ужно время. Да, они ехали целый час. Однако по улице ходят люди, они бы увидели, если бы кто-то запирал соседскую собаку и затаскивал труп. Значит, действовали на опережение. Не мог ли Соколов рассказать о Самойлове кому-то еще? Раньше?
– Полиция едет, – сообщила Тася, в то время как Леший засунул срисованные символы в небольшой пакет от булавок и прикопал его в цветочный горшок.
– Готовимся к веселой ночи, – вздохнул Лёша.
И он был прав. Через пять минут дом наполнился людьми. До глубокой ночи Демьяну пришлось отвечать на чужие вопросы: знал ли он убитого? Как давно здесь проживает? Почему переехал? Что может сказать о своих соседях? Где провел сегодняшний день? И снова по кругу, по кругу…
Тело забрали уже ближе к утру, дом перевернули вверх дном. И только цветочный горшок стоял там же, где его установил Леший. Дёма чувствовал себя измотанным. Ему казалось, их обязательно арестуют. Алиби не такое уж надежное. И Соколов может заартачиться, сказать, мол, в глаза их не видел.
Когда дом наконец-то опустел, Демьян понял, что физически не сможет поехать на пары. Тася взялась за уборку, а Леший вытащил пакет из цветочного горшка, вытряхнул на ладонь записку, повертел…
– Думаю, нам понадобится помощь нашего товарища по несчастью, – проговорил он. – Соколов должен разбираться в подобной мути. Еще надо порыться в вещах Симоны, – мне кажется, там была книга с чем-то похожим на обложке.
– Если Соколов опять не ударится в бега после визита полиции, – откликнулся Демьян.
– Он может. Только вряд ли станет. Кому охота иметь проблемы с законом? Думаю, побоится. Ты как? В норме?
Дёма задумчиво кивнул и пошел в свою комнату. Здесь тоже царил разгром. Ничего интересного полицейские не нашли, но искали тщательно. Что именно? Попробуй пойми… Лечь спать? Не уснет ведь. И в училище ехать не вариант, он только будет клевать носом. Поэтому Демьян открыл свой старенький ноут и принялся переделывать заявку на грант. Тот проект, который предлагал Павел Владимирович, неплох, но «неплох» – этого мало для получения персональной выставки.
А главное, подобная загруженность позволяла забыть о трупе в гостиной и о том, что их теперь подозревают в убийстве. И конечно же о Знаке Пепла. Знаке… Идея выставки оформилась сама собой. Стихии! Разные воплощения воды, пламени, земли, воздуха. Демьян расписывал каждую мелочь и будто видел перед собой то, какой станет его работа.
– Дёма! Что там у тебя творится? – Тася заглянула в дверь. – По всему коридору сквозняк.
– Я… работаю, – смутился Демьян. – Прости.
– Да ладно. – Она устало отмахнулась. – Когда попробуешь нарисовать Самойлова?
– В выходные. Сейчас из меня как будто воздух выкачали, – ответил Дёма.
– А по сквозняку и не скажешь. Но тебе виднее, конечно. Не торопись, отдохни немного. И вообще, ложился бы ты спать. Лёшка вон пересматривает вещи Си, тоже меня не слушает. Дурдом какой-то, честное слово.
– Не усну, лучше еще поработаю, – проговорил художник.
И Тася оставила его в покое.
Дёма был за это благодарен. Он сосредоточился на проекте, и спустя два часа описание выставки приобрело законченный вид. На бумаге она стала именно такой, какой Демьян хотел ее видеть. Часть картин уже была нарисована и сейчас украшала собой городскую галерею, часть только предстояло нарисовать. И он нарисует! Хватило бы времени. А главное – можно будет тренироваться на картинах, чтобы оживлять их по своему желанию, а не когда найдет вдохновение. Держать искусство под контролем, как бы это ни звучало, – вот к чему нужно стремиться.
Дёма перечитал описание проекта, сохранил и сразу же отправил Вихреву. Не хотелось ни с кем его обсуждать, даже с Павлом Владимировичем. Это казалось чем-то личным, тем, чем не стоит делиться. Детищем… Только после этого Демьян упал на кровать и сразу уснул.
Ему снился Олег Самойлов. Он сидел в кресле в гостиной, и на коленях у него лежала старинная книга, по которой покойный водил пальцем. Затем он поднял голову и пристально посмотрел на Демьяна.
– Знаки. Повсюду знаки! – сокрушенно проговорил он, а после запрокинул голову и умер. Во второй раз…
Дёма резко проснулся. Во рту чувствовался привкус крови. Он поднялся и поплелся в ванную, поплескал в лицо водой, немного остудил голову. Стало легче, однако не настолько, чтобы чувствовать себя хорошо.
– Эй, ты там живой? – Леший постучал в дверь.
– Живой, – откликнулся Демьян.
– Когда умоешься, тащись в мою комнату. Что-то покажу.
Значит, удалось найти хоть какой-то намек.
Умылся Демьян быстро и уже через несколько минут стоял на пороге комнаты Лешего. Тот сидел в кресле и держал на коленях книгу, как Самойлов во сне. Стало жутко.
– Эта книга – одна из тех, которые я забрал из квартиры Симоны после ее смерти, – пояснил Лёша. – Квартира была съемная, что-то отправилось на помойку, что-то хранится в подвале. Так что не удивляйся запаху сырости. Лучше взгляни. Тут нет наших символов, конечно, однако информация интересная.
