– Чертов ноутбук, – выругалась она, возвращаясь назад в гостиную. – Вот как это все было снято. На мой ноутбук. В него, наверное, вставили «жучок».
У Фрэн округлились глаза.
– Ты понимаешь, что говоришь как сумасшедшая?
– Я знаю, Фрэн, но это единственное объяснение! Как ты и сказала, мой парень близко не подходил к спальне до того, как мы отправились туда вместе, а там уже работала запись. Я совершенно точно не устанавливала никаких камер, а если бы перед моей кроватью оказалась тренога, то я ее, вероятно, все-таки заметила бы.
– Не знаю, не знаю. Судя по тому, как ты себя вела, ты была так пьяна, что не заметила бы и Дэвида Аттенборо[35], если бы он сидел рядом на кровати и что-то рассказывал о формах жизни на Земле.
– Спасибо, Фрэн, твой чертов юмор – это как раз то, что мне сейчас нужно. Говорю тебе: съемка могла вестись только с ноутбука.
Фрэн покачала головой.
– Слушаю тебя и вспоминаю «Девушку с татуировкой дракона»[36]. Зачем кому-то ставить «жучки» на твой компьютер? Ты же не прячешь государственные секреты. И кто именно это сделал? У кого был доступ к твоему компьютеру, чтобы сделать подобное?
– Не хочется мне такое думать, а уж тем более говорить, но… – Би закрыла глаза, словно одна только мысль об этом приносила ей физическую боль. – Я думаю, что это Карен. Она в любой момент могла воспользоваться моим компьютером. Мне кажется, что у нее в некотором роде произошел нервный срыв. У нее возникла навязчивая идея из-за одной ее пациентки… Она тут отправила меня на свидание и…
Би закрыла лицо руками, чувствуя, как ее щеки запылали от стыда, когда она вспомнила, что ее лучшая подруга говорила о ней незнакомому человеку.
– Мне ясно, что ты многое не рассказываешь мне о том, что происходит между тобой и Карен, и как только мы разберемся с этим делом, я хочу узнать все. Но пока нам нужно заняться письмом. По пути сюда я уже думала, как решить проблему. Мы можем попробовать одну штуку.
– Что? Что мы можем сделать? Пожалуйста, скажи мне, что ты как хакер можешь забраться в почту других людей и стереть это письмо.
– Не совсем так, – с мрачным видом ответила Фрэн. – Но стирать его нет необходимости. Нам нужно только сделать так, чтобы его никто не открыл. На телефоне у тебя почта установлена?
Би кивнула.
– Да, там я впервые и увидела эту запись.
– Вот и отлично. Нужно, чтобы ты написала письмо всем людям, которые получили запись. В теме письма напиши: «Осторожно: вирус. Не открывайте письма от», дальше напечатай адрес. Заглавными буквами.
Би так и сделала.
– Фрэн, ты гений! Ты считаешь, что это сработает? Люди правда не станут его открывать?
– Это лучшее, что мы можем сделать.
Би хотелось ее поцеловать за это «мы».
– Сгусти краски. Напиши, что если откроют письмо с того адреса, безопасность их компьютера будет под угрозой. И тогда тебе остается только надеяться, что люди сначала прочитают письмо от тебя.
Би написала все, как велела Фрэн, и нажала на «Отправить», затем вздохнула.
– Я просто не могу понять зачем. Почему человек так жестоко поступил? Я не хочу верить, что это Карен. Я считала ее своей лучшей подругой. То есть я могла бы понять, если б она угрожала мне после всего случившегося, но это не угроза, она фактически попыталась разрушить мою жизнь. И все из-за того, что я узнала про них с Майклом.
– Мне кажется, что тебе нужно многое рассказать мне, – заметила Фрэн, усаживаясь рядом с Би на диване. – Почему бы тебе не начать с самого начала?
Глава 70
Элеонора
Элеонора, осторожно пятясь из комнаты, ударилась плечом о дверь с тихим глухим звуком и сморщилась от боли. Ной не пошевелился, и она беззвучно выдохнула – до этого она даже боялась дышать. Она закрыла дверь за собой и замерла на секунду, ожидая криков, но их не было. Может, дела идут на лад. На этой неделе Ной уже в третий раз спал в кроватке днем – и ей самой вчера даже удалось вздремнуть после обеда, даже без ксанакса.
Ей нужно было действовать быстро, если она хотела максимально использовать вновь обретенные силы. На кухне ее ждала гора грязного белья, посуда после вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака, а если Ной проспит достаточно долго, то она успеет выпить чашку чая и посмотреть сериал «Убийство на пляже». Она отстала в просмотре сериалов – теперь Ной спал дольше по ночам, а она сама наконец согласилась снова выходить из дома после случившегося с ее волосами. Однажды вечером пришла Би с кучей красивых шляпок, которые она позаимствовала у какой-то женщины на работе, а сама Элеонора добрый час провела за просмотром роликов на «Ютьюбе» про прически с боковым пробором.
