Торей перевернулся на бок, уперся руками в пол и кое-как уселся, опершись спиной в кровать. Его темная рубашка была пропитана потом, лицо блестело, а волосы у лба завились.
– А посему на мне проклятие и закончится.
Наши глаза встретились, и в его взгляде я видела обиду за свою судьбу. Он был рожден как спасение для старшего брата. Как загон для зверя, что терзал бы Овтай много зим.
Но я видела, как он общался с отцом. Делясь со мной этой тайной, он не позволил себе сказать о нем дурного. Как можно не взрастить в себе ненависть к человеку, который обрек тебя на страдания?
– Если ты пытаешься подобрать слова, то не мучайся, – усмехнулся Торей. – Лучше уйди, а то чувствую, вот-вот меня начнет корежить куда сильнее. Зрелище неприятное, поверь. Постараюсь не втягивать тебя. Пока получалось, коль ты вошла сюда, а не вползла.
Я нахмурилась. Точно! Ведь я ощущала на уроках его удары, но эту боль – нет.
– Ты… защищаешь меня?
Не верилось, что я произнесла подобное, но мне хотелось услышать ответ.
Торей только криво улыбнулся, закрыл глаза и вяло помахал ладонью в сторону выхода:
– Оставь меня и дай спокойно пострадать.
Я поджала губы. Как просто он рассказал мне обо всем, будто мы о погоде беседовали. Торей не искал виноватых в своей участи, он смирился, потому что не мог ее изменить. Как не могла и я – свою.
Я покинула покои в смятении: внутри были сочувствие и едва уловимое уважение к моему врагу.
Утром Торей выглядел хуже: под глазами – тени, губы искусаны, спутанные волосы были влажными от пота, а от лица отхлынула кровь.
Всю ночь я слышала его сдавленные стоны, но ничего не ощущала – он сдерживал заклинание, не позволяя боли охватить и меня тоже.
К рассвету стоны смолкли.
– Уверена, что не умер? – обеспокоено спросил Кисей, когда нашел меня у двери в коридоре.
– Я же здесь.
Он смущенно кивнул, понимая глупость вопроса, и толкнул дверь.
Торей растянулся на полу вдоль кровати, почти на том же месте, где я его и оставила.
– Княже, – заботливо протянул Кисей и похлопал его по спине. – Князь Торай созывает военный совет. Напали на деревню недалеко от границы. Дома погорели, и погибло немало.
Я приподняла брови от услышанного. Наш князь не мог приказать сжигать людские дома!
– Кто сжег? – Я подошла к Кисею.
Он потупил взгляд и помог Торею сесть.
– Помоги переодеться, – прохрипел тот, хватая друга за локти.
Кисей рывком поднял княжича на ноги, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Он же поспешил отвести взгляд и шагнул к сундукам. От его передвижений у меня зарябило перед глазами, и я зажмурилась.
– Это не шиньянцы, Торей! – уверяла я. – Мы… мы не стали бы нападать. Князь бы отправил дружинников на границы, но по его приказу не пролилась бы валгомская кровь, он не обрек бы наш народ на гнев богов!
– Ты ей не сказал? – почти прошептал воевода.
Я открыла глаза.
Торей привалился к стене, пока его друг доставал свежую рубаху и штаны.
– Не до того было, – только и выдохнул княжич.
– Что не сказал?
– Ничего! – тут же рявкнул Торей. От его голоса загудело в голове, и мы почти враз приложили пальцы ко лбам.
Кисей с удивлением проследил за этим, но промолчал. Он стянул с друга влажную рубашку. На спине Торея были кровоподтеки, будто кто-то бил его розгами или… драл когтями изнутри. Я отвела взгляд, пока Кисей помогал ему надевать другую одежду.
Нить мягко потянула меня в сторону – Торей двинулся из комнаты вслед за Кисеем.
Всю дорогу до зала совета княжич шел, опираясь на друга. От быстрых шагов у Торея кололо в боку.
– Сегодня тебе бы уже ночевать в подвале. Велю слугам все подготовить и открыть там дверь во двор, – прокряхтел Кисей, поудобнее ухватывая свою ношу.
Несколько раз княжича заносило в сторону, и не упасть ему помогал только воевода. Но стоило нам оказаться у двери с металлической мордой медведя, Торей выпрямил спину, завел руки назад и вошел в помещение с таким видом, будто выспался и полон сил.
За столом уже сидели те же мужчины, не хватало только его и Кисея. Все поднялись, приветствуя будущего князя, Торей учтиво им кивнул, и они с Кисеем заняли свои места. Я села позади Торея на пол.
Совет длился недолго. Больше всех говорил низкорослый мужчина с густой бородой и седыми волосами, собранными на затылке. Он размахивал руками, тыкал пальцем в карту и повторял одно слово. Шиньянцы. Из его уст оно звучало грубо и невнятно, потому мне приходилось прислушиваться к речи.
Он обвиняет нас в нападении на деревню?
Кисей отвечал ему, я поняла, что предполагал и других врагов, и тогда бородатый склонился к своему стулу и швырнул на стол металлический наголовник. Слева у височной части была проведена красная полоса, а справа – белая. Цвета моего народа. Но сначала я заметила не это. У основания наголовника, где металл должен прикрывать подбородок, стоял знак – круг с крестом внутри и точкой в середине. Я опустила взгляд на свою руку. На верхней части мизинца я с детства носила медное кольцо. Отец изготовил его в день моего рождения и отдал, когда кольцо пришлось впору. С зимами оно перестало налезать дальше кончика мизинца. Кольцо повторяло отцовский знак, который все за столом разглядывали на наголовнике. Он клеймил так все свои творения.
