– У меня фамилия «Гришуля». Если назвать по фамилии, все равно выходит ласково.
– Птиц выучил?
– Да. Owl – сова. Chicken – кура.
– Кура! Вань, ты меня уморишь.
– А чего. Кура и кура…
– Родственников повторил?
– Повторил. Но не понимаю, кто это – «падчёрица».
– Падчерица – дочь мужа от первого брака. Золушку помнишь? Кто она была для мачехи?
– Уборщица.
– Здрасте-приехали. Она была ее падчерица, дочь ее мужа.
– А у меня есть сын моего папы, старший брат. Мамин падчерик.
– Пасынок.
– Ну пасынок.
– Чем он занимается? Давай потренируем do-does. Does your brother go to school?
– No, he doesn't.
– Does he go to the university?
– No, he doesn’t.
– Does he go to work?
– No, he doesn’t.
– Does he work at home?
– No, he doesn’t.
– What does he usually do?
– He loves Танюша.
– Does he do anything else?
– Чего?…
– Еще что-нибудь делает, спрашиваю?
– No, he doesn't. Танюша is very very very rich.
– Cool.
– Чего?…
– «Круто», говорю.
– He goes shopping, вот что еще делает. Чуть не забыл. А домашку будем? Сегодня читали “The Independence Day”. Мы его отмечаем четвертого июля.
– Мы?!!
– Да. Это наш день освобождения от монголов и от Америки.
– Что ты говоришь!
– Вы не знали? Америка наш захватчик, мы празднуем освобождение от нее. А она опять на нас нападает.
– Ну и ну. Вот так новости! А на каком языке говорят в Америке?
– Как ни странно, на английском, – вздохнул Ванюша. – Вы не знали?
Уже два дня Ольга Васильевна слушала жужжание ос и шмелей, плавала в рыжем ручье, фотографировала аистов на столбе и похожих на самолетики синих стрекоз, летающих над водой.
Интернета в Ивушках не было, телефонной связи – тоже, людей – ни боже мой, только ночью пришла лисичка. Она обогнула дом в сумерках, кур не нашла и убежала.
Пузырь ее почуял и долго сидел у испанской двери под английской крышей, распушив хвост от ужаса и прислушиваясь к ночным звукам.
Оля смотрела на его хвост. Он долго был не хуже лисьего, только на рассвете сдулся и опал.
Вопрос 4
Есть ли ученики, с которыми особенно тяжело, или те, от которых вы отказываетесь? Если да, что это за люди? Пожалуйста, расскажите о них.
Таких немного. Всегда отказываюсь, если человека заставили заниматься силком: я не умею заставлять, не хочу. Бывают и другие причины.
Дракон
Настя была одной из первых моих учениц, и как идти к Насте, так у меня болела голова. Потому что придешь – Настя играет, вокруг нее скакалка, зайцы, самокат, мультик, достраивается виадук, а тут репетитор пришел.
Сперва договорились на три раза в неделю, потом я Настиной маме говорю:
– Настя устает, не надо три раза, давайте два.
Через неделю заявляю:
– Знаете, и два раза Насте много, она ничего не учит, попробуем один.
Глупо, конечно, надо было сразу отказаться, но тогда я не познакомилась бы с Драконом.
Как-то раз прихожу, Настя вся в играх.
– Так, если тебе не нужна помощь, я пойду. Не могу больше тебя трясти.
– Ой, надо-надо! Надо-надо-надо! Мы прошли дракона.
И Настя показала его:
– Это остроумная схема Present Continuous, – говорю. – Я тебе объясняла это время. Фраза движется так: голова, шея, туловище, хвост. Если оторвать шею или хвост, дракон истечет кровью и погибнет. Например, говоришь “I am play” – отрываешь хвост, или “I playing” – он остался без шеи. Дракон мучается, болеет. Чтоб этого не было, двигай слова правильно: “I am playing”. Понятно?
– Ага.
– Тогда делай задание, клади дракона перед собой и делай.
– Сделайте вы, а?
– Ты что, совсем уже? Садись и делай, будь любезна. Я помогу.
– Оооо, зачем мне это! Моя мама хозяйка сети «Пятерочек». «Пятерочки» есть только в России! Вырасту – буду вместо нее.
Взяла я карандаш и проткнула дракону живот.
– Зачем?!
– Убила ненужного тебе Дракона. Ухожу я, Настя! Хорони его сама. Английский тебе не нужен, и я – тем более.
– Мама ругаться будет, – сказала Настя.
Тут я невовремя вспомнила Ретта Батлера и говорю:
– Му dear, I don't give a damn.
– Что-что?
– Мне, говорю, плевать на это!
Настя обалдела от моего хамства и промолчала.
А Дракон остался со мной. Каждый год, когда я кому-нибудь объясняю Present Continuous, я рисую это многострадальное существо, похожее на трехголового кота. Я могу нарисовать его с закрытыми глазами, он то черно-белый, то цветной, я пририсовываю ему когти, кровь на шее, усы, это – герб моего бизнеса. Через десять лет я его возненавидела, через пятнадцать он стал родным; думаю, это чудо-юдо украсит мою надгробную плиту.
3ахады, дарагой!
Два часа я до них добиралась. Рядовые люди иногда живут в неприступной крепости. Какие-нибудь олигархи или банкиры живут попроще.
