Я только потом поняла. Это директриса мечтала поджечь школу, я точно знаю. Поэтому она не увидела прекрасных птичек. Сочла мой рассказ за глупое оправдание. Ясно же, для чего нужны спички. Чтобы поджечь школу. Вместе со всем ненавистным содержимым: учителями, детьми, уроками, расписанием, проверками из районо и неудавшейся жизнью несчастной стареющей женщины.
Я не знаю, можно ли поджечь школу спичками. Но знаю, что нам приписывают часто свои собственные потаенные желания и намерения.
А на директора я не обижалась. Я потом оторвала этикетки осторожно медицинским пинцетом. Наклеила их в альбом для рисования. И подарила директрисе. Довольно уродливо получилось, конечно. Зато от души.
Она даже похлопала меня по плечу. И издала звук одобрения. Письменно его не передать. Она не злая была.
Просто несчастная.
Времени нет
Мы ехали в поезде с мамой.
Мне было лет шесть, наверное. Ночью в купе зашла девочка с мамой. Мама девочки легла на верхнюю полку и уснула. А мы с девочкой стали разговаривать шепотом. Про все. И девочка показывала мне книжку с картинками – это была длинная сказка. Мы вместе читали: жил мальчик, у него была мачеха. Мальчик ушел в волшебную страну.
Разные ему встречались люди, плохие и хорошие. И разные создания, добрые и злые. Он шел, шел…
Было темно. Только в изголовье горели синие лампочки. Был тихий синий свет от них.
Потом проводница заглянула в купе. И сказала, что подъезжаем. Пора!
Мама девочки слезла. Достала чемодан, потом они ушли. Девочка забрала книжку – мама ей напомнила. И девочке было очень грустно. Она не хотела уходить от меня. И я не хотела. Но был город Пермь. И фонари вокзала светили.
Я так и не дочитала сказку. Не знаю, чем кончилась история.
И с девочкой не наговорилась.
И я никогда не видела больше такую книжку. И такую девочку тоже.
В жизни не успеваешь наговориться с теми, кто интересен. И не успеваешь дочитать сказку. Человек только зашел – и уже пора выходить. Город Пермь. Или другой пункт назначения. Или тебе пора выходить. А ты ничего не успел…
Но все равно это было хорошо. И запомнилось.
А мальчик просто продолжает идти в волшебную страну. И сказка не кончается никогда. Вот в чем секрет.
Время есть только в поезде. На самом деле времени нет…
Выход есть
Когда я была маленькой, дедушка привез меня на кремлевскую елку.
Мне было лет шесть.
Я совершенно не помню представление. Оно было грандиозным. Светили разноцветные прожекторы, елка на сцене сияла и переливалась, сверкали костюмы ведущих. Какая-то музыка звучала и какие-то слова. И кто-то танцевал на сцене.
Все. Я не запомнила представление совершенно. И на подарок мне было наплевать – его надо было получать после представления. Я и думать забыла о подарке. Какой подарок? Я испытывала тревогу. Находилась в электрическом облаке тревоги. И думала только об одном: как я найду дедушку?
Дело в том, что взрослых не пускали в зал. Взрослые провожали детей до дверей, а потом ребятишек рассаживали по местам артисты.
Многие дети увлеклись представлением. Смеялись и хлопали. А некоторые, как я, сидели напряженно и тревожились. Я это отлично чувствовала. Эти дети тоже переживали: как потом найти своих родителей? Зал такой огромный. Куда идти, я же маленькая девочка в чужом городе, без шубки и шапки, где мой дедушка?
…Дедушка встретил меня у выхода из зала. Это был другой выход, не там, где вход. Родителей туда привели, и там они ждали детей.
Я крепко взяла дедушку за руку. Очень крепко. Я крепилась, чтобы не расплакаться. Тревога прошла, какое счастье! И подарок мы получили – дедушка решил, что я забыла. Просто забыла, увлеклась представлением…
Я это представление совершенно не помню. А тревогу помню отлично. И глаза таких же встревоженных детей, которые поминутно оглядывались растерянно. Или сидели в оцепенении, не вникая в смысл веселого представления…
Вот что такое тревога. Когда ты не видишь жизнь. Не радуешься спектаклю и конфетам. Тревога съела праздник, веселье и конфеты. Пожрала время и нервы.
Тревога – когда ты можешь потерять важное. Самое важное.
И когда не знаешь, куда идти.
И когда ты слишком мал и слаб против обстоятельств, которые навалились на тебя.
Только когда выйдешь из обстоятельств и возьмешь за руку своего, близкого, любимого, тогда тревога отпустит.
А пока надо смотреть представление жизни. Мы давно не дети. И необходимо участвовать: поддерживать и успокаивать тех, кто встревожен. И верить, что выход есть. Жизнь продолжается, другой не будет. И надо стараться видеть хорошее и делать посильно хорошее. Надо жить, несмотря ни на что…
Падать и вставать
Когда я была маленькой девочкой, мне подарили роликовые коньки. Папа привез из Москвы. Был на конференции и купил такую отличную вещь!
Конечно, тогда ролики были другими. Четырехколесные, их надо было пристегивать к сандаликам, завязывать шнурочками. Красные восхитительные роликовые коньки. Просто – ролики.