Да как же? Он согласился?
Я поднялась с места, вглядываясь в находку. Может быть, мне почудилось? Может быть, я обозналась? Но чем больше смотрела, тем больше понимала – не ошиблась.
Торей обернулся, и наши взгляды встретились. Он внимательно смотрел на меня, и в его глазах читалось немое «Твои?».
Мои.
Я сделала вид, что мне просто наскучило сидеть на полу, и потому поднялась: переступила с ноги на ногу и принялась разглядывать пустые стены.
Снова зазвучала грубая валгомская речь: мужчины перебивали друг друга, хлопали ладонями по столу, перекрикивались. Голоса Торея я не слышала. Наконец заговорил князь: медленно, отрывисто – ему было трудно дышать. С каждым словом лицо его сына мрачнело, а стоило ему замолчать, Торей вскочил с места и затараторил. Он размахивал руками, несколько раз чуть не попав Кисею по голове. Он… заступался? Ему тоже все казалось глупостью? Или он свирепствовал и требовал самой ужасной участи для шиньянцев? Сказав последнее слово, Торей выскочил из-за стола, и мы едва ли не бегом покинули зал под глухой голос князя.
Торей шагал так быстро, что я едва за ним поспевала.
– Что случилось?
– Ничего хорошего, – рявкнул тот, сворачивая за угол.
Мы вернулись в его покои. Торей нырнул под кровать и вытянул темный дорожный мешок из кожи. Сунув туда одежду из сундука, он прошел к столу и принялся рыться в пергаментах, раскрывать карты, сворачивать их и тоже пихать в мешок.
Я же теряла терпение.
– Объясни, что за дурость! Зачем тебе вещи? Мы куда-то едем?
– В Западный лагерь, – отозвался Торей, подступив к кровати и взяв в руки меч, что все это время стоял у стены.
На столе лежала карта Великих лесов. Она была новая – судя по светлому цвету пергамента и ярким чернилам, – но уже изрядно потрепанная. На ней были нарисованы границы валгомских земель и стояло четыре круга – по одному на каждую сторону света.
Торей бездумно наполнял мешок. Казалось, он собирался увезти с собой всю комнату.
– Ты себя видел? Ночью корчился от боли, а теперь в дорогу собираешься – помереть раньше времени хочешь?
Я сама удивилась своим словам. С каких пор меня волновало здравие княжича?
Торея моя забота тоже удивила: он оторвался от сборов и посмотрел на меня. А может быть, это не удивление в его глазах блестело, а здравый смысл?
Он сел на край кровати, поставив мешок подле ног.
– С тех пор как начались нападения, мы разбили четыре военных лагеря, сейчас большая часть дружинников там. Воевод созвали накануне – обсудить план защиты. Теперь же их немедленно отправляют назад, а я остаюсь. Отец уперся, как конь в стойле! – Он сжал кулаки и шумно вздохнул. – С меня хватит, больше не намерен отсиживаться здесь. Ночью мы отправимся вслед за Кисеем.
Он встал с кровати, и меня замутило. Мир на мгновение расплылся. Я приложила пальцы ко лбу, пытаясь всмотреться в размытый образ княжича. Меня мучил один вопрос:
– Так кто напал-то?
– Ава, – помедлив, отозвался Торей. – Если бы я знал.
Он бросил мешок на кровать и прошел к своему столу, взяв карту Лесов и впихнув в карман безрукавки, а затем принюхался.
– Т-то есть как? А зачем вы тогда войну развязали?
– Да не развязывали мы войну! – Он резко повернулся ко мне. – О чем ты твердишь все дни? Какая война? Валгомцы не пересекали границы Лесов, мы лишь защищаем свою землю.
– Валгомцы были ночью в лесу подле Радоги! Я слышала вашу речь!
– А что ты там делала?
Но мне нечего было ответить. Я блуждала, пока спала? Может быть. Но я проснулась в лесу, хотя засыпала на печи в избе. Я не знаю, что там делала.
Он выдохнул и поджал губы, словно подбирал слова.
– Послушай, Ава, – начал Торей. – Я и сам уже не знаю, где истина. Леса не хотят войны с Равнинами – так говорят на Совете, но я… Может произойти все что угодно.
Он коротко вздохнул и продолжил:
– Я уверен, в лагере мы найдем ответы. Там есть те, кто даст их. Честно, – он хлопнул себя по груди, – мне противен ваш народ. Вы изнежены солнцем и плодородной землей, такие белокожие, словно больны всеми хворями…
– Эй!
– И все же мой брат желал мира между нами, он был готов жениться на дочери Пуреза, лишь бы мы не враждовали. Он жизнь отдал, защищая оба народа, и я не позволю отцу и его прихвостням спустить все в помойную яму! Не позволю Лесам и Равнинам перебить друг друга. – Голос сорвался, и Торей прочистил горло. – Нам. Нужно. В лагерь.
Его слова запутали меня. Он пытался не дать войне начаться? И на их земли кто-то нападал? Кто?
– Голова раскалывается от твоих речей, – простонала я и зажмурилась.