Тьма вывез нас из леса, но я еще долго слышала смех вирьси. Он звенел в моей голове, смешивался со смехом незнакомцев, со смехом человека, отнявшего у меня жизнь. Я мешала кому-то и оказалась в лесу. Я мешала кому-то, и меня убили.
Я закрыла лицо ладонями и разрыдалась – нет, завыла, оплакивая саму себя и жизнь, которую мне не суждено было прожить.
Слезы душили, но не прекращались, и мои всхлипы разлетались над пустой дорогой.
Торей молчал.
10. Лагерь
Лес был валгомским щитом. Густые ельники окружали Овтай там, где не было воды, тянулись по обе стороны дороги, и возле этих же елей был разбит военный Западный лагерь.
Я умолкла на полпути к лагерю и была благодарна Торею за то, что он не проронил ни слова. Должно быть, он и сам посмеялся бы надо мной, но не до того было.
По земле стелился густой туман, клочками вздымаясь вверх от копыт Тьмы.
Подле деревьев раскинулись серые шатры. Большие и поменьше, они были расставлены рядками и уходили вглубь лагеря. У входа стояли двое дозорных всё в тех же черно-бурых одеяниях и в темно-синих плащах, тяжелых с виду. В руках стражники держали копья и сразу наставили их на нас.
Торей стянул капюшон и пустил коня в галоп.
Дальше расположение шатров напомнило мне загоны в родительском коровнике. Между ними сохранили расстояние, чтобы проехала телега или проскакал всадник. Я поняла, что заблудилась бы среди серых холмиков – настолько они походили друг на друга.
Наше появление наделало шуму: весь лагерь замер при виде будущего князя.
Торей знал, куда ехать. Он направил Тьму меж шатров и вывернул на свободное место возле высокого серого шатра, который тянулся до самого леса, цепляясь за деревья боками.
Тьма остановился и ударил копытом еще не оттаявшую землю.
Люди глазели на нас как на явление Кшая народу. А вот кто их удивил больше – Торей, которому было велено сидеть в замке, или полупрозрачная девка со светлыми волосами, – неизвестно.
Княжич спрыгнул с коня, перехватил нить, подал мне руку и помог спешиться.
Я каждый раз ощущала неловкость от его невесть откуда взявшейся учтивости, но почему-то съязвить не выходило.
– Где воевода? – Торей окинул всех взглядом, но ответить никто не успел.
Из шатра показалась знакомая огненноволосая голова.
Кисей выглядел недовольным, и уверена, что дело было в нашем появлении. Но навстречу нам он шел с улыбкой. На нем была все та же одежда, к которой я привыкла в замке, но поверх был накинут синий плащ с меховым воротом. Должно быть, он сам только недавно вернулся.
– Княжич Торей, вот так удивил! – Он раскинул руки, будто собирался разом обнять всех. – Изволил осмотреться и нас проверить?
«Сбежал из дома, детина ты неповоротливая?» – прозвучало в его голосе.
– Изволил, – буркнул тот.
– Пойдем, я доложу обо всем. – Кисей поклонился и указал рукой в сторону шатра.
Я впервые видела, чтобы Кисей кланялся ему. Обычно они по-дружески спорили и толкались, но на глазах у всего отряда воевода не забывал, кем был рожден его друг.
Торей невозмутимо кивнул, будто и взаправду приехал с проверкой, и зашагал в нужную сторону. Я плелась позади него и с каждым вдохом ощущала повисшее в воздухе замешательство.
Кисей отодвинул широкую плотную ткань и пропустил нас.
В шатре горели масляные лампы, вбитые кольями в землю. На одной из стен были растянуты такие же карты, что лежали на столе картографа. Они были размечены, и я снова увидела черные точки возле моей Радоги.
Три со стороны Лесов, два со стороны Келазя.
Посреди шатра стоял круглый деревянный стол, за которым сидели дружинники. При появлении Торея они вскочили со своих мест и поклонились.
– Уйдите.
Кисей был не в духе, это слышалось в его низком голосе.
Мужчины молча покинули шатер. Только входное полотно коснулось земли, Кисей схватил Торея за грудки, сбил с ног и повалил спиной на стол. Как его защитник я сплоховала, потому что оставалась на месте, наблюдая за тем, как Кисей вжал локоть в горло друга.
– Ты с головой в ссоре? – прошипел Кисей, разглядывая ухмылку на лице Торея. – Жить надоело, княже? Ты же знаешь, что на наших землях враги, и все равно прискакал сюда без защиты!
– Она моя защита, – Торей кивнул в мою сторону, но Кисей продолжал пожирать его глазами.
– Ты сам знаешь, что хуже защиты ты придумать не мог. Извини, Ава, – бросил он мне.
Я же развела руками, мол, согласна.
Почему он сказал, что в Лесах враги? Шиньянцы вторглись сюда?
Торей ухмылялся в лицо Кисею. Казалось, он ожидал этого разговора.
– Так нравится душить меня? Или дашь отдышаться с дороги? – прохрипел он и хлопнул Кисея по плечу.
Тот сузил глаза, размышляя, но все же отпустил друга. Стоило тому встать и выпрямиться, Кисей зарядил ему кулаком по щеке. Судя по тому, как заболела моя щека, – не сильно. Или же Торей вновь оградил меня от боли?
Во рту появился солоноватый привкус.
