Я шумно вздохнула и закрыла глаза, провела ладонями по лицу, пытаясь отогнать воспоминания. Это все, что у меня осталось от земной жизни. По чему я больше всего тосковала? Я и не знала. Не знала, потому что не ценила жизнь, а в порывах отчаяния и вовсе думала, что мое рождение – ошибка. Мне казалось, миру было бы лучше без меня, и вот он, этот мир, к которому я больше не могла прикоснуться.
Тепло разлилось по телу от прикосновения Торея. Он растянул в руках нить и через нее обнял меня со спины. Его руки легли на мои плечи, и мне показалось, я почувствовала его дыхание на своей шее. Он притянул меня к себе, не близко, ведь я могла пролететь сквозь, но крепко.
И я поняла, чего мне особенно не хватало после смерти. Прикосновений. Этой чудесной возможности касаться ткани одежды, гривы лошади, глади воды, человека. Теплоту от объятий ничто не сможет заменить.
Я почувствовала, как по щекам побежали слезы. Всхлип прозвучал в шатре, и Торей крепче сжал меня в объятьях, а мне так хотелось ответить взаимностью. Хотелось вжаться в него и проплакаться от несправедливой участи, но вместо этого я приподняла подбородок, заставляя слезы остановиться.
Ты мертва. Смирись уже.
– Благодарю. – Голос еще хрипел от слез, и я прокашлялась.
Торей не спешил отпускать, и я тоже не хотела перестать чувствовать это тепло.
– Ава, посмотри на меня, – тихо попросил он.
Я повернулась к нему лицом и медленно перевела взгляд с медведя на его груди на лицо. Он не улыбался и не хмурился, просто смотрел, словно хотел запомнить каждую черту моего лица. Я видела в его глазах сочувствие и тревогу, а что он видел в моих? Видел ли, что я больше его не боялась? Он больше не был моим врагом.
– Если бы я только мог исправить, – выдохнул он.
Его беспокоила моя смерть? Почему-то это вызвало у меня улыбку.
– Сотворив еще одно корявое заклинание?
Торей удивленно моргнул, пока смысл слов не дошел до него.
Мы враз рассмеялись, и смех был куда красноречивее слов. Так смеялись люди все еще чужие, но сумевшие понять боль друг друга.
И я была рада, что ненавидеть Торея больше не хотела.
14. В лесу покоились двое
Торей проспал до самых сумерек. Растолкать его Кисею удалось не сразу. Один раз случайно Торей даже отпихнул воеводу так, что тот плюхнулся на землю.
– Случайно он, как же, – бурчал Кисей, отряхивая штаны и грозно косясь на спящего княжича.
Проснулся Торей в скверном настроении и выглядел угрюмо пуще прежнего. Он и лагерь не хотел покидать, и понимал: чем дольше длился его побег, тем длиннее будут гневные речи князя Торая.
Пока снаряжали коней, я стояла подле Тьмы. Он недовольно водил мордой вокруг моей руки, не понимая, почему я к нему не прикасалась.
– Не могу я тебя погладить, – разочарованно сообщила я. – Разве что душу вытянуть.
Слова коня не остановили. Он ткнул меня мордой и, пройдя сквозь мой живот, фыркнул.
О том, что Кисей отпустит нас одних, и речи не было. Он хотел сам убедиться, что княжича не нашпиговали стрелами.
Торею взамен его потрепанного дорожного плаща выдали другой – темно-синий, как небо после заката. Теперь он меньше выделялся одеждой среди дружинников. Если повезет, ткань скроет его лицо и в пути.
Он взобрался на коня и подал мне руку.
– Не переживай за свое отсутствие, воевода. В лагере все будет мирно, – пообещал Варий, когда мы были готовы к дороге. Кисей оставлял его за главного. Видать, он все же больше доверял ему, чем мне показалось в шатре.
– Уверен, ты за всеми присмотришь. И не давай спуска молодняку, гоняй вокруг лагеря, пока не начнут ноги волочить.
Варий засмеялся и кивнул, а затем протянул руку Торею. Тот быстро ухватил ее чуть выше локтя и склонился к другу.
– Береги себя. И хотя бы иногда прислушивайся к голове, – серьезно попросил Варий.
– Странно слышать это от тебя, – усмехнулся Торей.
Он и Кисей стукнули пятками по бокам коней, и мы помчались прочь из валгомского лагеря.
Ветер бил навстречу, но кони набирали скорость, и воздух посвистывал в ушах.
Кисей скакал впереди. Его конь был цвета пасмурного неба, и звали его Туча.
– Вы набираете табун с хмурыми кличками? – Я покосилась на Торея.
С его волос сорвалась ткань, и он поспешил натянуть ее обратно.
– Ой, а как шиньянцы коней кличут? Цветочек? Травинка? – съязвил он.
Я фыркнула.
– А вот и нет.
– Ну так как же?
– Тихо! – шикнул Кисей. – У речки поболтаете.
Мы враз умолкли.
Дорога вдоль реки была извилистой и больше выглядела как заросшая тропинка, чем наезженный путь. Шум воды нарушал ночную тишину и даже приглушал топот копыт.
На небе светила луна, освещая нам путь.
Вокруг лежала равнина, и врагам негде было бы скрыться, но мы не сбавили скорость. Впереди уже виднелась темная полоса елей. Их нам и нужно было опасаться – там могла притаиться опасность. И хоть Кисей был уверен, что об этой дороге мало кто знал, терять бдительность было нельзя.
