– А ты не подумал, что я специально вышла не у своего дома, чтобы ты не узнал, где он?
– Нет. Я решил, что тебе нужно было в магазин. – Вячик остро посмотрел на Соню. – Ты не хочешь со мной общаться? Если так, скажи, я не буду настаивать, а тем более тебя преследовать. Не хотел вторгаться в твою личную жизнь, извини…
Соне стало стыдно.
– Это ты меня извини, я перегнула, – покаянно проговорила Соня. – Просто у меня родители строгие, и они против того, чтобы я отвлекалась от учебы в такой ответственный период своей жизни… Первым делом самолеты, понимаешь?
– Нет.
– Это из саундтрека к старому советскому фильму. Не смотрел? – Она покачал головой. – В общем, не до парней мне сейчас, я к ЕГЭ готовлюсь.
– Правильно делаешь. Но что плохого в том, чтобы отвлечься от занятий на полчасика? Я вручу тебе подарок и уеду.
– Вячеслав, не нужно сейчас мне ничего вручать. И без предупреждения не приезжай. Хорошо, что родителей нет, а то у меня бы проблемы возникли.
– Хорошо, – покладисто согласился он. – Но ответь мне на один вопрос. Обещаю, уйду сразу после этого.
Ей очень хотелось, чтобы это поскорее произошло, поэтому Соня активно закивала.
– Проблемы возникли из-за моего брата Станислава?
– В некотором роде.
– Это не ответ, Соня.
– Мы общались со Славой, – осторожно начала она. – И как-то он подвез меня до дома. Отец увидел нас и устроил мне головомойку. Если бы я была с кем-то из одноклассников или ребят с района, он тоже был бы недоволен, но чужак, еще и на дорогой тачке, не просто парень, отвлекающий меня от учебы, он – опасный тип. Ты, получается, тоже. Поэтому нам нельзя открыто встречаться.
– А тайно встречаться разве не противно? Будто мы что-то плохое замыслили? Или уже совершили!
– Пока так. Не устраивает – прощаемся прямо сейчас.
– Принимаю твое условие, – быстро пошел на попятную Вячеслав. – И сваливаю, как обещал. Только что с картиной делать? Я же на самом деле ее привез. Еще и в рамке.
– Когда ты все успел?
– В багетной мастерской все сделали за час: и распечатали, и обрамили. Принести?
– Нет, я должна подготовить родителей к появлению эксклюзивного предмета в нашем доме. Но ты пришли мне фото, ладно? Очень любопытно взглянуть.
На том и распрощались.
Соня вернулась в дом вместе с Пипом. Жаркое почти приготовилось. Если сейчас выключить газ, оно дойдет в нагретой духовке. Так она и сделала. После чего отправилась в курятник. Там нужно убраться, а потом приласкать любимиц своих, Люсю и Мусю.
Опять телефон. Теперь он не звонил, а издавал сигнал. Соня знала заранее, о чем он оповещал – о доставке сообщения от Вячика. Тот сфотографировал картину и отправил снимок ей.
«Почему ты, а не твой брат? – стонала она мысленно уже несколько часов. – Не Слава встретился мне на рынке, не он поил коктейлем и ловил каждое мое слово, не он захотел подарить мне портрет и не он привез его мне десять минут назад? Ты всем хорош, Вячеслав, но ты не он…»
Она открыла сообщение. Когда картинка загрузилась, Соня поджала губы.
Ожидая Венеру Боттичелли, она ее и получила. Одетую, не обнаженную, осовремененную, чуть хищную, стоящую не в раковине, а на листе кувшинки, но ничем не примечательную. То, что у нее было лицо Сони, причем безупречное, ничего не меняло…
Не подделка, но вариация на тему.
Как и Вячеслав.
Похож на Славу, однако имеет свои особенности. Он точно отличается от брата. И он как будто лучше него, но…
Другого ей не надо!
Соня написала в ответ сообщение: «Очень красиво!» Чтобы не обижать Вячика, он ни при чем…
И пошла плакать в курятник.
Часть третья
Глава 1
Она смотрела на отражение в зеркале и не верила ему.
Плутовство какое-то…
Создавалось ощущение, что на ее лицо наложена маска. Как в соцсетях. Включаешь ее перед тем, как сфотографироваться, и искусственный интеллект преображает тебя. Ты можешь по его волшебному велению и своему хотению стать кем угодно: птичкой, лошадкой, гномиком, дивой, богиней. Или улучшенной копией себя…
Как Лиза сейчас!
Она будто помолодела, похорошела, избавилась от мешков под глазами и усталого взгляда.
Приблизив лицо к зеркалу, он рассмотрела белки. Ни желтинки, ни прожилки. А ведь она почти не спала эту ночь!
Подремав после ужина, проснулась, чтобы поговорить с сыновьями. О том, что они приехали, она узнала, услышав шепот. Парни стояли у двери в спальню, которую Лиза специально до конца не закрыла, и решали, стоит ее тревожить или нет.
– Я не сплю, – громко сказала она бодрым голосом. – Жду вас!
– Меня тоже? – спросил Вячик, заглянув в щель. – Ты же только Стасику велела явиться как можно скорее.
– О чем он тебе тут же сообщил, и ты сейчас с ним для моральной поддержки? – Лиза встала с кровати, включила свет.
Так как температура в комнате была привычно прохладной, то в кровать она улеглась в пижаме – брюках и свободном пиджаке с рукавом. Считай, в костюме. В таком виде можно перед взрослыми сыновьями появляться.
