– Мы тратим время! – рявкнул княжич.
Он в два шага оказался возле одного из пленных, стянул с его рта повязку и присел рядом.
– Как тебя зовут? – басом спросил он.
Незнакомец молчал.
Торей ухмыльнулся и стащил повязку с его глаз.
Мужчина поморщился от света, быстро заморгал, пытаясь осмотреться. Когда взгляд упал на лицо Торея, пленный оскалился, будто узнал его.
– Здорово, – радушно улыбнулся Торей. На его зубах кое-где еще виднелась кровь, а посему выглядел он слегка безумным. – Понравилось скакать на коне под плач детей? А как тебе запах человеческого мяса?
Я уже слышала этот тон. Так он говорил со мной в учебной хоромине, когда проклятие почти поглотило его.
Мужчина лишь криво улыбнулся.
– Он может и не знать языка, – напомнила я, оставаясь у стола.
– Ничего, научим.
Торей вытянул из своего сапога тонкий кинжал.
Я округлила глаза, поняв его задумку.
– Торей, – спокойно позвал Кисей, и я было решила, что ему замысел друга не по душе, но он заметил:
– Я уже говорил с ними на этом языке. Они молчат.
– Из меня собеседник получше, так что они могут и заговорить, лишь бы я отстал. – С этими словами Торей воткнул кинжал в землю рядом с ногой пленного, прокрутил и выдернул. – Гляди. – Он повертел острием перед его лицом. – Вгоню кинжал в твое тело – и ты умрешь от заражения. Говорят, это мучительно больно.
Да он же не всерьез?
На это мужчина промолчал, и Торей вонзил кинжал ему в ногу. И тогда тот завопил от боли.
Я зажмурилась, но мое тело затрясло от нахлынувших чувств – их ощутил Торей. Уши заложило, а сердце бешено стучало, будто зверь гнался за добычей.
– Из каких ты земель? – спокойно спросил Торей. По хлюпающему звуку я поняла, что он вытащил кинжал. – Ты можешь сказать хоть что-то, и я больше так не сделаю. Скажешь?
Ответом ему была тишина.
Снова хлюпающий звук и крик мужчины, а я ощутила бодрящую дрожь в теле, хотя в душе была напугана. Делить с Тореем телесные ощущения было омерзительно.
– Что там происходит? – тихо произнес Кисей, но я даже не обернулась на его голос – мне не хотелось видеть кровь и пытки.
По звуку шагов я поняла, что воевода вышел из шатра.
Торей снова выдернул кинжал из ноги пленного.
– Не переживайте, мужики, – по-свойски протянул он. – Сейчас закончу с вашим дружком и поболтаю с вами.
Меня вывернет наизнанку раньше.
В шатер влетел Кисей с не то удивленным, не то испуганным видом. В руках он держал два копья.
– На нас напали!
– Что?! – Я сама испугалась своего визга. Будь тело мне подвластно, я бы затряслась, как травинка на ветру.
Торей вскочил, запихивая кинжал в сапог.
Кисей бросил ему копье, а мое поставил у стола.
– Вытягивай душу, Ава, – улыбнулся он и подмигнул.
– Но… я… – Я посмотрела на Торея в надежде, что он велит мне остаться здесь, но услышала только:
– Давай скорее!
– Милостивая Светава, – простонала я и провела рукой по копью. Его точный образ оказался у меня в ладони.
Пленный удивленно замычал.
На улице творилось невесть что: несколько шатров уже горели, и дружинники поспешно выносили вещи. Были слышны звон клинков и крики. Мимо нас проскакали два всадника, но Торей не обратил внимания – значит, валгомцы.
– Я же только на мечах училась драться, – не унималась я.
Мы завернули за один из нетронутых шатров.
– Да я же не умею ничего! – Мой голос дрожал, и я сжимала копье сильнее.
– Эй. – Торей помахал ладонью перед моим лицом. – Тебя не убить еще раз. Так что смелее.
Он поудобнее перехватил копье и шагнул из нашего прикрытия.
Нить вытянула меня за ним, и тут же сквозь меня пролетела стрела.
Торей замахнулся на мужчину, почти такого же крупного, как он сам. А я замерла, но уже по иной причине: на нем был точно такой же наголовник, как и тот, что лежал в валгомском замке. Там, где металл прикрывал подбородок, стояла метка моего отца.
Шиньянец.
Одежда на нем была мне незнакома: ткань темная, поверх – кольчуга и белый кафтан, затянутый кожаным поясом.
Я притянула копье к себе, но не решалась сдвинуться с места. Как я могла биться со своими? Я шиньянка, я всегда была ей и навсегда останусь, даже после смерти. Я не могла предать свой народ, я не могла, не могла.
Торей проткнул своего врага копьем так, что острие показалось из спины.
Я отвернулась, не в силах смотреть.
Да что же это такое? Что я вообще делаю на поле боя? Я обычная девка, война не мое дело!
Я дернулась, желая скрыться где-нибудь, но нить не давала мне далеко отойти от Торея. Он уже схлестнулся с другим, выхватив меч у только что убитого.
Мир на мгновение смолк – в меня вошел клинок. Острие выскользнуло из груди.
«Тебя не убить еще раз».
Страх сменился злобой. Я сжала копье и ударила незнакомца рукоятью по голове.
– Уходи, – сказала я ему на шиньянском. – Спасайся!
Он на миг замер, видимо, удивившись родной речи на чужой земле, но снова замахнулся на меня мечом.