– Давайте ускоримся, – предложил Кисей и пустил коня вперед. Стоило ему чуть отдалиться от нас и поравняться с деревьями, из седла его выбила стрела – угодила в плечо.
Как только Кисей оказался на земле, его конь заржал и пустился галопом, скрываясь в ночи.
Торей пригнулся и соскочил с Тьмы, утянув его с дороги за ели.
Я тоже сползла с лошадиной спины и спряталась в густых ветвях, встав рядом с княжичем.
Кисей перевернулся на бок и перекатился с дороги к деревьям, сел и прижался спиной к стволу.
Они могут поджидать нас за любой из елей.
Торей сорвал с седла лук и колчан, а затем дернул Тьму за поводья в сторону лагеря.
– Скачи прочь, скорее! – Он звонко хлопнул коня по шее, и тот понял его приказ. Тьма не издал ни звука, но помчался в нужном направлении. Ему было не спрятаться за деревьями, и прогнать его – значит спасти коня, но обречь на погибель себя.
Торей опустился на одно колено рядом со мной и закинул ремень колчана на плечо.
– Жив? – шепнул он в сторону Кисея и услышал сдавленное «угу».
Воевода тяжело дышал от боли.
– Что делать? – пропищала я, присев рядом с Тореем.
– Прочти я заклинание верно, ты бы уже убивала недругов. – Голос княжича прозвучал недовольно. Он скрывался за стволом дерева и пытался разглядеть в темноте противника.
– Ты неуч, это мы уже поняли, – донесся хриплый голос воеводы.
– Левое или правое, Кисей?
– Левое.
Я услышала, как зашуршал снег – Кисей полз ближе к нам.
– Значит, они за деревьями, не у воды.
До меня не сразу дошел смысл их перешептываний. На дороге с одной стороны была река, с другой – лес. Если Кисея ранили в левое плечо, значит, со стороны деревьев, а не берега?
– Говорил же, надо остаться в лагере, – проворчал Торей, всматриваясь в темноту.
– Сидел бы ты в замке! – донесся такой же ворчливый ответ.
Я вглядывалась в черные стволы вдали, но никого не видела и не слышала, словно нападавшие замерли. А когда я повернула голову к Торею, то обомлела. Он закрыл глаза!
– Торей…
– Тс-с-с, – спокойно потянул он, натягивая тетиву и наводя стрелу в нужную сторону. – Где-то там сидит. Один.
Его голос стал тише, и я тоже непроизвольно повторила за ним.
– С чего ты взял?
– Проклятие обостряет мой нюх. А тут еще и ветер несет вонь этого человека – так и смердит потом. – Он даже поморщился в подтверждение. – Но я все равно в него не попаду.
Обостряет нюх? То-то он все время ворчал из-за запахов, которые были заметны только ему!
– Славно. – Судя по голосу, Кисей был где-то рядом. – Сидим в засаде до утра, а там уж кто первый стрелу пустит.
– Истекай кровью молча, пожалуйста, – бросил Торей и опустил тетиву. – Ава, сделаешь кое-что для меня?
– Что? – Мне уже не нравился его замысел.
– Покажись ему. – Он указал в сторону от нас, давая понять, что враг был там. – Он же не убьет тебя, а ты сможешь на него указать.
А если это шиньянец?
От этой мысли я отпрянула, но Торей не заметил – вглядывался.
В чем дело, Ава? Ведь ты решила больше не вмешиваться в распри между народами. Решила, что Торей не враг тебе. Так почему же медлишь с помощью?
Но я все же сдвинулась с места.
Кисей полулежал за стволом. В тусклом свете луны была видна стрела, пробившая плечо насквозь. Ткань, я была уверена, пропиталась кровью, как и снег подле воеводы.
Кисей держался за плечо, стягивал пальцами кожу у раны, пытаясь остановить кровотечение.
Наши взгляды встретились, но я поспешила отвести глаза. Я чувствовала себя предателем, и мне было тошно от самой себя, но я уверенно шагала вдоль елей, разглядывая местность за их толстыми стволами.
Рядом захрустел снег, и я остановилась. Если бы я повернулась и заметила лучника, то обрекла бы его на смерть. Торей ни за что не оставил бы его в живых. Но и лучник желает убить и его, и Кисея, он уже пытался!
Зато ты получишь свободу!
Эта мысль пугала меня и воодушевляла. Ведь я решила не вмешиваться больше, так почему сомневалась? Пускай Кшай решит, кому жить, а кому умереть. Пусть решит их судьбу так же, как мою.
Я зажмурилась.
Нет. Торей желал мира между народами, и он уже столько раз доказывал мне это. Он дал слово, что защитит Равнины, не даст Лесам поглотить их, и почему-то мое сердце доверяло ему. Торей должен выжить, пусть и ценой жизней других людей. Даже шиньянцев.
Я приподняла подбородок и повернула голову.
У ствола ели сидел парень, едва ли старше меня. Темные волосы прикрывала шапка. Карие глаза распахивались все шире, пока он разглядывал меня. Руки затряслись, и натянутый лук заходил ходуном. Он был тощим и плохо одетым. Я даже решила, что он простой разбойник, желающий ограбить нас и раздобыть монет на хлеб.
Я сочувственно поджала губы.
На нем был обыкновенный серый тулуп, перетянутый ремнем от колчана, простецкие черные штаны и сапоги. Он не выглядел шиньянцем – темноволосых и кареглазых у нас не было.