– Я не стану думать, что ты сумасшедшая. Ты – одна из самых уравновешенных и здравомыслящих людей среди всех, кого я знаю. Ты же видела мою семейку. Вот они как раз сумасшедшие.
Карен улыбнулась, казалось, впервые за несколько недель.
– Мне не нужно напоминать тебе, что это строго конфиденциально? Ты не можешь ничего сказать Элеоноре, пока мы не выясним все.
– Конечно.
Карен знала, что Би может разболтать конфиденциальную информацию, потому что она бессчетное количество раз в прошлом разбалтывала секреты других людей, чтобы поделиться пикантными сплетнями. Карен просто надеялась, что в этот раз Би сможет сдержаться.
– Хорошо. – Она сделала глубокий вдох через нос. – Это пациентка, про которую я вам обеим рассказывала на днях, – та, которая на мне зациклилась, – еще и, как оказалось, спит с женатым мужчиной.
Би кивнула, но не стала прерывать – вероятно, чтобы Карен не передумала рассказывать.
– Ну, как я уже говорила раньше, она сказала кое-что насчет меня. – Карен внезапно пришло в голову, что она на самом деле не может передать Би слова Джессики, ведь Би не знает всего о ней самой. – Это было личное, и поэтому я стала думать, что она пытается уколоть меня конкретно, а не говорит о психиатрии и психиатрах в целом.
– Например?
Карен посмотрела на нее взглядом, который говорил «не спугни свою удачу», и Би, вероятно, ее поняла, потому что слегка сжалась на сиденье и больше ничего не спрашивала.
– В любом случае она упомянула, что зациклилась на жене этого мужчины и наделала всякого, чтобы осложнить ей жизнь. Например, поменяла даты или время встреч или приемов у врачей в еженедельнике и спрятала письма, чтобы эта жена думала, будто сходит с ума.
– Судя по твоему рассказу, она просто прелесть, – фыркнула Би. – Но я все равно пока не понимаю, почему ты думаешь, что это Элеонора. Просто потому, что Элеонора пропустила пару приемов у врачей…
– Это еще не все. Она начала говорить о детях. После случившегося с Ноем она практически призналась, что забрала ребенка этой женщины.
– Ого! – Би подняла руку. – Она это сказала? Тогда, может, стоит поговорить с полицией, а не со мной? Даже если она говорит не про Элеонору, она кажется опасной.
Карен вздохнула.
– Она умна. Она не сказала ничего, что я могла бы использовать как убедительное доказательство того, что она представляет опасность. Все очень абстрактно, мне кажется, она подстрекает меня, словно она выбрала именно меня, чтобы рассказать свою историю. Затем она оговорилась, и я почти уверена, что она произнесла его имя, хотя сразу стала это отрицать. – Карен сделала паузу. У нее все еще не было стопроцентной уверенности в том, что она поступает правильно, пересказывая Би столько деталей. – Она сказала: «Адам».
Би выдохнула.
– Мы должны сообщить Элеоноре.
Карен боялась, что она скажет именно это. Хотя Би и притворялась, что понимает значение слов «врачебная тайна», она в отличие от Карен не осознавала всех сложностей. Если она ошиблась… да даже если она и была права, это не могло послужить достаточно веской причиной для нарушения конфиденциальности.
– Я попыталась ей сказать, что Адам, возможно, с кем-то встречается, но она мне не поверила. Я не рассказала ей все подробности, – быстро добавила Карен, увидев, как Би хмурится. – Я не могу предоставить Элеоноре доказательства, которые ей нужны, если не существует реальной и доказанной опасности для самой Элеоноры или ее детей. Именно поэтому она на днях и вела себя как параноик. Я не хочу, чтобы ее состояние ухудшилось, без доказательств…
– Но это неправильно! Мы говорим про жизнь твоей лучшей подруги. Про ее ребенка и ее брак. Может, ты этого не понимаешь…
Намек на то, что ни одна из них не понимает жизнь, которую ведут другие, мгновенно привел ее в ярость.
– Что? Из-за того, что я не замужем, я не знаю, насколько важен муж? Если ты не заметила, Би, то мужчины не выстраиваются в очередь, чтобы и тебя вести к алтарю.
Би поникла. Остатки сандвича выпали у нее из руки и приземлились на бумагу, лежавшую у нее на коленях, а кусок салатного листа упал на коврик под ногами. Она не стала их сразу же поднимать, и это показывало, как ее ранили слова Карен.
– Прости, – вздохнула Карен. – Я сказала ужасную вещь. Я сама схожу с ума из-за происходящего. Конечно, я знаю, как это важно для Элеоноры, но дело в том, что она мне не поверила – так она заявила. И если Дж… если моя пациентка выяснит, что я ей это сказала, я лишусь работы. Вероятно, она этого и хочет; именно поэтому она мне все рассказывает. Не может быть простым совпадением то, что она пришла ко мне.
– Так что мы можем сделать? Если Элеонора не хочет тебе верить, а ты не имеешь права предоставить ей доказательства, которые у тебя сейчас есть? – Би теперь говорила более жестким голосом, в нем также слышалась усталость, и это подсказывало Карен, что Би на самом деле не хочет во все это ввязываться – или она тоже до конца ей не поверила. Она знала, что у Би есть свои проблемы, и она не любит драматизировать, как некоторые люди. Так она не развлекалась.
