– Как распределишь роли?
– Просто. Ты, Ретанкур и я возьмем в руки лопаты и будем снимать верхний слой грунта, а Матиас станет изучать культурный слой.
– Лучше не придумаешь! А Ретанкур и правда приедет?
– Понятия не имею.
– Попробуй это устроить. Пойду займусь ужином.
– Мы не поедем к дальнобойщикам?
– Нет.
Не будучи слишком привередливым в еде, Вейренк все же не мог запихивать в себя что попало, как Адамберг. Он полагал, что повседневное существование и так полно трудностей и жизнь может стать совершенно невыносимой, если пренебрегать мимолетным удовольствием от вкусной еды.
Первое сообщение Адамберг отправил Матиасу:
Место нашли. Пять километров двести метров от Лурда, поезжай по шоссе С14, которое огибает дорогу Генриха IV и идет к По. Владение “Луг Жанны д’Альбре”, четыре гектара, обозначено на топографической карте. Увидишь мою машину, она ярко-синяя.
Оборудование погрузил. Уже выезжаю, пять часов на сон ночью, жди меня завтра около одиннадцати.
Один из моих людей уже здесь. Женщина приедет завтра в 12:15.
Что это за женщина, которая стоит десятерых мужчин?
Универсальная богиня нашего комиссариата. Волшебное дерево. Восемнадцатирукий Шива.
Восьмирукий. Красивая?
Это дело вкуса. Как у всякого волшебного дерева, кора жесткая.
Адамберг тут же связался с Ретанкур – при помощи сообщения, чтобы сэкономить заряд батарейки.
Археологические раскопки. Мы с Вейренком на месте. Вы нам поможете?
Адамберг подумал о том, что слово “помочь” придавало новые силы Ретанкур, которая всегда была начеку. Однако нрав у лейтенанта был непростой и кора жесткая.
Раскопки, чтобы найти что?
ДНК нашей вероятной убийцы.
Луизы? Я уже стащила ложку.
Я знаю.
Лаконичный ответ, для всех сотрудников комиссариата эквивалентный обычному “я не знаю”, которое они постоянно слышали от Адамберга.
Раскопки чего?
Теперь он уже не мог уклониться от этого вопроса.
Старого убежища отшельницы. Она прожила в нем пять лет, после того как ее держали в неволе и насиловали.
Когда?
Когда я был мальчишкой.
Из-за этого вы попросили Данглара прочитать лекцию о женщинах-отшельницах?
Отчасти.
А почему вы решили, что отшельница из вашего детства – наша убийца?
Вы знаете много отшельниц из этих времен?
Я ничего не знаю об отшельницах.
Здесь могла жить Бернадетта Сеген или ее сестра Аннетта, второе имя которой – Луиза. Нас только трое, а предстоит перекопать очень много земли.
Какой поезд?
Адамберг понял, что нешуточный аргумент – сестры Сеген – изменил мнение Ретанкур не так существенно, как упоминание о том, что троим парням предстоит перекопать гору земли.
6:26, прибывает в Лурд в 12:15. Познакомитесь с моим другом Матиасом, специалистом по первобытной истории.
Красивый?
Скорее да. Не болтлив. Может показаться, что кора у него жестковата.
Когда они нашли голубятню – он несколько раз повторил это слово, – Адамберг был так доволен, что надоедливое мельтешение пузырьков газа постепенно улеглось. Он пошел искать дрова, чтобы развести огонь. Потом на порядочном расстоянии от голубятни устроил место для костра и зажег его, обложив камнями. Нужно было подождать, пока образуются угли. Адамберг был уверен, что Вейренк привез не какие-то бутерброды, а продукты для жарки на углях.
Следя за костром, он снова открыл блокнот. Перерыв был совсем небольшой. Он по порядку перечитал фразы, которые записал в надежде истребить несносные пузырьки. Так раз за разом читают учебник, не усваивая ни единого слова.
Забыл слово “голубятня”.
Избегание: боязнь пут (голубь со связанными лапками) или боязнь быть обманутым (психиатр).
Убивать больше некого (Вейренк).
Там все скрипит (Ретанкур).
Все время воркует (Ретанкур).
Мартен-Пешра = голубой зимородок. Вопрос закрыт.
Честно сказать, этот список напоминал скорее оккультные заклинания, мантры, нежели хоть сколько-нибудь осмысленные изыскания. Может быть, пузырьки газа – всего лишь беспорядочно мечущиеся частицы, и цель их – мистицизм, а не практический результат полицейского расследования. Может, они – те самые зерна безумия, о которых все говорят, ничего в этом не понимая. Может, им наплевать на его работу. Или на любую работу вообще. Может, они играют, танцуют и, словно заснувший на уроке ученик, делают вид, будто выполняют задание, чтобы обмануть бдительность того, кто за ними шпионит. В данном случае его, воображающего, будто они трудятся изо всех сил, тогда как они просто весело проводят время.
Когда Вейренк вернулся с провизией, угли были готовы, и лейтенант сразу занялся стряпней.
– Отличный жар, – похвалил он. – Самое важное для огня – его гармония. Полезное действие – ее следствие.
