юдая, как она готовится к свиданию с каким-то парнем, который, вероятно, просто искал летний секс, привело меня в действительно дерьмовое настроение.
Я вел себя как ревнивый придурок. Можно подумать, что я ее ровесник, а не в своем возрасте.
Ее голос был едва слышен. — Может, мне её убрать?
Я был как в тумане. — Что? — убрать что? — Помаду.
О, помада. Какого хрена еще она будет убирать? — Я что, похожа на клоуна? — спросила она.
Вместо ответа я подошел к кухонной раковине и плеснула немного воды на бумажное полотенце. Я выжал всю влагу и подошел к тому месту, где она стояла. Я начал стирать помаду с ее губ. Она стояла неподвижно, казалось, потрясенная. Я мог понять это чувство. Я не имел права этого делать. Она мне не принадлежала, хотя временами мне этого хотелось.
Когда почти все было стерто, я выбросил бумажное полотенце в мусорное ведро. — Гораздо лучше.
Она облизнула губы, и я почувствовал, как мой член дернулся.
— Ты так думаешь? — спросила она.
— Да. У тебя красивые губы. Ты не должна их прятать.
Но я не хочу, чтобы они были на ком-то еще. Ее щеки порозовели. — Спасибо.
— Подожди.
Я подошел к кровати и полез под нее за сумкой с фотоаппаратом.
— Мне показалось, ты сказал, что не взял сюда фотоаппарат.
— Нет, я сказал, что приехал сюда не для того, чтобы фотографировать, но я никогда не выхожу из дома без фотоаппарата. Никогда не знаешь, когда он тебе понадобится. Солнце уже садится. Это идеальное освещение. Давай выйдем на улицу. Я сделаю несколько снимков тебя в этом платье.
— Знаменитый Ноа Каваллари собирается меня сфотографировать? Я чувствую себя такой особенной, — поддразнила она. — Серьезно, это круто.
Увидев улыбку на ее лице, я удивился, почему не подумал об этом раньше.
Оказавшись снаружи, я показал ей, где встать, но не стал указывать, что делать. Она была естественна перед камерой, органично улыбалась и смеялась, когда я отрывался. Оставшийся солнечный свет отбрасывал блики на ее светлые локоны.
В какой-то момент ее волосы упали ей на лицо, поэтому я потянулся, чтобы отодвинуть их в сторону, и заметил, что моя рука чертовски дрожит. Я серьезно терял свой разум.
После того, как я перестал фотографировать, Хизер спросила: — Ты отправишь их мне?
Мой разум все еще был в тумане. — Что?
— Эти фотографии. Не мог бы ты прислать мне их по электронной почте?
Кивнув, я сказал: — Да, конечно.
— Ты в порядке, Ноа? Ты, кажется, не в себе.
— Я в порядке.
Она оглянулась на главный дом. — Мне нужно идти. Он будет здесь с минуты на минуту.
Почему ты позволяешь ей встречаться с этим парнем? — Увидимся позже, — сказала она. — Спасибо, что сфотографировал меня.
Она задержалась, хотя и сказала, что ей пора идти. Она ждала, что я что-нибудь скажу. Но я не мог найти нужных слов.
Мы стояли на крыльце, глядя друг на друга, пока она не пробормотала: — Приятного вечера.
Несмотря на то, как сильно я хотел остановить ее, я позволил ей уйти.
Чем дальше она уходила от меня, тем больше я чувствовал себя…
больным.
Внезапно мне показалось, что выключатель, контролировавший мой рассудок, щелкнул.
— Эй! — закричал я.
Она обернулась. — Да?
— Иди сюда.
Она пошла назад, пока снова не оказалась передо мной.
— Зачем ты положила свои трусики в мое белье? — спросил я.
Ее лицо стало таким же красным, как и платье. Не находя слов, она пробормотала: — Я… ээ… Сделав несколько шагов вперед, я остановился в нескольких дюймах от нее. — Если бы ты знала, как это на меня подействовало, ты бы этого не сделала.
Она наклонилась ко мне, всего на волосок от моего лица. — Я хотела, получить от тебя реакцию. Я хотела послать тебе сообщение, не произнося слов вслух.
Я чувствовал ее дыхание на своем лице.
Положив руку ей на щеку, я сказал: — Ты чертовски честная.
Она на мгновение закрыла глаза. — Ничего не могу с собой поделать.
Я накрутил на палец прядь ее волос. — Ты могла бы просто сказать, что они случайно попали туда.
Ее дыхание было прерывистым. — Да, но это помешало бы достижению цели. Я хотела, чтобы они были у тебя. И я хотела, чтобы ты думал обо мне в них.
Из меня вырвался выдох, когда я потянул её за волосы. — Иисус, Хизер.
Ты думаешь я не чувствую того же, что и ты? Ты думаешь я супер человек, что мне легко устоять перед тобой? Я просто пытаюсь поступить правильно.
— Я бы хотела, чтобы ты прекратил свои попытки.
Должно быть, виски ударило мне в голову, потому что я спросил: — Хочешь знать, что я сделал с этими трусиками?
— Да, — прошептала она.
— Я прислонил их к лицу, чтобы понюхать тебя. Я никак не мог насытиться. Затем я обернул их вокруг своего члена, пока дрочил и кончил на них. Я так разозлился на себя за это, что разорвал их в клочья. Вот как ты сводишь меня с ума.
Ее грудь поднималась и опускалась. — Я знала, что ты хочешь меня.