Я немедленно их надела. И стала кататься. Вернее, падать и подниматься. Немножко проеду – и упаду! Бах! Очень больно. Но ролики такие прекрасные! И поэтому надо встать и катиться снова.
Я разбила коленки и локти. Содрала ладошки. А потом легла спать в роликах. Потому что восторг любви был так велик. Счастье обладания. И вся в ушибах и ссадинах я легла спать в этих роликах, с которыми не могла расстаться. Уговорить меня снять ролики родители не смогли.
С земной жизнью все точно так же. Иногда ты весь в ссадинах и ушибах. Особенно пока еще не научился. Ты столько раз падал. Натыкался на препятствия. Больно ушибался. Толкали тебя и подножки ставили. Но ты все равно вставал и катился. Потому что жить – хорошо.
И снимать ролики не хочется. Надо кататься и учиться. Падать и подниматься. Лечить ушибы и ссадины мазать зеленкой…
А потом катиться снова. Все лучше и лучше. Даже если ушибешься, устанешь, то отдохнешь, а потом снова катишься и живешь. Пока можешь. Пока есть радость жизни.
И пока эта радость жизни есть, все хорошо. И нужно учиться жить дальше – не важно, сколько вам лет…
Секретик
Вы помните «секретики»? Это когда в земле выкопаешь ямку, на дно ямки положишь золотинку от конфетки, такую мягкую тонкую серебряную фольгу. На золотинку надо положить что-то красивое. Очень красивое. Осколок от зеленой бутылки из-под лимонада, блестящую пуговицу или цветочек… Потом нужно эту ямку с сокровищем прикрыть другим осколком. Раньше их полно было, ведь все продавали в стеклянной таре. Ну вот, а теперь надо засыпать все землей, оставить только маленькое окошечко из стекла. Это и есть «секретик», волшебный тайник красоты. Секретное сокровище.
И однажды я взяла мамин старинный перстень с огненным опалом, ясное дело, не с целью обогащения, а для «секретика». Это же была очень красивая вещь, опал сиял золотом и переливался таинственно… Я пошла во двор и выкопала две ямки совочком. Мне года четыре было, тогда дети во дворе гуляли одни. Это было очень давно, почти полвека назад. Ну вот, в одной ямке я сделала «секретик» с опаловым перстнем; в другой – с осколком белого стекла. А крышу, окошечко, сделала из осколков от зеленых лимонадных бутылок. И присыпала землей. Такие были довольно опасные игры.
Я пошла и позвала маму. Был выходной, воскресенье. Мама читала медицинскую книгу в кресле, делала пометки. Но, конечно, сразу пошла со мной, когда я намекнула, что хочу показать сокровище. Тайну. Секретик. Удивительное и прекрасное хочу показать…
Мы подошли к кустам жимолости; под ними была моя тайна, подарок маме. Я показала секретики: очень хорошо получилось! Невероятно красиво! Мама нагнулась и тоже стала смотреть на свой перстень и на осколок стекла в зеленых окошечках. И на меня. Она хотела что-то сказать; наверное, поругать меня… Но в этот момент луч солнца попал на мои секретики. И, знаете, одинаково засияли невероятным светом, несказанно ярким и прекрасным, и огненный опал. И осколок стекла. Одинаково ярко и пронзительно, неземным светом они засияли от солнечного луча. И опал, и осколок – они излучали и источали свет.
И мама сказала другое. Она сказала: «Так Бог отражается в человеке. Касается его души. Драгоценный опал и простой осколок сияют одинаково, когда их касается Бог».
Я поняла. Может, в эту минуту и нас коснулся солнечный луч, поэтому мама так сказала, а я поняла. Дети понятливы. Их чаще касается свет.
Есть мгновения, когда каждая душа может засиять неизреченным и невероятным светом. Каждый человек хоть один миг в своей жизни может так засиять. Это его коснулся луч света и отразился в нем. Преобразил его на миг. Возвысил и сделал осиянным… И человек в этот миг не равен себе, он равен свету, который в нем сияет и отражается. Он полон величия, любви и добра. Не важно, кто он обычно. Важен лишь этот миг…
…Мы еще посмотрели немножко, потом солнце исчезло и свет померк. Мама взяла перстень и попросила больше не делать так. Это ценная вещь! И действительно, в глубине камня свет немножко остался. Он там искрился и переливался даже без яркого луча с небес. Как в некоторых ценных людях. Но их мало. Их надо хранить и беречь. И не закапывать в ямки, хотя рано или поздно это случается со всеми.
Но тогда ведь появится свет, понимаете? И оживит нас, и осветит, и сделает прекрасными. Равно прекрасными, если есть способность этот свет отражать и воспринимать. Если есть хоть крупица своего личного света и добра…
Сила надежды: Истории войны
Простые мечты
В блокадных дневниках одна девочка написала, что хочет поймать мышку.
Нет, не для того, чтобы съесть, хотя тогда ели и мышей, и крыс, если удавалось поймать. И людей некоторые ели.
Смертное страшное время было тогда. И у девочки умерла от голода мама, старенькая няня, которая была как бабушка; одноклассники; все умерли, почти все. И девочка-подросток осталась одна. Бомбежки и лютая зима, блокада Ленинграда.