– И что там? – спросил Демьян, подвигая стул и присаживаясь рядом.
– Это сборник мифов, – пояснил Леший. – Разных народов. И вот смотри, в пятом разделе здесь дается толкование символики Пепла.
– «Пепел известен как символ смерти, – вслух прочитал Дёма. – Однако это не единственное его значение. Также это символ принятия и смирения. Пепел – покаяние и новая надежда. Феникс возрождается из пепла. То есть за неминуемой гибелью следует возрождение». И что это значит?
– Сам не понимаешь? – Лёша захлопнул книгу. – Товарищи Симоны почему-то трактуют пепел как символ гибели мира, неких катаклизмов, которые сулит появление человека, отмеченного этим знаком. А здесь – совсем иное. Пепел – не только уничтожение, но и новое рождение. Знак, что мир выстоит и возродится, если смиренно примет свою участь. Не надо бояться твоей силы. Она лишь знак, что миру нужно остановиться, переосмыслить путь. И тогда после потрясений он либо погибнет, либо возродится. Думаю, катаклизмы произойдут вне зависимости от твоего Пепла. Знак – всего лишь указатель, не больше.
– Но друзья Симоны так не считают, – вздохнул художник. – И они не успокоятся. Если им нужна моя сила, зачем они так показательно убили Самойлова? При этом на меня напали только раз, и то это больше похоже на случайность. Я уже ничего не понимаю, Лёш!
– Поймешь. Кстати, Тася позвонила Соколову, он должен приехать после обеда. Он обещал привезти что-то интересное.
– Будем ждать, – кивнул Дёма.
А внутри у него была пустыня. Глубочайшая бездна усталости, из которой он не видел выхода. Он хотел, чтобы все закончилось! Свою нормальную жизнь, учебу, которая только началась, попытку получить грант – и, возможно, победу. Но никак не безумие, творящееся вокруг!
– Не кисни, – сразу заметил Леший. – Побарахтаемся. Мне тоже не по себе. Эта сила… Я не хочу ее, а выбора нет. Завтра ехать на работу, очередной юбилей, а я боюсь снова увидеть нечто, для моих глаз не предназначенное. Страшно.
Впервые Лёша прямо признавался в своем страхе. Даже Демьян избегал произносить эти слова, пусть и боялся до одури.
– К этому нужно привыкнуть, – сказал он другу. – Привыкнуть и принять. Нам обоим это предстоит. Давай справляться вместе.
Леший задумчиво кивнул. Его мысли были где-то далеко. Но раздавшийся звонок вернул их в реальность.
– Я открою, – раздался звонкий голос Таси.
– Давай переберемся в гостиную, – предложил Лёша. – Пусть мне и не очень хочется там находиться, но не тащить же Соколова в мою комнату.
А их гостем действительно был Александр. Он все еще казался дерганым и все время оглядывался, будто боялся, не следит ли за ним кто. Поправлял совиные очки, которые, казалось, висели на самом кончике носа.
– У меня была полиция, – заявил Искандер-Александр прямо с порога. – Спрашивали о вас. Конечно, я подтвердил, что вчера вы приезжали, потому что мы дружили с Симоной, и вы привезли мне книги, оставшиеся от нее.
– Мы сказали то же самое, – кивнул Леший. – Про книги не упоминали, сказали только, что говорили о сестре и общаемся с тобой, как с ее другом. Так что ты привез? Кстати, как лучше обращаться – Александр, Искандер?
– Искандер привычнее, – торопливо ответил Соколов, собираясь усесться в кресло.
Но Тася резко сказала:
– Там сидел труп!
И хотя на кресле не осталось и следа крови, Соколов вздрогнул, отодвинулся, будто мог заразиться чужой смертью, и выбрал стул.
– Я привез книгу, – сказал он и достал из внутреннего кармана пиджака книжицу.
И как она только там поместилась? Даже нельзя было угадать, что такой карман есть.
– И что там? – полюбопытствовал Дёма.
– Трактовка самых разных символов из древних культур. Шумерских, например. Древних славянских, тюркских… В общем, хватает. Таисия переслала мне фото знаков, оставленных на теле бедняги Олега, и я их нашел. Все в разных культурах, но фраза получилась единая. «Я приду за тобой». А еще Знак Пепла в нескольких вариациях.
– Значит, послание адресовано мне. – Демьян прошел по гостиной из угла в угол. – Да чтоб им всем провалиться!
Он махнул рукой, и небольшая статуэтка собаки, стоявшая на одной из открытых полок, полетела на пол. К счастью, не разбилась, но Дёма мало обратил на это внимания. Его била дрожь. Он ненавидел весь мир! Дай ему сейчас власть, и точно произошел бы какой-то катаклизм, потому что внутри все пылало от злости и ненависти. Почему? Почему именно он? Ладно, у него проявились способности. Только кто дал его преследователям право решать, жить Демьяну или нет?
– Успокойся, – сразу заметил Леший. – Не время сейчас устраивать сцены.
– Я еще ничего не устраивал! – выпалил Дёма. – Ты сам видел. Кто-то настойчиво хочет лишить меня жизни. Только почему Самойлов, о существовании которого до вчерашнего дня я даже не знал? Не понимаю! Чего ждет тот, кто побывал в нашем доме?
– Когда загорится Луна, – тихо произнес Лёша. – Он ждет суперлуния.