– Попробуй что-то выяснить сама. Не надо на меня так смотреть, Би. Если ты найдешь доказательства романа Адама на стороне, то сможешь сообщить об этом Элеоноре, не нарушая при этом никакие правила насчет конфиденциальной информации пациента. Тебе даже не придется говорить Элеоноре. Ты просто сможешь сказать Адаму, что все знаешь, а он, вероятно, сам порвет отношения с этой женщиной.
– А Элеонора с мальчишками не окажутся таким образом в еще более опасной ситуации? Если он бросит эту женщину? Я имею в виду, что если она зациклена на Элеоноре и ее отвергнут в пользу той, она вполне может реально съехать с катушек.
– Именно здесь в дело включусь я. Я продолжу с ней работу, а если ее душевное здоровье ухудшится, то можно будет говорить о нарушении врачебной тайны, идти в полицию и снова к Роберту. Ему нужна конкретика, чтобы организация никак не пострадала. Все будет хорошо. Обещаю.
По выражению лица Би Карен поняла, что подруга ей не поверила. И, возможно, правильно сделала.
Глава 48
Би
День начался прекрасно. Затем появилась Карен и начисто испортила ее хорошее настроение своими бредовыми предположениями о том, что у Адама роман с одной из ее пациенток. Теперь Би была сбита с толку и обеспокоена из-за душевного здоровья обеих ее подруг. Два человека, с которыми она обычно могла обо всем поговорить, вели себя странно.
Она бросила сумку на диван и приготовила себе ужин: тост с колбасой и фасолью под тертым сыром и вустерским соусом[25]. Ее дед называл это пищей богов. Она только собралась устроиться перед телевизором, чтобы забыть на этот вечер обо всем, погрузившись во второй сезон сериала «Оранжевый – хит сезона» на «Нетфликс», как где-то в сумке зазвонил ее мобильный телефон.
– Черт побери, – пробормотала она с набитым горячим расплавленным сыром ртом.
Она уже почти решила не отвечать, когда увидела, кто звонит. На экране мигало «Элеонора». После того, как Би вместе с Элеонорой на прошлой неделе ушли из кафе, они только обменивались дежурными сообщениями «Все нормально?». Но после сегодняшнего разговора с Карен Би не могла игнорировать подругу.
– Алло! – Би проглотила еду. – Как дела?
– Би, это я, Элеонора.
Би ухмыльнулась. Элеонора представлялась каждый раз, когда звонила, хотя прекрасно знала, что ее имя высвечивается на экране телефона Би.
– Все в порядке?
Элеонора колебалась.
– Не уверена. Ты сегодня не отправляла мне письмо на электронную почту? С нового адреса?
– Нет. Я не заводила новый адрес электронной почты. – Би пультом включила телевизор. – А в чем дело? Пришел ответ на приглашение? Я думала, что все они должны приходить на адрес, который мы специально завели для организации вечеринки.
– Нет, это письмо от тебя, и оно не имеет никакого отношения к вечеринке.
– Но я тебе сегодня вообще ничего не отправляла на электронную почту. Что в нем? И если там не мой адрес, почему ты решила, что оно от меня?
– Там твое имя, – ответила Элеонора. – Поэтому на первый взгляд кажется, что оно от тебя. Я проверила адрес, он чуть-чуть отличается: вместо «е» в Баркер стоит тройка.
Би прекратила прокручивать список программ.
– И что там написано? Увеличение пениса? Реклама «Виагры»?
– У тебя ноутбук рядом? Я тебе сейчас перешлю это письмо.
Би с трудом сдержала вздох. Иногда Элеонора бывала такой мелодраматичной – почему бы прямо не сказать, в чем там дело, черт побери? Что за шпионские страсти? Ее плавленый сыр за это время стал вязким и липким.
– Так, сейчас включу. – Ноутбук стал загружаться. – Как дети?
– Отлично, спасибо. Включила?
– Загружается. В чем дело, Элеонора? Ты знаешь, что мы с Карен волнуемся за тебя последние несколько недель. Тебе нужна какая-то помощь? Может, мне почаще забирать мальчишек, чтобы ты побольше отдыхала?
– Что говорит Карен? Тебе не кажется, что она ведет себя несколько странно?
Би молчала. Она точно знала, почему Карен странно вела себя с Элеонорой, но Би ни в коем случае не собиралась это обсуждать, тем более по телефону. Элеонора лично не говорила ей, что Карен сказала ей про Адама. Это означало, что она или вообще не поверила, или поверила, но не хочет об этом говорить.
– Она тебе что-то сказала? – Проклятье, пауза затянулась. – Про то, что случилось с Ноем? Про то, что я подумала, когда это произошло?
– Э? Я как раз захожу в почту. Что ты сказала?
– Не обращай внимания. Я просто болтаю. Видишь письмо?
– Да, два от тебя. – Курсор Би завис над первым письмом.
– Я отправляла только одно. Когда прислали второе?
Би проверила время.
– В полдень. Второе с твоей обычной почты AOL[26], а первое с «Хотмэйл»