не окажется верной. Вторая – шесть эпизодов казни при помощи яда: мы не смогли их предотвратить. И сейчас я не стану уговаривать их копаться в отбросах отшельницы, которая никак не связана с убийствами, под тем предлогом, что в детстве я ее видел. У меня нет ничего, кроме двух слов: “Бернадетта” и “отшельница”.
– Хорошо. Что ты имел в виду, когда сказал: “Если только она не окажется верной”? Про мальчиков, укушенных пауками?
– Данглар оказался способен на предательство, чтобы защитить своего родственника. Кто тебе сказал, что никто другой не мог поступить так же? Мы совершенно уверены в том, что никто из жертв никуда не уезжал в тот момент, когда произошло покушение на Вессака?
– Ты говоришь о сотрудниках комиссариата?
– Приходится.
– Один из укушенных был членом семьи Данглара, вряд ли есть второй.
– Я говорю тебе не о родственном мотиве, а об этическом – нежелании арестовывать убийцу. Я вынужден задавать себе этот вопрос, потому что сам не знаю, что стану делать, когда ее поймаю. Если найду. Если это опять закрытая бухта, мы снова будем разрабатывать версию пострадавших от укусов. С самого начала малыш Луи и все остальные понимали, что происходит. Однако ни один из них не поднял на ноги полицию, чтобы спасти уцелевших стариков.
– Потому что они защищали одного из своих.
– Или женщину-убийцу. Не исключено, что они знают, кто она.
– Допытываться бесполезно, они будут молчать. Убивать больше некого. Этот след остыл.
Адамберг ненадолго замер, потом достал из кармана блокнот.
– Что ты только что сказал?
– Что след остыл.
– Нет, перед этим. Ты сказал что-то незатейливое, повтори, пожалуйста.
– Что в любом случае все они будут молчать. Что больше убивать некого.
– Спасибо, Луи. Никому пока ничего не говори. Это бесполезно, мне сначала надо получить разрешение на раскопки от муниципалитета. Может, я его не получу, потому что это место нетронутое, оно охраняется. Предполагаю, что в те времена никто не захотел ее покупать и извлекать выгоду из святой земли. Это продолжается уже много лет. Здесь никто, кроме овец, не ходит, но они, наверное, не оскорбляют святость этих мест, поскольку сами почти что агнцы божьи или вроде того.