Как же мне хочется сюда привезти маму и папу.
Увидят ли они все это?
Моя чуйка мне подсказывает, что ответы нужно искать на чердаке и в книгах на непонятном языке.
Но сначала, что полагается за хорошую работу? Правильно! Хорошо покушать. Нужно поехать в село и накупить нормальных продуктов и закатить пир горой себе и котику!
— Кеша охраняй дом, гоняй мышей, — хотя я еще ни одной не увидела — домик никого не впускать! Я отправляюсь добывать нам всем провиант!
И довольная пошла вниз и услышала в голове легкий как перышко смех?
***
Вышла я из дома и снова приуныла. Надо что-то срочно делать со всем этим безобразием в виде травы, крапивы, полыни, и еще всякой агрессивной растительности, которая атаковала всю территорию. Пока еще тепло и нет дождей, надо это все вырвать, ножницы хоть садовые что-ли купить для начала?
Вздохнув, щелкнув замком сигнализации от своего яркого апельсинового цвета Opel Record 1979 года, загрузившись в авто и врубив любимый рок, я поехала добывать еду!
Нашла в поселке рынок и, накупила там продуктов аж на пять огромных пакетов. Поговорила с местными жителями о погоде, урожае, безработице и своем доме, окончательно убедилась, что мой дом для всех выглядит ужасающим и непригодным для жилья. И что может быть, его и снесли, но вот кто туда не приезжает, так страх и ужас накатывает и хочется оттуда бежать и никогда не возвращаться. А родственницу мою некоторые жители помнят, и говорят, что очень странной та была, редко выходила из дома, иногда гости от нее подозрительные уходили. И говорят, что была она не то колдуньей, не то ведьмой, не то демоном и еще кем только ее не назвали. Я только головой качала и говорила, что мне там хорошо живется. Торговки и покупательницы только крестились на это и побыстрее старались от меня отделаться. Ну и ладно!
Заехав в еще несколько хозяйственных и строительных магазинов, я покатила обратно домой, воплощать мечты своего оголодавшего по нормальной еде живота.
Взяв в руки пару пакетов, бодрой походкой, насвистывая мелодию, топала к дому.
Войдя в гостиную, споткнулась о собственные ноги и выронила из рук пакеты, а вместе с ними и челюсть. И, кажется, забыла, как дышать. И было от чего.
На моем диване сидели, вернее, сидело или все же сидели два маленьких человечка, ростом, мне до колен, может ниже, мужчина и женщина, уже в возрасте. Он худенький и щуплый, одет в какие-то лохмотья непонятного цвета, с косматой бородой, на голове не лучше, волосы, замусоленные и грязные, женщина вся какая-то круглая, полная, с круглым лицом, узкими глазами, крупным носом и губами, тоже была одета не лучше. И эти оба непонятно кто, сидели грязные на моем чистом диване и наглаживали и чесали за ухом моего кота! А он довольно щурился и урчал!
— Вы кто вообще и как тут оказались? — и этот визгливый дрожащий противный голос мой?
— О! Хозяюшка вернулася, ох хорошо-то как стало-то в доме, хозяюшка. — Низким голосом проговорил и одновременно спрыгнул с дивана этот мужичок. — А кто мы естя, так знамо кто, я вот-то домовой Трофим, а это-то повариха наша, Любаша. — И эта женщина тоже спрыгнула с дивана и эти две нечисти начали идти своими ножками в мою сторону. А мне вдруг так стало страшно, ведь это на самом деле происходит. Сердце ухнуло в пятки, по спине прошел противный холодок. А мой кот и единственный мужчина в доме, все лежал на диване, словно ему нипочем!
— О! Хозяюшка! Не бойся нас-то! Мы же это, добрые-то! — Они подошли к пакетам, которые я уронила, а я, оказывается, успела довольно далеко от них отойти к самой прихожей.
И тут, случилось то, что мой разум уже окончательно вынести не смог. Этот, как его, Трофим, взмахнул своей ручкой, и пакеты взмыли в воздух и поплыли, без посторонней физической помощи, в сторону кухни.
На меня резко обрушилась темнота.
Кажется, я впервые в жизни упала в обморок.
Часть вторая, в которой главная героиня узнаёт, что она ведьма и от этого уже не отвертеться. Никак. От слова совсем
Разбудили меня голоса, звуки посуды и запах еды. Но глаза решила пока не открывать.
Боже мой! Домовые! В моем доме! Настоящие! Но почему-то какого-то восторга это знание мне не принесло. Вот порой, читаешь книгу, и там главная героиня встречает необычных персонажей и ведет себя как дура и истеричка, а ты такая читаешь это все и думаешь, вот была бы на ее месте, поступила бы по-другому. Поговорила с ними, подружилась бы, знакомства все-таки такие интересные не каждый день встречаешь.
Но вот она реальность, и мне как-то резко перехотелось быть героиней сказок и романов с мистическим сюжетом. Ну не герой я, а трусиха самая настоящая.
— О! Хозяюшка-то проснулася уже-то! Любаша! Накрывай на стол скорехонько-то, хозяюшка наша голодная, так подишь еще и нас боится-то до сих пор, дрожит-то вся как осинка та! Не боися нас! Мы добрые духи! Не обидим и зла не несем. Защищаем мы дом-то и хозяёв своих. Так вотось. — Трофим говорил свою речь прямо возле моего уха.
Я действительно дрожала, мне было страшно, я одна здесь и некому меня защитить. Мамочка!