А ехать к соотечественнику, который сразу предупредил, что он обычный госслужащий, – так неизвестно, куда приедешь.
Подхожу и звоню в колокольчик у ворот старинного замка 2016-го года возведения.
– В какую квартиру? – спрашивает скрипучий голосок.
– В такую-то.
– В гости?
– По делу.
Зря я сказала эту глупость.
– По какому делу? Вы договаривались? К кому идете?
– К девочке Алене. Я преподаватель.
– Фамилия?
– Куликова.
– Фамилия девочки?!
– Не знаю.
– Минуту, – и она отключилась.
К счастью, шел мужик с Магниткой, и за ним в ворота я прошмыгнула.
Прохожу через дворцовый парк к двери подъезда; там – табличка: «Звонок консьержу 0001*80#В».
Набираю эти закорючки.
– Слушаю вас.
– В такую-то квартиру. Преподаватель.
– К кому?
– К Алене.
– Из школы?
– Нет. Репетитор.
– Вам назначено?
Я не выдержала:
– Вы откроете наконец или нет? Что у вас тут – склад боеприпасов?
Она тоже осерчала:
– Так назначено или нет?
Решаю хоть кого-то напугать:
– Мне не может быть назначено: назначаю я! Мне звонить клиенту на мобильный?
– Как хотите: я вас не знаю.
Звоню клиенту. Телефон, разумеется, выключен: зачем его включать, что ли репетитор к его дочке придет?
«Ну и черт с вами», – думаю. Разворачиваюсь и топаю к выходу из этого парка развлечений. Вдруг сзади слышу голос из домофона:
– Проходите! – и писк открывания дверей.
Прохожу, вспоминая свою учительницу Аллу Михайловну: «Куликова, ты мне одолжение делаешь?!»
Жму в лифте кнопку нужного мне пятнадцатого этажа. Не срабатывает.
Жму на «14» и движусь вверх!
С 14-го этажа на 15-й ведет роскошная лестница. Поднимаюсь – еее!!! – на 15-м заперто.
Но есть шнурок с кисточкой.
Дергаю.
Загорается огонек, мужской голос строго спрашивает:
– Куда идем?
– В такую-то квартиру.
– К кому?
– К Алене. Я репетитор. Не из школы. Мы договорились. Куликова. Аленину фамилию не знаю.
– Не знаете, к кому идете? – отвечает он, открывая, как ни странно.
Вхожу.
Там у него обжито: видеодомофон, два телефонных аппарата, обогреватель, рация, кресло, электрочайник и банка с огурцами.
– Что у вас тут происходит, невозможно пробраться! Лифт даже к вам не доезжает! – говорю.
– Доезжает. Если б я знал, что вы придете, я б его включил. Посидите, – и он звонит по рации моему клиенту.
Каким-то чудом я все-таки в квартире.
Все в золоте и розах, в прихожей много короткоствольного стрелкового оружия и ремней с латунными бляхами. То есть – действительно: склад боеприпасов.
Ванная огромная, Алена говорит, что там можно вымыть руки, и когда я их мою, раздается:
– Врррраги!
И никого нет.
Мама дорогая. Намыливаю руки – и опять:
– Враги! Врррраги кррругом! Вррраг, враг, враг!
– Ах, это Эрик, – говорит Алена.
Точно: в углу ванной сидит серая с красным птица в громадной клетке и высказывается.
– Эрик не рад моему визиту?
– Что вы! Он просто повторяет за папой. Не понимает, что это значит. Просто повторяет, как…
– Как попугай, ясное дело.
– Именно.
Мы занимаемся, и над нами с Аленой еле заметно покачивается здоровенная люстра.
Со стены глядит портрет Алениного папы в золотой раме. На полотне простой госчиновник в шляпе вооружен до зубов.
После занятия он живьем подходит к нам и просит меня пройти в его кабинет.
Обращается сразу на «ты», без реверансов. Ну а я, конечно, не отвечаю тем же, а церемонюсь и деликатничаю, потому что помню анекдот: «– У тебя есть револьвер? – “У вас”. – Что “у вас”? – К человеку с револьвером обращайтесь на “вы”».
– Глянь, Ольга, чего покажу тебе.
Он включает кино; это документальный фильм с ним самим в главной роли. Аленин папа плавает среди акул, они норовят его загрызть, но как-то он извивается – и выплывает невредим.
– Как тебе?
– Это ваше хобби?
– Ага. Охота, акулы – это мое.
– Отгрызут ногу, Алена будет страдать. Да и ваша жизнь слегка потускнеет. Не думали об этом?
– Адреналин! Скоро опять поеду. Не отгрызут, не ссы! Я нож успею вонзить! – он расхохотался. – Как считаешь, Аленке надо заниматься? Каждый день репетиторы, если особо не надо, не хочу перегружать.
– Нет никакой острой необходимости! – воодушевленно говорю я. – Никакой! Я такой умной девушке абсолютно не нужна! Только мешаю! У нее и пособия, и электронные словари, и в школе их прекрасно готовят! Это бессмысленная трата сил и денег в случае с Аленой.
– Ах вот как… Ну и норм. Пусть сама старается.
– Да! Уверена, она отлично сдаст! Так что позвольте откланяться, – я встаю, надеваю ботинки и слышу на прощанье из закутка:
– Вррраххх!
Уходить проще, только внизу спрашивают:
– Вы когда квартиру покинули?
– Три минуты сорок три секунды назад!