Я стиснул зубы. — Я никогда не говорил, что не хочу тебя. Да? Ни разу. Я бы хотел не желать трахнуть тебя.
Она тяжело дышала. — Дай мне попробовать виски.
— Я же сказал, что тебе нельзя.
— Я не хочу, чтобы ты мне наливал. Я хочу попробовать его на твоем языке.
Черт возьми. Эта фраза уничтожила мое последнее сопротивление. Я схватил ее за талию и притянул к себе, давая ей именно то, что мы оба хотели. Мои губы врезались в ее, прежде чем мой язык попытался проникнуть внутрь.
Ее горячий, голодный рот был таким, каким я всегда представлял себе, стоны, исходящие из него, заставляли меня настолько затвердеть, что мой член физически болел, желая большего.
Я целовал ее сильнее, пока она старалась не отставать от меня. Ни один из нас не отрывался даже чтобы вздохнуть.
Пальцы Хизер перебирали мои волосы, пока я пожирал ее рот. Я даже не узнавал проклятые звуки, которые издавал, звуки долгого голодания, наконец-то удовлетворенного. Любой, кто проезжал мимо, увидел бы, что я практически напал на нее, но мне было все равно.
Ее губы, ее рот, ее язык были так хороши на вкус, что я думал, никогда не смогу вздохнуть. Я провел руками по ее мягким, шелковистым волосам. Это казалось нереальным. Но это было неправильно. Так чертовски неправильно. Я крал то, на что не имел права, но черт меня побери, если бы я знал, как остановиться. Никогда еще ничего не казалось столь хорошим. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не отнести ее в лодочный домик и не взять все остальное. Я знал, что она даст мне все, что я захочу. И это чертовски напугало меня. Словно прочитав мои мысли, она произнесла одними губами: — Я хочу почувствовать тебя внутри себя, Ноа.
Её слова были как пощечина, реальность обрушилась.
Ты не имеешь права этого делать. Я оторвался от нее. Это было неестественно — прямо болезненно — отстраняться, когда все, чего я хотел, это раствориться в ней. Но тем не менее мне как-то удалось это сделать.
Облизнув губы, чтобы спасти то, что осталось от ее вкуса, я закрыл глаза и затаил дыхание, намеренно отводя от нее взгляд. Я знал, что если посмотрю ей в глаза, это будет слишком сложно. Но это нужно было сделать.
Я мог разрушить ее жизнь одним неверным решением. Я не собирался отвечать за это. Я хотел владеть ее телом, но я заботился о её душе намного больше — больше всего на свете. Мне нужно было взять себя в руки, прежде чем я все испорчу для нее. Когда я наконец встретился с ней взглядом, она выглядела расстроенной, с блестящими глазами.
— Почему ты остановился? — спросила она.
— Я должен, Хизер. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя, но я должен остановить это, пока мы не зашли слишком далеко.
На ее глазах выступили слезы. — Я тебя не понимаю. И никогда не пойму.
В этот момент к главному зданию вдали подъехала машина.
Она оглянулась, чтобы посмотреть туда. — Черт. Он здесь, — она вытерла глаза. — Скажи мне, чтобы я не уходила с ним, Ноа, и я останусь. Я хочу быть с тобой. Я не хочу никого, кроме тебя, не хочу ничего, кроме тебя.
Я так без ума от тебя. Я— Тебе лучше уйти.
Эта фраза, возможно, была самой трудной вещью, которую мне когда-либо приходилось выталкивать из себя.
Ее зрачки потемнели. Теперь она выглядела взбешенной. — Неужели?
Ты хочешь, чтобы я ушла?
Мой разум был в смятении. Слова были прямо там, но не пришли.
Не уходи. Останься со мной. Будь со мной. Я бы их не выпустил.
— Иди, — рявкнул я.
Я никогда не видел ее лицо таким красным от гнева, когда она повернулась и направилась к своему дому. Когда ее кавалер вышел из черного "бимера", чтобы открыть ей дверь, я не мог даже смотреть на него.
Я вошел в дом и захлопнул за собой дверь. Я сел на край кровати, обхватив голову руками. В ушах у меня звенело.
Это правильный поступок. Ты должен игнорировать эти чувства. Это не то, ради чего ты приехал сюда. Может, тебе стоит вернуться в Пенсильванию? Покачивая ногами вверх и вниз, я нуждалась в проверке реальности.
Был только один человек, которому я мог доверять настолько, чтобы поговорить об этом. Хотя мой отец знал, почему я приехал сюда, и знал о Хизер, он не знал о моих чувствах к ней. Мне нужно было довериться кому-то, у кого хватило бы ума отговорить меня от огромной ошибки. Мне нужен был кто-то, кто отговорил бы меня не делать то, что я хотел, а именно бежать за ней и остановить ее чертово свидание.
Папа, похоже, удивился, услышав меня. — Ноа?
— Привет.
— Что-то не так?
— Да. Мне нужен твой совет.
— Это не то, что я часто слышу.
Я сразу перешел к делу. — Я облажался.
— У тебя какие-то неприятности?
— Зависит от того, как ты определяешь неприятности. Мне ничего не угрожает, но я почти уверен, что попал в беду.
— Что случилось?
Запустив пальцы в волосы, я сказал: — Здесь все вышло из-под контроля.
Следующие десять минут я потратил на то, чтобы признаться отцу в своих чувствах к Хизер, не вдаваясь в подробности того, что сказал ей сегодня вечером. Я молился, чтобы он смог вбить в меня хоть немного здравого смысла.