– Гэбриел, я не могу. Мама ведь для тебя ее сделала, тут нарисовано твое кафе.
– Знаю, но я-то каждый день здесь сижу. Вот вернешься в Нью-Йорк, посмотришь на эту коробку и вспомнишь маму, родной город и свое любимое кафе. – Он улыбнулся.
Я тут же представила безупречно пустой рабочий стол в «Вокс и Крэндалл», без малейшего отпечатка моей личности, и не смогла вспомнить, почему поддерживаю его в таком стерильном виде.
– Спасибо. Поставлю на почетное место, – с улыбкой сказала я, забирая коробку.
Гэбриел проводил меня в общий зал. Я снова взглянула на фреску и белый особняк, пожираемый пламенем.
– Мама когда-нибудь рассказывала тебе о пожаре?
– Нет, не припомню. Эти события превратились в местную легенду.
– Местную легенду? – Я выпрямилась. – И что говорят?
Он задумался, избегая смотреть мне в глаза.
– Всякую чепуху.
– Гэбриел, я хочу знать. Расскажи.
– Тебе нужны слухи или правда? Никто, кроме Сисси, не знает, как все было на самом деле. А то, что люди болтают, – сплошь вранье.
– Мне нужно и то и другое. Я прожила двадцать семь лет, ничего не ведая об этой истории. Или, думаешь, мне мозгов не хватит отличить правду от лжи?
Звякнул колокольчик у входной двери. В кафе вошла молодая пара, с ними – маленькая девочка в розовой соломенной шляпке.
– Сейчас подойду, – сказал им Гэбриел и вновь повернулся ко мне.
– Так что за слухи? – настойчиво повторила я.
– Ларкин, мне кажется, не стоит…
Мужчина с девочкой нетерпеливо взглянул на нас.
– Секундочку, – сказал Гэбриел.
– Расскажи.
– Есть мнение, что пожар случился не сам по себе. – Он поджал губы, словно не желая ничего больше говорить, однако продолжил, понимая, что я все равно не отступлюсь: – Говорят, твою бабушку убили. Но это вранье, слышишь? В Джорджтауне, кроме «Сансет Лодж», сплетничать особенно не о чем, так что болтуны хватаются за любую возможность потрепать языком.
Он сочувственно пожал мне руку и вернулся к покупателям.
Я смотрела на фреску: сперва на трех девушек, сидящих спиной, потом на пылающий дом с запертыми внутри женщинами.
Что ты хотела сказать, мама? Что я должна здесь увидеть?
Я помахала Гэбриелу на прощанье и вышла из кафе, прижимая коробку к груди. Мне вспомнились фотографии трех подруг: детские дни рождения, школьные будни, потом поездка в Миртл-Бич, а дальше – ни одного снимка.
– Ларкин!
Навстречу шла Мейбри, бережно неся прозрачный чехол из химчистки. Внутри виднелось что-то желтое.
– Как дела?
Я показала ей коробку для сигар.
– Вот, Гэбриел подарил.
– Симпатичная… – В ее голосе слышался вопрос.
– Мама расписала.
– Очень красиво. Но это не объясняет, почему ты стоишь здесь с таким видом, будто узнала, что твое любимое мороженое сняли с производства.
Я не стала рассказывать ей о фреске, чтобы не бередить мрачные мысли.
– Ты не знаешь, какие ходят слухи о пожаре в Карроуморе?
Мейбри покачала головой:
– Нет. Дело было за тридцать лет до моего рождения, а на детской площадке такие вещи не обсуждают. Почему ты спрашиваешь?
– Гэбриел сказал, есть мнение, будто пожар возник не сам по себе. Возможно, Карроумор подожгли нарочно.
– Брось, это всего лишь местная легенда. Вроде считалки «вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана». – Мейбри осеклась. – Нет, плохой пример. В общем, ты поняла, что я имею в виду. Люди обожают сплетни – чем скабрезнее, тем лучше. Мало ли что болтают.
– Беннетт нашел в бумагах вашего дедушки отчет о пожаре, и там напротив графы «причина пожара» стоит пометка: «подозрительно». Поэтому…
– Что поэтому?
– Поэтому мне интересно, вдруг в сплетнях есть доля правды. Разве не так говорят? В каждой сказке или легенде есть крупица правды.
– Ну не знаю… никогда не слышала такого выражения. Ты расспрашивала Сисси и Битти?
– Конечно. Сисси сказала, что во время пожара спала и ничего не помнит, а Битти там не было.
– Допустим, но они могут знать, почему про этот пожар ходит дурная слава. Давай спросим. Я как раз иду к Сисси.
Я сделала шаг и остановилась.
– На маминой фреске в кафе у Гэбриела в углу нарисован горящий Карроумор. Из окна выглядывают две женщины, а в другом – еще одна, с рыжими волосами.
– Битти?
– А кто же еще? Только ее там не было.
Надеюсь, Мейбри не предложит мне дождаться, пока мама очнется. К счастью, она ни словом об этом не обмолвилась. Мама больше трех недель в коме, и никаких изменений. Я уже перестала обманывать себя.
– Тогда нам точно нужно расспросить Сисси. Наверняка она что-то слышала. А еще я покажу тебе платье. – Мейбри заговорщически улыбнулась и тряхнула прозрачным чехлом.
– Что за платье?
– Когда твой папа пошел на чердак за фотографиями, Сисси попросила спустить и его тоже. Нужно было подшить подол и починить молнию, поэтому она отнесла его моей маме. Ты же знаешь, мама у меня рукодельница. Так что платье теперь как новенькое.
Я попыталась взглянуть поближе, Мейбри убрала чехол за спину.
