«Крови смешиваются, Ава!» – прозвучал в голове голос Торея.
Парень дрожал всем телом и направил стрелу на меня. Да если б она могла меня отправить в Тоначи, я бы сама на нее кинулась!
Позади недруга оказался Торей. Я была уверена, он двинулся с места куда раньше, чем я повернулась в сторону лучника. Княжич ухватил его за шиворот и с силой ударил головой о дерево. Парень взвыл и выронил лук. Стрела все же отскочила в мою сторону, упав в снег у ног. Торей прижал его лицом к земле.
– Ты кто такой? – прошипел он ему в затылок.
– Сдохни! – сдавленно прохрипел тот.
Мы с Тореем переглянулись.
– Чего на давигорском говоришь? Скрыть происхождение пытаешься? Откуда взялся, м? – Торей дернул его на себя, но парень выгнулся в попытке отстраниться. – Откуда, спрашиваю?! – Он заломил руки за спину, на что парень зашипел.
– Царь только один, и это не ты!
– Что? – вырвалось у меня, и я присела на колени перед ним, пытаясь заглянуть в лицо.
Торей нахмурился и одним рывком усадил его спиной к дереву, плотно придавив шею локтем.
– Ты что несешь? Царя в Давигоре не было с незапамятных времен.
При первом ударе Торей рассек лучнику бровь, и теперь часть лица была измазана кровью.
Парень оскалился, будто его оскорбили.
– Царь только один, и это не ты! – повторил он.
А дальше мир стал подобен тягучему меду, сжался до трех человек: меня, Торея и этого незнакомца. Все происходило и медленно, и быстро. Вот парень кинулся на Торея. Вот повалил его на землю и впился зубами в щеку, как волк – в добычу. А вот я вонзила лучнику в шею его же стрелу.
Острие наконечника проткнуло плоть, и багровая кровь побежала по коже, унося за собой жизнь.
Парень разжал зубы и захрипел.
Торей тут же скинул его с себя.
Лучник схватился за шею, зацарапал пальцами кожу. Его хрип разносился по лесу вместе с ветром.
Снег окрашивался багровым.
Парень задергался в попытках вздохнуть, но до нас долетело лишь бульканье из горла.
Торей медленно поднялся с земли, но взгляд был прикован к умирающему незнакомцу.
Я убила человека.
Кровь растекалась по его серому тулупу.
Я убила человека.
Парень последний раз захрипел и замер.
Я убила человека.
Дыхание сперло, и я не могла сделать вдох, только хватала ртом воздух. В груди зажгло, будто там заполыхал огонь. Я сделала несколько шагов назад, озираясь по сторонам, руками пытаясь ухватиться за ветви, но ладони проскальзывали сквозь них.
Торей перевел взгляд с мертвого тела на меня.
– Ава.
Мое имя вырвало из меня резкий вздох, судорожный, хриплый. Все еще пытаясь ухватиться за ветки, я осела на землю, словно это могло мне помочь успокоиться. Я прижала пальцы к губам, а взгляд так и был прикован к телу.
Я. Убила. Человека.
Торей сдернул с себя плащ, накинул на тело, и только тогда я отозвалась на его зов.
– Ава, посмотри на меня!
Я покачала головой и склонилась к земле.
Передо мной лежала та самая стрела, из которой мгновение назад я вытянула душу и вонзила в шею лучника.
Торей сел рядом, загораживая собой тело.
Я зажмурилась и заплакала. Мне казалось, что вместе с парнем я убила последнее в себе, что сохранилось от Великих равнин. Убила ту Аву, которую знала. Ту, которой была.
В чувство меня привело тепло от прикосновения, и я открыла глаза. Руки Торея через нить касались моих плеч. Сжав ладони чуть сильнее, он поднялся и потянул меня за собой. Мое тело подчинялось его чувствам, его ощущениям, потому стоять было легко. Только в груди что-то горело и тянуло вниз.
Торей развернул меня лицом к дороге.
– Пожалуйста, не оборачивайся, – прошептал он, и я кивнула.
Слезы всё еще катились по щекам, и я утерла их рукавом.
Хруст снега дал понять, что Торей вернулся к Кисею.
– Еще не помер? – послышался за спиной его заботливый голос. Кисей ответил с вялым смешком, что так просто Торею от него не избавиться. Вскоре он подвел воеводу ко мне.
Я мельком на него взглянула – мне хотелось меньше всего видеть в глазах Кисея сочувствие. А еще понимание – ведь он поступил бы точно так же. Теперь и я была верна Торею так же глубоко, как и он. Вот оно что.
Я слышала, Торей перетащил тело дальше в лес, а по хлесткому звуку плаща – что он сорвал его с парня и скомкал. Я даже успела позавидовать хладнокровию будущего князя. Казалось, для него все было настолько обыденно, что даже не стоило разговоров.
Когда с телом было покончено, он встал рядом с нами.
– Вы были правы. Надо было оставаться в замке.
Его голос в ночной тиши звучал тоскливо, и отвечать никто не стал.
Когда мы побрели на дорогу, то заметили у реки Тьму. Он не убежал в лагерь и ждал своего хозяина неподалеку. Еще одна верность Торею.
Княжич оторвал лоскут с края своей рубахи и перетянул Кисею рану вокруг стрелы.
– Лучше не вынимать, иначе истечешь кровью до дома, – с видом лекаря сказал он и подсадил друга в седло.
Кисей выдохнул подобие ответа и уперся лбом в гриву.