Набравшись смелости, открыла глаза. Трофим сидел на спинке дивана, такой же грязный, в рваной, старой одежде, косматый, склонился надо мной, улыбался и разглядывал меня. Глаза у него были живые, яркие зеленые. На ногах не было ничего, босые черные от грязи ступни не знающие, наверное, что такое вода.
— Ну, чёгось? — Кивнул он мне. — Не боися больше-то? — И снова улыбнулся. — Мы твои котомки из твоего железного коняки достали и Любаша сейчас-мо обед сготавливает. Она быстрёхо сробит и вкусно, ты не переживай, соскучились мы по работе-то.
— А чего ж тогда дом не убрали, раз соскучились по работе? Почему не следили за ним и довели до такого состояния? — На смену страха пришло раздражение.
— Так мы без хозяёв не можеем никак-то работать. Токмо хозяин бросит дом, так дом и засыпает и мы в спячку впадаем, а еже не впасть, то дикими и безумными станем-то, а это страшно хозяюшка. Не хотим такой-то судьбы себе. Но ты вот пришла, домик отмыла-то и мы вместе с домом проснулися.
— Обед готов, идите снидать! — Позвала с кухни домовая грудным приятным голосом.
А запахи витают действительно потрясающие и живот вон урчит со страшной силой.
Была — не была.
Стол был заставлен так, словно ожидалось пришествие гостей.
Здесь были котлеты, картошечка, присыпанная укропом и залитая сливочным маслом, что-то дымилось аппетитное в глиняном горшочке, жареная рыбка, колбаса. Румяные пирожки. Блинчики, мед. Аккуратно нарезанный черный хлеб, помидорки, огурцы, в запотевшем кувшине брусничный морс. Пыхтел самовар. А посуда вся была глиняная и расписная. И все это такое аппетитное, горячее, пахнет так, что я уже слюной захлебывалась.
— Боже мой! Когда успели все это приготовить? Это сколько я валялась без сознания? — Меня усадили во главе стола.
В горшочке была солянка. Есть деревянной ложкой было непривычно, но как-то вкуснее что-ли?
— Вкусно как, Любаша! — Я как оголодавший уличный кот наворачивала за обе щеки.
Кстати, про кота.
— А где мой кот? — Задала вопрос с полным ртом, пирожки были с луком и яйцом, с капустой и яйцом, с картошкой. Какая вкуснотища!
— Котика твоего покормила я, на печи лежит, умывается. — Любаша и Трофим смотрели на меня с умилением, словно кормили дитя.
Кешка действительно лежал на печи довольный жизнью, живот его раздулся, как еще не лопнул?
— Почему сами не едите? — Запивая очередную порцию еды потрясающим морсом, задала вопрос.
— Так мы-то духи, хозяюшка, нам еды не требо. Ток иногда хлебушка да молочка нам нужно.
Заканчивала свой пир мятным чаем из самовара с блинами с медом. Кажется, я сейчас лопну. Никогда столько не ела. Но все такое вкусное.
Нет, конечно, я это все не съела! Даже не думайте обо мне так уж плохо. Но попробовала я все.
— Любаша, Трофим. Извините, что не представилась сразу, как-то все произошло так быстро, что и забыла сказать свое имя. Меня зовут Воронцова Елизавета Михайловна. Можно просто Лиза. И у меня скопилось достаточно вопросов в отношении дома, этого места, вас, да и много еще чего, но все по порядку.
— Так понятно-то, мы не сразу-то и уразумели, что не чуешь ничёго. Это ведьмин дом, а ты сама ведьма. Никто окромя ведьмы, не смогёт увидеть и войти в этот дом.
От этой новости я аж жевать перестала. Какая нафиг ведьма?
Ведьмин дом? Я уже кажется, ничему не удивлюсь.
Прожевав и быстро запив блинчик, я задала вопрос.
— А предыдущая хозяйка была ведьмой? — И затаила дыхание.
— Аграфена, почившая уже годков так пятьдесят тому назад, была очень сильной ведьмой, хорошая была. Да токмо, не было преемницы у ней, чтоб силу-то передать и хозяйство свое. Однажды приходила родственница ее дальняя, мы тогда еще не спали, силы много в нас было. Надеялись, что ведьма она, а оказалося, что простой человек. А ты кем Аграфене приходишься? Вижу я, что кровь ейная в тебе бежит и сила схожая.
— Она троюродная бабушка моей мамы. Они практически не общались и виделись один раз, мама рассказывала. — Я даже дар речи потеряла от таких новостей. В моем роду была ведьма, с ума сойти. Может я и сошла?
— Тогда понятно, как смогла ты в дом войти-то. Ведь и чужая ведьма хоть и углядит дом как он есть, но не смогёт порог переступить, только родственница, защита стоит хорошая. Аграфена постаралась-то.
— А почему я вижу дом и место таким, а другие его каким-то убогим и жутким?
Ответила мне Любаша, до этого она больше молчала, а тут заговорила.
— Так это ж морок. Люди, они ж знамо какие, и злых много. Дел наделают страшных здеся! Место-то это особенное, стоит дом сей на Золотом Сечении лей-линий. Аграфена так сказывала. Порталы из других миров здесь открываются, всякое может тут хаживать, а ведьма сё место хранит и злу не дает пробраться в наш мир. Было как-то помню, вампир один обманом пробрался в этот мир, так Аграфена его целый месяц ловила, а сколько он народу успел загубить и скота, страшно-то вспоминать! Ух и гневалась она, потом и поставила защиту такую на дом, чтоб только по ведьминому разрешению войти можно было. Помогала она многим и убежищем сей дом для многих был, никому в помощи не отказывала. Хорошая она была.