Когда конфеты кончились
Когда у вас много конфет, все дети с вами хотят дружить. Особенно если вы щедро делитесь. Много друзей сразу появляется! А потом конфетки кончатся: они кончаются, если их раздавать. И друзей станет меньше. Останется рыженький мальчик и тихая девочка с косичками. И с ними можно просто играть без конфет. Или истории рассказывать. Или молча сидеть на лавочке, болтая ногами… Так и с энергией. Иногда она кончается – и никто не звонит, не пишет, не приходит. Мы никому становимся не нужны. Почти никому. Кроме мальчика и девочки, которые остаются с нами всегда. Не важно, что у нас есть. Главное, что мы есть. Вот с ними и надо дружить.
Посмотрите, кто остался с вами, когда конфеты кончились. Вот с ними и дружите. Потом снова будет веселье и праздник. Потом снова будет много всего хорошего! Но пусть ближе всех остаются те, кто сидел с нами на лавочке и играл просто так. И ничего не просил, не ждал. Просто был рядом. Это и есть друзья, близкие. Пусть будут близко. Всегда.
Платье в желтую клеточку
Когда-то давным-давно у одной девочки была школьная форма. Тогда все носили форму: коричневое платье и два фартука: черный – повседневный и белый, праздничный. И еще одно платье было у этой девочки, клетчатое, шерстяное. Ну, была еще одежда, конечно, для физкультуры, для лета, еще лыжные штаны с начесом были… Но вот на школьные вечера, которые иногда устраивали одноклассники, девочка надевала клетчатое платье. Другого не было.
Платье в желтую клеточку. Серые советские колготки. И потертые туфли.
У девочки были еще две сестры младшие, папа от них ушел в другую семью, мама одна работала. Поэтому платье было только одно. Тогда почти все одевались скромно, особого выбора не было. И девочка надевала свое платье в желтую клеточку и шла на вечер. Там сначала читали стихи, показывали сценки, а потом начинались танцы под магнитофон. Учительница сидела на стуле у окна, пила чай, а подростки танцевали. И иногда физрук заглядывал в двери класса – все ли нормально? Нет ли эксцессов? Правильно ли все танцуют? Скромные вечера с танцами все любили, конечно. Первая романтика, и даже иногда был «белый танец»…
Но на девочку косо смотрели некоторые одноклассницы. И однажды одна модно одетая девочка Ира сказала этой Лене немного насмешливо: «А почему ты всегда в одном и том же платье? По-моему, оно тебе уже мало!» Это правда была. Действительно, рукава уже были коротки. Юбочка тоже надставлена мамой. И всегда одно и то же платье в желтую клеточку, это немного грустно. Лена не показала виду, что ее задели замечание и улыбки некоторых девочек. Она не стала дома рыдать и требовать новое платье. Не стала она и комплексовать и не перестала приходить на вечера, которые проводились два раза в четверть.
Она вот что сделала: записалась в кружок танцев. И стала учиться танцевать изящно и красиво или зажигательно и искрометно – это уж от музыки зависит. И энергично училась. Потом пришла на очередной классный вечер и станцевала так отлично, что все смотрели на ее танец и хлопали потом. Просто глаз с нее не сводили. Занятия танцами сделали фигурку Лены точеной, движения – плавными, глаза у нее загорелись, волосы рассыпались по плечам… И никто не обращал внимания на то, какое на ней платье. Какие туфли и колготки. Это было совершенно не важно. Все смотрели на то, как она танцует. И все мальчики хотели танцевать с ней. А платье в клеточку – это стало совершенно не важным.
С этой девочкой потом еще вот что вышло: она оказалась очень одаренной танцовщицей. Ее стали приглашать на конкурсы и выступления. И давать наряды!
Однажды Лена пришла на классный вечер, попросила поставить кассету с музыкой, которую принесла. И переоделась в туалете – больше негде было. Ах, какая она оттуда вышла! Все замерли. Это Лене дали платье для танца Кармен. Плотные черные колготки, мечта всех девочек того времени. Изящные лаковые туфельки на каблучке небольшом. И платье с юбками, черное облегающее платье с блестками и пышными юбками, которые развевались в энергичном танце, а Лена ногами и руками выделывала умопомрачительные движения под зажигательную музыку. Это было великолепно, прекрасно!
А потом она снова переоделась в свое маленькое платье в желтую клеточку. Аккуратно сложила испанский наряд Кармен. И ушла домой с самым красивым мальчиком-хоккеистом. Они стали дружить и ходить вместе – так тогда это называлось. Надо сказать, что нарядная девочка хлопала вместе со всеми. И притопывала в такт танцу Кармен. И восторженно смотрела. Она не злая была, эта Ира, – просто таковы некоторые девочки. Не прочь они подпустить шпильку иногда. Но, как видите, шпилька пошла только на пользу.
Надо не платье требовать новое, а добиваться успеха самому. Тогда и платья появятся. И аплодисменты зазвучат. И восторженные крики «браво». И шиканье завистников, конечно. Но дело не в платье, вот и все. Лена стала знаменитой танцовщицей, уже потом, после школы. И уехала в другую страну, – ну, может, ей там интереснее жить. А я вспомнила историю про одно-единственное платье в желтую клетку. У меня тоже платьев не особо много было. Два. Ну и еще школьная форма, конечно. Которая весьма разнообразила наш пышный гардероб…
Любовь – это жизнь
В очереди сидели мама с мальчиком.