Мне Торей не сказал ни слова, взобрался на коня и подал руку.
Когда Тьма сорвался с места почти с той же прытью, что и до нападения, я все же повернулась в сторону леса. Место казалось обычным и ничем не отличалось от других, но теперь здесь покоились двое: безымянный для нас человек и Ава, девочка из Радоги, названная в честь всех богинь.
Никто из нас не проронил слова за всю дорогу. Я не знала, о чем думали Торей и Кисей. Может быть, рассуждали, кто напал, зачем и с каких земель пришел.
Я же думала лишь о том, кем стала.
15. За решеткой
К замку мы вернулись с рассветом: Тьма выбился из сил еще на полпути, потому не скакал, а шагал оставшуюся дорогу. Когда вдали показался Овтай, Торей слез с седла и повел коня в поводу, чтобы тот перевел дух.
Утро было ранним, и народ уже не спал – меж домов катились повозки, ходили женщины с корзинами наперевес, бегали дети, открывались лавки с рыбой, мясом и тканями. Появление княжича заставило жизнь в городе замереть. Возницы останавливали лошадей, люди застывали на местах, не веря глазам, торговцы выпрыгивали из-за прилавков, поправляя одежду на себе и товары в корзинах – вдруг княжич чего купить захочет.
Кисей старался сидеть прямо, но давалось ему это с трудом. Его лицо побледнело, а тело ослабло. В дороге он несколько раз закрывал глаза и подолгу так ехал.
Торей ускорил шаг, и Тьма быстрее застучал копытами по мощеной дороге.
Люди кланялись, завидев нас: кто-то с восхищением в глазах, кто-то – с пренебрежением. Могли ли среди них быть мятежники? Если мальчишка в лесу – из них? Тогда хорошо, что нас окружало много людей.
Вид княжича заставлял их ахать – непонятно, правда, то ли из-за его появления, то ли из-за яркого отпечатка зубов на щеке. Тот парнишка крепко в него вцепился, как еще кусок не вырвал.
Площадь сменилась ухабистой дорогой, ведущей к замку. Он выглядел издали так величественно, так гордо. Темно-синие флаги с медвежьей мордой развевались на ветру, а камень стен искрился золотом в лучах солнца.
Вдали шумело море.
Мы остановились.
– Отдохнул малость? – Торей уткнулся лбом в шею коня и погладил.
Конь фыркнул.
– Немного осталось, – подбодрил он Тьму и взобрался в седло. Одной рукой он ухватил поводья, другой – обессиленного Кисея. – Ты как?
– Роскошно, – кисло отозвался воевода и запрокинул голову. – Хоть в пляс.
Торей промолчал, но, должно быть, улыбнулся. Он не говорил со мной, казалось, забыл, что я сидела позади. Не хотел на меня смотреть из-за того, что я сделала?
Тьма заржал от хлопка поводьев и рванул к замку.
Вход закрывали массивные ворота из темного дерева с выжженными узорами, напоминающими голые по осени ветки деревьев. Петли крепились к каменной стене.
Заметив нас еще на мосту, дружинники открыли ворота, но стоило Тьме остановиться, его тут же окружили.
– Они не признали вас? – шепнула я Торею в спину.
Он дернулся от смешка.
– Лучше б так, – тихо отозвался он и в полный голос добавил:
– Воевода Западного лагеря ранен.
Торей спрыгнул с коня и, не удостоив никого взглядом, помог Кисею спешиться.
– Проводите к лекарю.
Один из дружинников подставил Кисею плечо и повел со двора. Воевода шатко обернулся и сочувственно поджал губы, а Торей в ответ с беспечным видом пожал плечами.
Я спустилась с Тьмы, и люди покосились в мою сторону. Рука уже в который раз потянулась к ленте в волосах. Я ненавидела, когда на меня смотрели.
– Не сметь ее разглядывать, – вдруг прорычал Торей, щелкнув пальцами и привлекая внимание дружинников.
– Нам велено сопроводить тебя в темницу, княжич, – сказал один из них, самый высокий. С Тореем они были вровень.
Княжича развеселили его слова. Он громко засмеялся.
– Таков указ князя, – добавил дружинник, думая, что это успокоило бы Торея.
Указ князя. Странный у Торая был способ показать сыну его неправоту.
Я посмотрела на Торея. Уж больно он был радостным, как бы не начал бить куда кулак прилетит. Нужно быть готовой бежать со всех ног, если княжич задумал побег.
– Ну ведите, чего уж, – со смехом протянул Торей и кивнул.
Я ждала, что он в любой миг кинется на них и устроит драку, а затем снова утянет меня на другой край Лесов, но Торей покорно двинулся вместе с дружинниками в замок.
Мы вошли в главные двери, и я помнила, что от них шел коридор к покоям князя, но нас повели в другую сторону. За углом скрывались узкие ступени, ведущие вниз. Торею и дружинникам пришлось спускаться боком, чтобы не свалиться.
Я плелась позади, а дружинники – полукругом от нас. Впереди шагал Высокий. У каждого в руке было по копью, и мне было интересно, решился бы кто им воспользоваться в случае непослушания княжича?
Мы спустились в подвал, и перед нами оказался длинный коридор. На стенах горели пламенники, освещая путь к маленькой комнате, отгороженной решеткой. За ней стояла кровать – маленькая и узкая, – березовый пенек, а на нем – наполовину сгоревшая лучина в светце. В углу темнела дверь.