Вейренк установил решетку на углях, выложил котлеты и колбаски, зажег походную газовую плиту, чтобы разогреть зеленую фасоль из банки.
– Извини за такие овощи, – прокомментировал он. – Не будем же мы лущить горох и резать бекон!
– Все замечательно, Луи.
– Я также решил не брать бокалы на ножке. Неохота проливать вино на траву.
Помимо беспокойства по поводу странного оккультного списка и пузырьков, умчавшихся прогуливать уроки, Адамберг ощутил необычайное удовольствие от запаха мяса на гриле, от вида лагеря, разбитого на природе. Он смотрел, как Вейренк раскладывает тарелки и приборы, как это сделала бы Фруасси, достает из рюкзака стаканы, устанавливает их на примятой траве и вытаскивает пробку из бутылки мадирана.
– За почти раскопанное убежище отшельницы! – провозгласил Вейренк, наполнив стаканы.
Он посолил, поперчил и разложил по тарелкам мясо и овощи. Некоторое время мужчины ели в полной тишине.
– За почти раскопанное убежище отшельницы, – повторил Адамберг. – Ты в это веришь?
– Не исключено.
– Ты применяешь майевтику.
– Искусство состоит в том, чтобы ты не понимал, применяю я ее или нет.
В траве зажужжал мобильник Адамберга. Сообщение. Была половина десятого. Адамберг наклонился и в темноте нащупал телефон.
– Ты говоришь, что все мы невротики, но не только мы, наши мобильники тоже, это точно.
Адамберг подобрал телефон и поднес к глазам.
– Это Лувен, – сообщил он неожиданно взволнованным голосом. – Результаты анализов ДНК.
Адамберг помедлил пару секунд, потом решился и нажал на кнопку. Молча прочитал текст. Потом протянул телефон Вейренку.
Провел предварительное исследование фрагментарных, но годных для анализа образцов волос, а также ложки. Совпадений не обнаружено. Завтра, после подробных исследований, возможно, обнаружится отдаленное родство. Это тебе помогло или помешало?
Я этого ожидал. Спасибо, –
написал Адамберг, с трудом различая клавиши в темноте.
Он передал мобильник Вейренку. Голубоватый экран подсветил лицо беарнца, снова посуровевшее, как будто окаменевшее.
Адамберг перемешал угли и, достав блокнот, в свете разгоревшегося костра написал на той же странице, где были заметки о пузырьках газа:
После отрицательного анализа ДНК я ответил Лувену: “Я этого ожидал”. Не знаю, почему я так написал.
Вейренк поднялся, ни слова не говоря, убрал тарелки, приборы и кастрюлю, складывая их очень медленно и тщательно.
– Завтра сходим к ручью и все это помоем, – произнес он равнодушным тоном.
– Да. Не идти же туда ночью, – проговорил Адамберг так же безучастно.
– Я привез средство для мытья посуды. Экологически чистое.
– Это хорошо, не загрязним ручей.
– Да, это очень хорошо.
– Пойдем туда, когда утром выпьем кофе. Заодно сразу все и вымоем.
– Да, так будет лучше. Не нужно будет ходить дважды.
Вейренк уселся по-турецки, и они оба погрузились в молчание.
– Кто начнет? – спросил наконец Вейренк.
– Я, – ответил Адамберг. – Это была моя идея, и ошибся тоже я. За вторую закрытую бухту, – произнес он, подняв стакан.
– За очередную, Жан-Батист. Кто тебе сказал, что это не Луиза стреляла? Может, она потом подложила чужие волосы?
– Никто не сказал. Ты прав, результат анализа не снимает с нее подозрений.
Адамберг прилег, опершись на локоть, пошарил в траве. Тем вечером луна, скрытая за облаками, не давала света. Он подтянул к себе куртку, вытащил из кармана две смятые сигареты и выпрямил их, обжав пальцами. Одну протянул Вейренку, выхватил из костра горящую веточку и зажег свою сигарету.
– Зачем она выбрала волосы, так похожие на ее собственные? – спросил он.
– Неправильный вопрос. Куча женщин ее возраста красится в точно такой же цвет.
– А почему я ответил Лувену, что ожидал этого?
– Потому что ты этого ожидал.
– Потому что все рассыпалось.
– Я снова задаю тебе тот же вопрос, что в гостинице “Телец”. С какого момента тебе что-то не дает покоя?
– Уже дня два.
– Почему?
– Не знаю. Все из-за пузырьков газа, которые пляшут у меня в голове. Они долго что-то рассказывали друг другу, обсуждали между собой, шептались. И не дали мне никакого ответа на вопрос.
– Пузырьки газа?
– Протомысли, если выражаться точнее. Всякие пустяки. Но лично я считаю, что это пузырьки газа. Я уж и не знаю, то ли они работают, то ли играют. Хочешь, я прочту тебе слова, от которых они приходят в движение и сталкиваются друг с другом? И ничего мне не объясняют.
Адамберг не стал ждать согласия Вейренка и открыл свой блокнот.
Забыл слово “голубятня”.
Избегание: боязнь пут (голубь со связанными лапками) или боязнь быть обманутым (психиатр).
Убивать больше некого (Вейренк).
Там все скрипит (Ретанкур).