Тихий бледный мальчик терпеливо ждал приема врача. Худенький, слабенький, сидел и смотрел под ноги. И одна женщина заговорила с ребенком. Мальчик неохотно отвечал, односложно. И женщина спросила, есть ли у мальчика котик или собачка?
Ребенок оживился! Порозовел, стал горячо рассказывать, какой у него котик хороший. Что этот котик умеет делать. Какой он умный. Какой забавный! Как он играет, как спит, свернувшись калачиком…
Мальчик оживился.
И оживилась одна старушка, когда стала рассказывать про свою внучку, такую красивую и добрую. Хотя до этого старушка лежала без сил и в потолок смотрела… И суровый замкнутый мужчина оживился, когда начал рассказывать про свою работу. Он столяр. И он горячо и живо рассказывал о своих изделиях, о породах дерева, о выставке, где первое место занял…
Оживить человека может то, что он любит.
И это хорошее русское слово: «оживился». Был уставший, печальный, слабый, больной, почти неживой. А вспомнил про то, что любит, – и оживился. Появилась энергия жизни, которую ученые обнаружить приборами не могут. И поэтому отрицают. Но это же очевидно: живое отличается от неживого именно присутствием этой энергии.
От которой начинают блестеть глаза и розоветь щеки. От которой становится легко дышать. От которой хочется говорить, рассказывать про любимое и любимых. Стоит человеку вспомнить про свою любовь – и он оживляется. Получает вот эту самую невидимую энергию, словно подключается к мощному источнику.
И становится лучше. И хочется жить. И силы для жизни появляются. И интерес к ней. Вот самый простой способ оживить себя или другого: поговорить о том, что человек любит всем сердцем. О тех, кого он любит всей душой. И тут же происходит оживление.
Потому что любовь – это жизнь.
И надо начинать день с воспоминания о том и о тех, кого мы любим. О том, что нам дорого и ценно. Ради них мы и живем. Ради этого боремся. И любимое питает и поддерживает нас. Это и есть наша жизнь и наш источник энергии жизни. Которую невозможно измерить. Но можно почувствовать. И увидеть, как оживляется человек прямо на глазах…
Мир глазами детей
Понять сердцем
Маленький мальчик шел и кушал мороженое. Совсем маленький, крошечный и младенчески пухлый. В трусиках и в косыночке, шел по дорожке и сосредоточенно кушал мороженое из рожка – это трудное дело, когда ты такой маленький и только начал ножками ходить. А большие мальчики, лет восьми, играли в мяч. И этим мячиком прямо в голову малышу попали.
Слава богу, мяч пляжный, легкий. Но все равно неожиданно и больно, хлоп! – и мячик стукнул по голове. Малыш растерялся, глазки округлились, и нижняя губка задрожала. Он испугался, ему больно, вот-вот расплачется, хотя мама присела перед ним и утешает, что-то ему говорит по-польски. Мол, не плачь, миленький, мальчик не хотел в тебя попасть!
И мальчик подбежал, который невзначай попал мячиком. Худенький такой белобрысый мальчик, все косточки видно. И стал извиняться перед малышом на немецком. Искренне так, сам чуть не плачет. Мол, прости меня, я нечаянно, я не хотел!
И малыш не заплакал, хотя губка оттопырилась и дрожала. Он внимательно слушал большого мальчика, а потом кивнул добродушно. И протянул худенькому мальчугану свое мороженое липкой ручкой – на! Потер голову под платочком и зашагал дальше с мамой. Мороженое продолжал кушать, не беспокойтесь. Он большому мальчику предложил ведь облизать или откусить, правильно? Угостил и простил. А теперь со спокойным сердцем может топать дальше по берегу моря за ручку с мамой и кушать свое мороженое. Он не злопамятный и не плакса, это великодушный малыш.
Инциденты бывают, ничего не поделаешь. И говорим мы все на разных языках. Но друг друга люди понимают сердцем, совершенно не обязательно знать чужой язык иногда.
Можно простить, сдержать слезы и дать мороженое облизать. Если случайно попали мячиком и искренне извинились. Инцидент исчерпан, светит солнце, и можно наслаждаться огромным миром. И фруктовым мороженым. Оно вообще многое улаживает.
«Мне не холодно!»
Когда восхищаются закаленными и выносливыми людьми, я вспоминаю одного мальчика. Он зимой ходил в школу в форме, без пальто и без куртки. В старом синем форменном пиджачке.
Вот такой он был закаленный! Не боялся мороза. И громко смеялся над чуханами, которые кутаются в тряпки и носы прячут.
Это был школьный хулиган. Пиджачок был ему мал; из рукавов торчали красные большие руки. Когда мальчишки начинают расти, у них бывают такие руки, как клешни.
Вот этот парнишка гордо в школу бежал без пальто. Ему ничуть не холодно было, это все знали. Он сам всем так сказал.