– У тебя два шрама.
Торей стягивал завязки на груди и поднял голову:
– Так и знал, что ты меня разглядываешь.
– Трудно это не сделать, ты же все время оголяешься при мне.
– Ава, ты моя подруга. Если попросишь, я останусь без рубахи вовсе.
– Обхохочешься, – фыркнула я в ответ на его ухмылку. – Откуда они?
Торей закончил с завязками и одернул безрукавку.
– Напоминание, что при обращении лучше быть одному. Когда мне минуло четыре зимы, родители поведали, что я был рожден спасти старшего брата. Тогда в ночь перерождения я заглянул к Тонару. Нельзя было, но заглянул. И схлопотал от него оплеуху лапой. – Он указал пальцем на шрам на лице. – Месяц лечился, ровно до нового обращения брата, как сейчас помню.
Я с понимающим видом поджала губы.
– А ты ждала захватывающей истории с битвами?
– Это было бы любопытнее.
– Что же, другой шрам я схлопотал от вирьси, когда еще не был медведем и меня можно было сцапать. Еле убежал.
Торей задорно склонил голову к плечу:
– Эта история полюбопытнее будет?
Я повторила за ним.
– Ты какой-то… будто снова отцу дерзить собрался.
Мне уже запомнилось, что Торей при князе не то нервничал, не то воодушевлялся, но спокойно никогда себя не чувствовал. Вот и теперь он улыбался с налетом коварства, упер руки в бока и подмигнул мне.
– Что ты задумал, валгомец? – невесело спросила я.
Торей лишь шагнул к двери и распахнул ее.
– Увидишь, – сказал он, учтиво пропуская меня вперед.
Я посмотрела на него с подозрением, а затем все же вышла из комнаты.
Как всегда, к приходу княжича все уже были в сборе. За столом совета пустовали лишь места Кисея и князя Торая.
При появлении Торея все поднялись и поклонились.
– Где князь? – холодно спросил он.
– Ему нездоровится, княжич, – ответил мужчина низкого роста, с густой бородой и проседью в волосах. Я его узнала. Это он рьяно доказывал причастность шиньянцев к поджогу в день, когда мы сбежали из замка. И ведь был прав.
– Почему мне не сообщили?
– Велено не беспокоить тебя.
Воздух, казалось, наполнился негодованием Торея, хоть словом он этого не показал.
Я по обычаю двинулась к стене позади стула Торея, но он остановил меня.
– Мне нужен стул рядом со мной.
Сидящие за столом переглянулись.
– Мне повторить? – ледяным тоном произнес княжич.
Двое мужчин с разных сторон подскочили выполнять поручение. Один из них вперед другого схватил стул у окна и перетащил его к столу.
Торей указал мне рукой на него.
– Княжич, позволь! – отозвался все тот же мужчина. Судя по его дерзости, он вполне мог быть правой рукой князя. – Место в совете не дается по прихоти, каждый здесь его заслужил.
Все закивали.
– Прихоть? – уточнил Торей. – Прихоть? Я вам дитя, чтобы называть мои решения прихотью? – Он угрожающе навис над столом. – Уж не вы ли настояли на том, что я должен занять место брата за этим столом так же, как займу его на троне?
– Но шиньянка в совете Овтая? Что за вздор!
Торей громко опустил ладонь на стол.
– Мой дух-хранитель, спасший меня от верной гибели, шиньянка Ава. Да, за этим столом. Если я правильно помню, когда князю нездоровится, его место занимаю я. И я хочу, чтобы в этой комнате был хотя бы один человек, которому я буду доверять.
– Торей, – тихо позвала я, желая вжаться в стену и слиться с ней.
На меня смотрели все.
– Шиньянка будет сидеть за столом валгомского совета – да где это видано? – не унимался мужчина.
Под его речи закивали остальные.
– Ох, дело говоришь! – совсем не притворно ахнул Торей и выпрямился. – Сидеть-то она не может, дух ведь. Благодарю, Дагар, что вразумил меня. Совет мы проведем стоя! – Эти слова Торей произнес громко, словно боялся, что его не услышат.
Мужчины возмущенно переглядывались в ожидании, кто же из них возмутится первым и выскажет княжичу все.
Смельчак так и не нашелся.
Торей громко прокашлялся.
– Коль все в сборе, предлагаю начать, – как ни в чем не бывало продолжил он.
Дагар прожигал его взглядом. Его ноздри возмущенно раздувались, он сжимал зубы, явно желая осыпать княжича проклятиями. Когда он зыркнул в мою сторону, я опустила голову, но рука не потянулась к волосам в поисках ленты.
Да и пускай смотрят.
– Что ж, – начал Торей. – Думаю, вы уже знаете, но все же скажу: к западу от замка два дня назад была сожжена деревня Коновка. Предполагаю, это сделали те же люди, которые напали на Западный лагерь. А еще на меня, Кисея и Аву было совершено нападение вблизи Западной дороги, и вот здесь я вам предлагаю послушать внимательно. – Для разговора Торей выбрал едкий тон, будто хотел напомнить, сколько раз его поднимали на смех за подобную мысль. – Нападавший сказал мне, что царь один. Царь! – Он развел руками, призывая к разговору. – Что вы скажете на это?