– Проходите, садитесь, – она указала им на пуфики.
Дети оседлали их, замерев в одинаковых позах наездников. Похожие-непохожие парни смотрели на мать выжидательно. Нервничал больше Стасик, но и Вячик был не совсем спокоен.
– Теперь рассказывайте все, что от меня скрывали. Пора, мальчики!
Они переглянулись.
– Кто нас сдал? – насупился Вячик. – Айгюль или Коля?
– Коля?
– Садовника нашего так зовут. Забыла?
– Прислуга вас не сдавала.
– Тогда кто?
– Я свои источники не выдаю. – Она уселась напротив сыновей, но на кровать. Она была установлена на подиум, и получалось, что Лиза смотрит на них чуть свысока. – Теперь колитесь.
– Мы продали часы деда! – хором проговорили они.
– Что?
– А ты не об этом хотела? – расстроенно протянул Стасик.
– Зачем вы продали часы? Кому?
– Коля еще в одном богатом доме работает, он предложил их его хозяину. Тому часы понравились, и он их купил.
– Они бы все равно кому-то из нас достались, – подключился Вячик. – А нам стариковские котлы не нужны.
– Зато деньги очень. Причем, большие и срочно.
– На что они вам?
– Мне, – ответил Стасик. Улыбка с его губ давно сползла, и теперь он выглядел таким несчастным, что Лиза едва удержалась от утешительных объятий. – Я в Германии девушку на машине сбил. И с места ДТП скрылся. Она в больнице, ей сложная операция нужна.
– Откуда знаешь?
– Подруга моя познакомилась с ней, чтобы знать, как идет выздоровление. Сначала все хорошо было, я выдохнул, но нога плохо срослась, ее ломали, но неудачно…
– Стасик решил помочь. – Брат хлопнул того по плечу. – Но сама представляешь, как дорога медицина в Германии. И я предложил продать дедушкины часы.
– У меня денег попросить не могли?
– Тогда пришлось бы признаваться в преступлении, – жалобно проговорил Стасик. Понял, что мать уже не так гневается, как вначале, и смог включить свои актерские способности. – А я очень не хотел, чтоб ты узнала о том, как я облажался. Мне было стыдно… – Он подался вперед и схватил Лизу за руки. – Мне и сейчас стыдно. Я и отца подвел, и тебя… И деда! Он был так разочарован мной…
– Но все равно покрывал!
– А что ему оставалось? Я попросил.
– Мы с братом собирались тебя заманить сюда в самом начале лета, – продолжил за него Вячик. – Чтобы помирить с дедом. Потом Стасик бы во всем сознался.
– Как бы вы, интересно, это сделали?
– Легче легкого. Я бы притворился очень-очень-очень больным, и ты бы примчалась. Готов был пойти на легкое увечье.
– Долбанулся бы башкой об тумбочку, чтобы набить шишку? – рассмеялся брат. – Как когда-то. Или это я сделал?
– Жаль, не успели, – снова погрустнел Вячик. Сползала улыбка и с губ Стасика. – Мы очень скучаем по деду, но ведем себя бодро и весело, чтобы тебя поддержать.
– Мам, как ты вообще?
На похоронах она вела себя так, будто ее пронзил осколок зеркала, изготовленного троллем. Замороженная изнутри, как герой сказки, она ходила, говорила, решала какие-то вопросы, но не плакала. В этом помогали успокоительные средства, но больше внутренний настрой. Лиза приучила себя к сдерживанию эмоций на людях. Выдрессировала! Но когда оставалась одна, ее прорывало. После похорон и поминок она закрылась в спальне и проплакала всю ночь. Утром вышла к завтраку с опухшим лицом и глазами как у кролика. С тех пор больше не плакала…
И вот сейчас, когда сын спросил, как она, глаза защипало.
– Нормально. – Лиза почувствовала, как выступают слезы, и яростно утерла их рукой. – Смерть еще не конец. Она лишь часть пути.
– Железного Дровосека цитируешь? Он говорил что-то подобное…
– А еще ваш крестный. Он вернулся из странствия, и я с ним виделась.
– Так вот кто нас сдал! – закивали сыновья.
– Имейте уважение к дяде Жене.
– Мы его безмерно… – Стасик поднялся с пуфика, потянулся. Спортивное питание делало свое дело, и его тело становилось все более мускулистым. Вячик сейчас на его фоне смотрелся худощавым. – Мутер, если у тебя к нам все, будем желать тебе спокойной ночи и отчаливать.
– Топайте. Но сначала поцелуйте.
Парни чмокнули ее в обе щеки и зашагали к выходу.
Когда за ними закрылась дверь, Лиза подошла к стулу, на котором оставила сумку. Из нее она достала книжку. Старенькую, потертую, выгоревшую. «Старик и море» Хемингуэя, в молодости она была ее любимой. Лиза читала ее и перечитывала, когда ждала Марка из плаванья. Именно ее! Но оставила на полке в рыбацком домике, как и многое из своих вещей… А сегодня обнаружила! Книга стояла там же, где и раньше, но ее придавили десятки журналов «Рыбалка и охота». Отодвинув их, Лиза достала «Старика и море» и сунула в сумку.
Теперь пришла пора перечитать некогда любимое произведение.
Открыв книгу, Лиза сразу улыбнулась. Знакомый запах, шрифт, текст – она помнила его почти наизусть. Закладка тоже знакомая – вкладыш от жвачки «Лав из…». На нем мальчик и девочка катаются на лодочке по извилистой речке.