– Здравствуйте, дорогие телезрители, – привычной скороговоркой начал он. – В окружающем нас мире ежедневно происходят сотни и тысячи вроде бы не связанных между собой событий, но иногда они складываются в определенную загадочную картину. Такие загадки мы и расследуем. Сегодня в студии тележурналист из города Лугань Иван Черепахин. Здравствуйте, Иван Сергеевич.
На экране появился Черепахин, который поведал странную историю о своих злоключениях и коротко показал сюжет, который причинил ему столько неприятностей. На этот раз борода оператора мелькнула на втором плане, зато крупно и со стоп-кадром продемонстрировали показания манометров.
– Судя по давлению в магистральном газопроводе, объем перекачиваемого газа больше, чем запланирован по договору поставки! – бодрой скороговоркой говорил за кадром Шишлов. – Это навело нас на определенные подозрения, и мы отправили съемочную группу вдоль российского газопровода на территорию нашего дружественного соседа...
– Во дают!
Директор потер седые виски.
– Это же натуральная разведгруппа! Кстати, мы используем их возможности?
Он обращался к Иванникову, но тот замешкался и перевел строгий взгляд на Полянского, как бы переадресовывая вопрос.
– Через «Скандальные расследования» мы дважды сливали дезинформацию: по спутниковому проекту в Вене и по атомной АЭС, – сразу ответил тот. – Может, были такие случаи и по другим делам, но я в них не участвовал и информацией не располагаю...
На экране между тем появился тянущийся по заросшей жестким кустарником степи магистральный газопровод с пробивающейся сквозь желтую краску коричневой ржавчиной. Камера сделала наезд и крупным планом показала вваренную сбоку трубу, меньшего диаметра, которая тут же ныряла под землю.
– ...неподалеку от Зеленых Лук мы обнаружили несанкционированную врезку, – прокомментировал Шишлов.
– ...и заинтересовались – куда она ведет...
Камера двинулась вдоль просевшей земли: врезанную трубу замаскировали не слишком тщательно. По рваному кадру и ограниченному полю видимости можно было определить, что съемка ведется скрыто – скорей всего из сумки.
– Оказалось, что незаконная труба ведет на охраняемый объект...
В кадре появился забор из колючей проволоки и угрожающие таблички: «Вхид заборонен[5]»
– ...по рассказам местных жителей, здесь находится какое-то давно заброшенное месторождение, однако мы убедились, что по ночам тут кипит жизнь...
Ночная съемка: свет, шум работающих механизмов, лай сторожевых собак.
На экране лицо Шишлова с многозначительным прищуром:
– Что же происходит в степях дружественного нам государства с российским газопроводом? Какие тайны там скрываются? Очевидно, очень серьезные. Потому что прикоснувшиеся к ним люди или погибли, как журналист Савин и специалист по газу Попов, или бесследно исчезли, как ведущие ученые в этой сфере Губарев и Михайлюк, или с трудом избежали гибели, как наш коллега Черепахин. Таких совпадений не бывает!
Сюжет закончился. В кабинете наступила тишина.
– Разрешите продолжать, товарищ генерал-лейтенант? – спросил Полянский.
– Продолжайте, – озадаченно произнес Суровцев.
– Под Зелеными Луками находится крупное месторождение радона, законсервированное много лет назад. Судя по записи телевизионщиков, сейчас оно введено в строй. Это подтвердила и спутниковая съемка.
– И что?
– На польской территории, под Купавами, вблизи газопровода очень быстро построен химический комбинат. Строительство финансировали США, а обеспечение производства топливом из собственных запасов взяла на себя Украина. За счет этого проекта значительно укрепился рейтинг Президента Тучки... Радоновое горючее поступает в США из порта Гданьск. Можно предположить, что все это звенья одной цепи...
Директор пристально посмотрел в глаза Полянскому. Настолько пристально, что генерал Иванников порадовался, что не стоит на его месте.
– То есть они закачивают радон в нашу трубу, извлекают его на польской стороне, производят на новом комбинате горючее и отправляют в США?!
– По нашему мнению, именно так и происходит, – твердо ответил Дмитрий.
– Но тут надо решить ряд технических вопросов, – Суровцев встал, прошелся по кабинету, причем все участники совещания провожали его взглядами. – Насколько я понимаю, очень сложных вопросов...
– Очевидно, их и решают ученые Губарев и Михайлюк, которые являются специалистами именно в переработке радона. И которых сейчас не могут найти, – подал голос Иванников, предварительно встав по стойке «смирно».
– Вероятно, вполне вероятно, – задумчиво произнес директор, возвращаясь на свое место. Некоторое время он сидел молча и напряженно что-то обдумывал.
Полянский оставался за кафедрой, Иванников продолжал стоять, только стойку «смирно» сменил на «вольно». Полковник Зимин тоже встал. Со стороны могло показаться, что сейчас решается их судьба.