– Почему не даешь посмотреть?
– Это сюрприз.
– Что за сюрприз?
Мейбри закатила глаза:
– Ларкин, с тобой просто невозможно устроить сюрприз. Мне ни разу не удалось сохранить интригу: каждый праздник ты пилила меня, пока я не признавалась, что собираюсь тебе подарить. Подожди немного: вот придем к Сисси, и она сама все расскажет.
– Расскажи лучше ты, иначе запилю до смерти. Нечего было заводить разговор. – Я снова попыталась взглянуть на платье, но Мейбри спрятала его от меня.
– Ларкин, ну что ты как маленькая!
– Буду изводить тебя, пока не выложишь, в чем сюрприз. Тем более ты все равно проболтаешься, не успеем мы дойти до дома Сисси. Обещаю, я сделаю вид, будто ничего не знаю.
– Ну ладно. – Мейбри приподняла чехол с платьем, чтобы я могла его рассмотреть. – Сисси решила, оно отлично тебе подходит. Пойдешь в нем на фестиваль шэга.
Я вытаращила глаза от изумления:
– Что?! Какой такой фестиваль шэга?
– Беннетт уже купил билеты. Мы с Джонатаном тоже пойдем, так что тебе не отвертеться.
– Да, я пообещала Беннетту сходить с ним, но он меня шантажировал. А после той выходки на лодке вообще не хочу его видеть.
– Не волнуйся, я тоже там буду. Можешь не обращать внимания на Беннетта и тусить со мной и Джонатаном. Ты же любишь танцевать! Как можно пропустить такой праздник? К тому же мама и Сисси столько возились с этим платьем.
Я пригляделась. Трудно определить, что за ткань; на вид – плотный блестящий атлас. Широкие бретельки, квадратный вырез, узкий лиф и пышная юбка.
– Там что, кринолин?
– Роскошно, правда? – с восторгом закивала Мейбри. – Платью столько лет, а выглядит как новенькое.
– И сколько же ему лет?
– Оно принадлежало твоей бабушке. Сисси говорила, Маргарет надевала его лишь однажды, но это был лучший вечер в ее жизни. Можешь сама спросить. Мама хочет, чтобы ты сегодня примерила, и, если понадобится, она подгонит по фигуре.
– Никуда я не пойду и уж точно не стану надевать это платье. Там же кринолин.
– Пойдешь-пойдешь, иначе Беннетт расстроится, а я этого не вынесу. Ты только приди, а с ним можешь вообще не разговаривать. И что плохого в кринолине?
– Он царапучий и старомодный.
– Хорошо, попрошу маму убрать. Проблема решена.
– Мейбри… – Я умолкла.
Мы подошли к дому Сисси. Битти стояла на пороге, не сводя глаз с платья.
– Это ведь платье Маргарет, да? – Она подошла к нам и осторожно погладила ткань, словно щеку давно потерянной подруги.
– Оно самое, – отозвалась Мейбри. – Ларкин завтра пойдет в нем на фестиваль.
– Я не собира… – начала я, но тут из дома вышла Сисси.
– Ты принесла платье! – Она забрала у Мейбри чехол и вручила мне. – Иди-ка примерь, не терпится взглянуть, как оно сядет. Вообще-то предполагалось, что это сюрприз, – укоризненно добавила она.
При виде трех пар горящих глаз я поняла: спорить не имеет смысла. Сначала примерю, потом откажусь.
– Ладно, уговорили. Но сперва я хочу задать один вопрос.
Сисси и Битти подчеркнуто не смотрели друг на друга.
– Какие слухи ходят про пожар в Карроуморе?
– Слухи? – Сисси старалась сохранять невозмутимый вид, но крепко сжатые кулаки выдавали ее с головой.
– Да, слухи. Например, будто пожар возник неслучайно, а значит, бабушка была убита. И кому могло понадобиться ее убивать?
– Действительно, кому? – спросила Битти.
– Ты сама сказала, это всего лишь слухи, – спокойно ответила Сисси. – А теперь иди и примерь платье. Мы все хотим на тебя посмотреть.
Окинув пожилых дам подозрительным взглядом, я поднялась в спальню, положила коробку из-под сигар на комод и стащила с себя одежду, бросив ее на пол. Потом нетерпеливо сняла пластиковый чехол, надела платье и направилась в коридор, мечтая поскорее покончить с этим делом.
Однако, проходя мимо зеркала, я остановилась и невольно ахнула. На меня смотрела женщина с фотографии, веселящаяся вместе с подругами в Миртл-Бич. Я подошла ближе, изучая незнакомку в зеркале. Глаза, волосы, серебряные серьги-кольца, бледно-розовая помада – точно мои, и все же я не узнавала свое отражение. Эта женщина красива, умна и самоуверенна – я казалась себе такой лишь в мечтах. Не может быть, неужели это я?
– Ну где ты там? – окликнула меня Сисси. – Мы заждались!
Я с неохотой отвернулась от зеркала, словно опасаясь, что прекрасная незнакомка исчезнет.
– Уже иду.
И я начала спускаться по лестнице, окруженная ореолом радужного сияния, льющегося из витражного окна.
Увидев меня, Сисси охнула, то ли от радости, то ли от разочарования. Битти взяла ее за руку.
– Выглядишь великолепно. – Она улыбнулась. – Просто потрясающе.
– Присоединяюсь. – Мейбри подошла ко мне и принялась оглаживать платье, проверяя, хорошо ли сидит. – Как влитое, – наконец объявила она. – Ничего подгонять не нужно. Я бы не стала убирать кринолин. Он подчеркнет твою тонкую талию и во время танца будет классно смотреться.