Скажи ему расположение войск у Радоги. Скажи, что успела узнать!
Чужое копье прошло сквозь меня и пронзило его шею раньше, чем он успел что-либо сделать. Хруст, омерзительный хруст, коснулся ушей. Хлынула кровь, и парень захрипел.
Мое тело не содрогнулось, но душа трепетала от ужаса. Я отшвырнула от себя копье и укрылась за горевшим шатром. Страх, брезгливость, отвращение – все чувства накрыли меня разом.
Нить то и дело дергалась на запястье – Торей бился с кем-то. Кто эти люди? Шиньянцы? Почему они здесь? Война началась? Началась?
Я опустилась на землю и обхватила себя руками.
Нет, это не шиньянцы. Это не наши одежды, а знак я могла и перепутать от страха. Кто-то другой напал на валгомцев, кто-то другой, а не мы, воюет с ними!
Я всхлипнула и тут же вытерла кулаками слезы.
До меня долетел топот копыт, и я подняла взгляд. По соседнему ряду скакала черная лошадь, а всадником был человек, которого я знала всю свою жизнь.
Тот, чья голова покоилась на моих коленях долгими вечерами.
Тот, кого я желала увидеть еще хотя бы раз.
Тифей был одет в такую же бело-черную одежду. Светлые кудри он стянул лентой на затылке, но несколько завитков выбивались на лоб. Лицо исхудавшее, щеки впали. Взгляд был диким, а губы изогнуты не в улыбке – в оскале. Он проскакал достаточно близко, чтобы я узнала его.
Я узнала бы его среди множества других лиц.
Он кричал, что нужно завершать атаку и уходить. Кричал это на нашем языке. Никто в валгомском лагере, кроме меня, не мог разобрать эти слова, но впервые родная речь принесла мне столько боли. Пустота. Вот что осталось от этой встречи. Раз Тифей был здесь, значит, все же Равнины напали на ту деревню и убили людей. Война началась, и дружинники Пуреза будут убивать валгомцев, а дружинники Торая – шиньянцев. Народы перебьют друг друга, а мой дом сгорит, исчезнет, родители будут жить в страхе, пока Кшай и их не приберет к рукам.
– Торей! – раздался голос Кисея.
Я проводила уезжающего Тифея взглядом и выглянула из-за шатра.
Воевода верхом на коне вел в поводу Тьму.
Торей рывком вскочил в седло и окликнул меня, озираясь.
– Куда пропала моя храбрая хранительница? – усмехнулся он, подавая мне руку и помогая вскарабкаться на коня. – Еще и неуклюжая к тому же.
– Помалкивай уж! – проворчала я.
Он пустил Тьму галопом.
Кисей ускакал вперед, к выходу из лагеря, махнул рукой, и за ним строем пустились еще четыре всадника.
Мы устремились за Тифеем?
Лагерь тонул в дыму, и все, что я видела, – это волосы Кисея впереди. Я склонилась к темной гриве Тьмы и глазела по сторонам. Других тел на земле не было, не считая тех, что у шатра с пленными. Тогда зачем они приходили? Чего хотели?
Ответ пришел на ум внезапно и казался таким же ясным, как солнечный день.
– Они приходили за тобой. – Я взглянула на Торея. Мы были так близко, что я бы ощутила его дыхание, будь живой. На его лице алела чужая кровь, волосы взъерошены, а щеки горели румянцем.
Мысль о том, что Торея убьют, не обрадовала, а насторожила.
Он опустил взгляд на меня и чуть приоткрыл рот. Смысл слов дошел до него.
– Кисей! Это западня! – проорал Торей, но Кисей вместе с остальными дружинниками уже были слишком далеко.
– Поворачивай коня! Торей, они могут поджидать тебя среди деревьев, надо уходить!
Мой голос уносило ветром. Мы были уже далеко от лагеря, и напади на нас кто сейчас – мы вряд ли бы отбились. Но Торей лишь подстегнул Тьму поводьями. Все, что он сделал для своей безопасности, – пригнулся.
– Да-а, теперь ты незаметен, – проворчала я.
– А ты гляди в оба, хранительница, – съязвил тот. – Увидишь лучника – кричи.
Расстояние между нами и лагерем увеличивалось.
Кисей был впереди, и до меня долетел его приказ догнать всадников и взять живыми. Они почти нагнали их, и Тифей вот-вот попался бы валгомцам в руки.
Я закрыла глаза. Не хотела это видеть.
Мир погас. Остались только топот коней, крики валгомцев и жаркое дыхание Торея рядом. Казалось, я кожей ощущала то напряжение, что окутало нас вместе с туманом.
Шиньянцы напали на лагерь. Напали на ту деревню. Я знала Тифея всю жизнь, и в его вере и преданности нашему князю сомневаться не приходилось, а значит… значит, это Пурез велел пересечь границу и начать войну.
Торей тряхнул поводьями, подгоняя Тьму.
Голоса Кисея и дружинников зазвучали громче.
И внезапно мы остановились.
– Святая Видава, – донесся до меня выдох княжича.
Я открыла глаза.
Наша конница стояла у пепелища. Кое-где еще тлели угли, и тусклый свет освещал развалины, которые огонь не сумел уничтожить. Рядами тянулись печи, одна за другой, и между ними могли бы встать бок о бок несколько лошадей. Эти печи – все, что осталось от домов.
Воевода спешно велел дружинникам догнать нападавших, и те поскакали дальше.