Торей приложил пальцы к губам – на них была кровь.
– Я, значит, здесь пропадаю, чтоб твою шкуру защитить. – Кисей быстро провел указательным пальцем вокруг. – Учусь всему на ходу, через силу, потому что, сам знаешь, военное дело мне не по нраву. Но я все равно здесь, потому что обещал тебе. И вся твоя благодарность – выставить свою тушу под стрелы?
Торей промокнул рукавом губы и лучезарно улыбнулся. На зубах тоже была кровь.
– Я уже здесь, смирись. – В его словах слышалась издевка. – Лучше к пленным отведи.
Кисей шумно вздохнул и направился к выходу.
– Извини, пожалуйста, – сказал он мне и вышел из шатра.
Я повернулась к Торею. Он стянул со стола кувшин, набрал в рот воды и сплюнул под ноги. А затем повторил.
– Пленные?
– Те, кто даст нам ответы, – спокойно отозвался он.
– И кто же эти пленные? Откуда взялись?
– Если бы они всё сами нам рассказали, я был бы им благодарен, но молчат.
Торей развел руками: мол, что поделать.
– Могут быть и шиньянцы? Хочешь показать им, что я в твоей власти?
Он поставил кувшин на стол.
– Хочу понять, что творится, я ведь уже сказал.
За всю дорогу мне не пришло в голову, что в лагере мне придется защищать Торея и биться со своими. После того как я увидела наголовник с отцовской отметкой, я почти перестала надеяться, что шиньянцы были непричастны к нападению на валгомскую деревню.
Я не ответила Торею и вышла сквозь полотно на поляну. Мне начинало нравиться быть духом. Особенно забавляли лица людей при моем появлении. Вот и теперь жизнь в лагере замерла. Мимо проходили два человека с ведрами воды, и стоило мне показаться, один из них уронил свою ношу. Стихли и приказы «покормить лошадей», «готовить еду».
Почему я их понимаю? Я понимаю валгомскую речь!
– Торей!
Я влетела в шатер, и мир смолк, а я оказалась уже позади Торея. Он был у входа и так и замер с протянутой к полотну рукой.
– Когда мы въехали в лагерь, ты говорил на валгомском?
Он дернул плечами, словно на них усадили пауков, и несколько раз отряхнул грудь, как от паутины.
– Перестань пролетать через меня, это неприятно!
– На каком языке ты говорил?
– На валгомском!
– И спросил, где Кисей, – тоже?
– Да.
– Но я все поняла! Каждое слово! – Я приложила ладони к груди, будто клялась в верности князю. – Вот сейчас кто-то кричит, что закончился овес! На валгомском ведь?
– Да. – Теперь уверенности в голосе Торея поубавилось. Он покосился в сторону лагеря. – Как такое возможно?
Я пожала плечами. Но меня до безумия радовало это! Теперь я смогу понять, о чем говорят на военном совете и какие козни строят против моего народа!
– Должно быть, когда в лесу я поделился своей болью с тобой, – задумчиво протянул Торей себе под нос, – тебе передалась какая-то часть меня.
– Валгомская часть, – поморщилась я.
Торея это рассмешило.
– Но говоришь-то ты все еще на давигорском.
– Правда? И не заметила.
– Скажи что-нибудь на валгомском.
Я открыла рот, но слов не знала. Ни одного словечка.
Вместо ответа Торей получил лишь мое удивление.
– Ты не представляешь, как я рад, что больше не нужно говорить на давигорском. Терпеть не могу этот язык, – честно признался он и толкнул входное полотно. – Идем за мной.
Как я и думала, стоило нам свернуть за шатры – и я растерялась. Они казались одинаковыми, и здесь бы заплутал любой чужак.
Спокойствие быстро вернулось в лагерь, и казалось, уже никому не было дела до появления княжича. Дружинники занимались своими делами: варили похлебку, штопали одежду, стреляли из лука, скрещивали мечи в учебных поединках.
– Сюда ты и хотел вернуться?
Я поравнялась с Тореем.
– Да. – Он с улыбкой огляделся. – Здесь я чувствую себя лучше, чем в замке. Я дал слово, что вернусь, а у валгомцев, знаешь ли, держать слово – дело чести.
Он припомнил мне мои же слова в первую встречу. Это было… кажется, что тоже в иной жизни.
– Ой, ты все-таки иногда меня слушаешь, – хихикнула я и махнула на него рукой.
– Ты столько болтаешь, что хочешь не хочешь, а иногда приходится.
– Грубиян.
Я продолжила рассматривать лагерь и ахнула, когда заметила женщин в таких же одеждах, что и у остальных.
– Торей, это женщины!
– Да, Ава, я знаю, как выглядят женщины.
– Женщины служат в дружине?
Мои возгласы привлекли внимание, и теперь нам смотрели вслед.
Мы завернули за шатер и почти враз охнули.
– Куда идете? – полюбопытствовал Кисей, скрестив руки на груди.
Казалось, в лагере улыбаться ему не полагалось. Он хмурился, говорил почти басом, и поглядывали на него так же, как я на Торея после его попытки удушить меня.
– Ава теперь понимает валгомский, можно говорить на нем, – отмахнулся Торей и пошел дальше.
Кисей удивленно взглянул на меня, а я пожала плечами.
– А идете-то куда? – повторил он.