Когда дети не шумели, дом казался странно тихим. Хотя в последние несколько дней было не так уж шумно – Тоби почти не разговаривал с ними после своего дня рождения, а Адам, как и всегда, подолгу отсутствовал. У нее все внутри сжалось, когда она вспомнила выражение лица несчастного Тоби, который вошел и услышал их разговор с Адамом про его настоящую мать. Оказалось, что выбора особого у них нет, и Элеонора позвонила собственной матери с просьбой забрать Ноя на несколько часов, пока они рассказывают Тоби правду. Или большую ее часть.
Тоби молчал, пока они по очереди пытались объяснить, почему никогда раньше не говорили ему, что Элеонора не его настоящая мать, но как оправдать решение, полностью основанное на эгоизме? Если б Элеонора не была так отчаянно озабочена созданием идеальной семьи, в которой нет места никаким проблемам и сложностям, они сказали бы ему правду с самого начала, а сейчас он не чувствовал бы себя преданным.
Она знала, что все могло быть гораздо хуже. Независимо от того, насколько все это оказалось болезненным для Тоби сейчас, когда-нибудь он поймет, что они всегда любили его и пытались его защитить. По крайней мере, теперь эта тайна больше не висела у них над головами, а страх в груди Элеоноры, который оставался там с тех самых пор, как мать Тоби ушла из их жизни, начал рассеиваться.
Она опустилась на колени на пол в кухне, затолкала одну из куч белья в стиральную машину, утрамбовывая плотнее, чтобы попытаться засунуть в барабан и все остальное. Тоби не сбежал из дома и даже не кричал, что он их ненавидит, но, несмотря на это, Элеонора все равно не собиралась быть благодарной Карен за то, что та послала ему письмо, которое поставило их в такое положение. Элеонора всегда знала, что, по мнению Карен, они не правы, скрывая правду от Тоби. Это Карен-то со своей нравственностью, которая теперь вызывает только смех. Но если она пыталась вбить еще больший клин между Элеонорой и Адамом, увеличить пропасть между ними, то использовать ребенка для этого было ужасно. Подобное вызывает только отвращение.
Элеонора старалась не думать об этом слишком много. У нее не было никаких доказательств любовной связи Адама с кем-либо, кроме его поздних возвращений домой с работы. Карен хотела, чтобы они расстались, и решила так поступить, потому что Элеонора не поверила ее словам о том, что она видела? Почему она это делала? Потому что ее собственные отношения были обречены на провал? Отношения Карен с Майклом не должны были означать конец их дружбы, несмотря на ту ярость, которую испытала Элеонора, когда впервые узнала правду. Если человек совершил один плохой поступок, это еще не значит, что он плохой человек. Может, Карен не осознавала, какое зло творит. В конце концов, она же никогда не была замужем. Элеонора вычеркивала пункты из списка «Причины ненавидеть Карен», но оставался один знак вопроса – она так и не знала, смогут ли они когда-нибудь снова быть близкими подругами, если Карен не прекратит отношения со своим женатым любовником.
По большому счету оставалось только письмо Тоби. Элеоноре не хотелось из-за него терять человека, с которым она была близка на протяжении всей своей жизни. Может, если б Карен отреагировала хотя бы на одно из ее яростных сообщений, оставленных на автоответчике, или на один из пропущенных вызовов, то еще могла теплиться надежда на то, что Элеонора со временем примет извинения от подруги. Но никаких извинений не поступало, только одно сообщение в предыдущий вечер: «Я не отправляла письмо. Я знаю, кто это сделал, а когда смогу это доказать, то приду и все объясню. хx».
Элеонора даже не удосужилась ответить. Это была жалкая и не очень убедительная попытка переложить на кого-то свою вину. Карен должна была знать, какое потрясение испытает Элеонора, если Тоби таким образом узнает о своей настоящей матери. Карен будто приняла сознательное решение сделать день рождения Тоби днем окончания их дружбы, а письмо – звоном на похоронах той части их жизни, которую они провели вместе. Может, Карен уже так сыта всеми переживаниями, характерными для такой близкой дружбы, как у них, мелкими разногласиями, самооправданиями, что не собирается даже пытаться что-то исправить и извиниться. Она только прислала это жалкое отрицание – будто просто не хотела выглядеть злодейкой. Может, их дружбе пришел конец – и, может, это к лучшему. Ведь понятно же, что дружба в их возрасте обычно подобна безделушкам, которые с восхищением вертят в руках и рассматривают, а затем ставят обратно на полку, где они стоят до тех пор, пока кто-то не заметит, что на них собралась пыль. Это не посудомоечная машина, которую нужно каждый день заполнять и разгружать.
Элеонора поморщилась от такой метафоры. Даже мысли о ее подругах возвращали ее к работе по дому. Она осмотрела гостиную, не зная, с чего начать. Пыль может подождать до прихода Лесли ближе к концу недели. Элеонора провела пальцем по верхней части рамки с фотографией и стряхнула пыль на пол. Не будет она вытирать пыль, и так сойдет. А пылесос она не рискнет включать, пока…
Она замерла на месте, глядя на фотографию, по рамке которой только что провела пальцем. Это был снимок размером семь на пять