– Это очень серьезное дело! – наконец сказал Суровцев. – Тут переплетаются экономические, политические и военные интересы страны. Я доложу об этом на самый верх. А вам ставлю задачу на разработку этого особо опасного, транснационального криминально-политического преступления. Исходные ключевые фигуры для разработки – Черепахин, Губарев, Михайлюк. Вопросы есть? Нет. Исполняйте.
Иванников и Зимин щелкнули каблуками, Полянский просто наклонил голову.
– И еще, – неожиданно сказал директор. – Для сведения сообщаю, что уже принято политическое решение о строительстве газопровода в обход территории Украины. Учитывайте этот момент при планировании своей работы.
Митинг бурлил, стрелял политическими лозунгами, размахивал плакатами, по ночам брызгал искрами костров, пенными струями шампанского или мутной горилки, залихвасткими песнями и женским смехом. Палатки стояли на той же самой площади украинской столицы, их обитатели так же грелись у бочек и костров, пили, закусывали, курили травку, занимались легкодоступным сексом – словом, «отрывались» от души.
Если бы кто-нибудь сравнил две фотографии Майдана, сделанные с интервалом в две недели патрульным вертолетом Министерства внутренних справ[6], ему очень трудно было бы, как говорится, найти десять различий. Только одно: раннюю щелкнули словно бы с оранжевым фильтром на объективе, а более позднюю – с синим. Но дело было не в светофильтрах. Просто раньше палатки, шарфики, плакаты и даже воздушные шарики были оранжевого цвета, а теперь – сине-белые. Потому что это был совершенно другой митинг, хотя внешние его признаки вроде бы не изменились: на том же месте стояла платформа с выступающими политиками, бизнесменами и «творческой» попсой. Практически на том же месте, где и оранжевый, стоял синий грузовичок с громадным телевизором, а в большую палатку за платформой те же, казалось, спортивные ребята носили из автобуса такие же коробки с водкой и тушенкой. Почти те же, что и десять дней назад, запахи источал Майдан – зимнего морозца и перегара, чеснока и водки, пота и дыма костров. Но отсутствие цитрусового аромата и синий цвет, который, как ни крути, холоднее оранжевого, придавали бесшабашному «бурлежу» некоторую упорядоченность. И все же не надо быть очень внимательным наблюдателем и искушенным аналитиком, чтобы найти те самые «десять различий», потому что они вытекали из одного, самого главного: здесь митинговали не за Фокина и против Тучки, а наоборот – за Тучку и против Фокина.
Правда, создавалось впечатление, что обеими разноцветными кампаниями руководили одни и те же люди, а если и разные, то учившиеся на общих курсах «делателей революций» либо нещадно списывающие друг у друга домашние заготовки. Сходилось все: от пользования одними и теми же складами продуктовых припасов, армейских одеял, теплых носков и ватников до сценария и актерских кадров.
Вот на платформе колоритный бородатый мужик, похожий на Льва Толстого, который был гвоздем программы прошлого митинга. Только теперь он уже в сине-белом шарфике и пропагандирует совсем другие взгляды и убеждения.
– Кто такой Фокин? Это самозванец, пустое место, неспособное дать народу то, что ему нужно! Только Президент Тучка способен вывести страну из кризиса! Его признают на международной арене, даже в Америке! Геть помарончову заразу!
Для убедительности «Лев Толстой» поднимает услужливо поданный плакат, повторяющий последнюю фразу: «Геть помаранчову заразу!» Ветер рвал плакат, классик наклонился вперед и стал похож на памятник. Вокруг толклись неорганизованные зеваки и журналисты, щелкали фотоаппараты, бесшумно стрекотали видеокамеры с известными всему миру сокращениями: НТВ, BBC, CNN. Действительно, выступление было очень зрелищным и грамотно выстроенным. Бодро, профессионально, по делу!
Толпа зевак вокруг разрасталась.
Пока искали «смотрящего», Юрист смотрел из тонированного окна черного «Хаммера» на «стихийный митинг трудового народа», как называла происходящее действо официальная пресса. Он знал, что без него этот спектакль никогда бы не собрал аншлага. Сюда бы привезти Баданца, а еще лучше вместе с самим Тучкой, чтобы посмотрели, оценили масштаб, почувствовали атмосферу... Вон сколько сторонников официальной власти! Из Крыма, Донбасса, Херсона, Днепропетровска, Луганска! Взмахни рукой, и тут же начнут скандировать: «Фокин – геть!» Вчера манифестацию устроили: стройная колонна под сине-белой символикой вышла на улицу Грушевского и направилась к Верховной Раде. Правда, на пути встали милицейские заслоны, но действовали стражи порядка довольно сдержанно: развернули демонстрантов назад – и все...
В непроницаемое стекло осторожно постучал Николай. Юрист приоткрыл окно и, не произнеся ни единого слова, показал движением головы, чтобы он сел в машину.
– Не, шеф, я тут с людями работаю, – деловито объяснил Николай. – Горилка, лук, чеснок – такой штынк стоит, что на расстоянии говорить получше будет.