Мужчины продолжали переглядываться.
Торей не спешил, давая участникам совета прочувствовать его правоту.
Дагар прочистил горло и произнес важным тоном:
– Скажем, что тот нападавший – всего лишь глупец, внемлющий словам таких же глупцов. Давигору больше не быть единым.
– Или же тот нападавший – один из мятежников, – возразил Торей. – Что доказывает, что у нас под носом готовят переворот. Пленные в лагере это подтвердили, скоро их доставят сюда, и вы сами услышите и поймете: не шиньянцы нападают на нас. Ава, – он указал на меня рукой, – свято чтила Пуреза и внимала всем его речам. Ее жених – дружинник. Ни о каком нападении на Леса речи не шло. Не смей перебивать меня, Дагар! – пригрозил Торей, когда тот открыл рот. – Пурез, как и мы, приказал не нападать на врагов, а только стоять на границе и защищать свои земли. Но Аву убили валгомцы. Если это не наши дружинники, тогда остаются только мятежники. Те, кому выгодно, чтобы Равнины пошли на нас войной. Я взываю к вашим разумам. Нам нужно переговорить с князем Великих равнин и убедиться, что никто из нас не нарушал клятву перед Богами. Теперь можешь говорить. – Это он бросил Дагару, который во время речи княжича все больше багровел от негодования.
Но стоило Торею замолчать, Дагар надменно задрал подбородок, разглядывая будущего князя. Я была уверена, он крутил в голове, как бы ему совладать с нравом княжича, когда тот взойдет на престол. Князь явно доверял Дагару, иначе бы он не позволял себе такие вольности за столом советов, да только княжичу он был не по нраву.
– Позволь, княжич, – учтиво начал Дагар. – О том, что Пурез не воюет с нами, ты решил лишь со слов твоего духа-хранителя? Но ведь она шиньянка. – Он усмехнулся и переглянулся с мужчинами рядом. – И ты сказал, она чтит Пуреза. С чего бы тогда ей говорить иначе? Разве, – он развел руками, приглашая всех присоединиться к разговору, – каждый из нас не защищал бы свою родину?
– Да.
– Защищали бы.
– Еще как.
Рокот голосов раскатился по залу.
Торей уперся кулаками в стол.
– Послушай вы тогда Тонара, он мог бы остаться в живых, и сейчас мы были бы заняты распределением помощи от Равнин между людьми. Послушай вы меня сейчас, мы бы могли предотвратить страшное. Но что мы обсуждаем? Отстаиваем свои земли? Готовим отпор? Ищем убийц наследника престола Овтая? Как по мне, так мы просто разослали дружинников по лагерям, а сами просиживаем в этой комнате. А меж тем люди продолжают голодать, их ненависть к князю растет. Даже если я был не прав, перевороту быть, потому что голод и отчаяние – веские причины убить. И раз уж вы слушаете, объясните: если шиньянцы убили моего брата, почему вы отговорили отца от нападения на Равнины?
Я вытаращила глаза и повернулась к Торею. Если старшего княжича убили шиньянцы, почему Торай спустил это? Почему не нанес ответный удар? Это же не просто деревню разорить – его сын убит. Я не задумывалась об этом.
– Ты еще так юн, мой будущий князь. – Дагар провел рукой по своей бороде. – Война – это трата как людей, так и денег. А еще припасов. Что мы, по-твоему, обсуждаем на советах? Ты хоть слушал? В прямом противостоянии нам не выстоять, посему и ждем союза с Иирданией.
– Так в этом ваш замысел? – подала я голос. Он дрожал, но я все равно выступила вперед, к столу. – Не остановить войну, а прикрыться союзником? Думаете, тогда ваших погибнет меньше? А что, если у Равнин тоже есть союзники – сильнее Иирдании, – что тогда?
Дагар скорчил гримасу брезгливости: мне и быть-то здесь не полагалось, а я еще и посмела заговорить.
– Это истина? – уточнил мужчина, стоявший слева от меня.
– Нет, – ответила ему я и снова повернулась к Дагару. – Я деревенская девка, и мне неведомо, что на уме у Пуреза и какие беседы он ведет с соседями. Да только я была в лагере и слышала речи пленных. Я была в лесу и слышала о едином царстве. Вы слепы, а когда прозреете, будет уже поздно.
Дагар уперся руками в стол под стать Торею. Он не смотрел на меня, лишь на княжича, исподлобья, хмуро.
– Твой брат верил, что враг прячется среди своих, потому и погиб такой ужасной смертью. Теперь и ты рвешься последовать за ним. Может быть, среди валгомского люда и затесались мятежники, но, Видавы ради, им не под силу свергнуть князя с престола. – Он горделиво улыбнулся. – Не смеши, княжич. Лучше задумайся над тем, что ты хочешь оставить престол без наследника. Вот тогда действительно начнется смута. Но мы можем бросаться обвинениями и пререкаться сколько угодно, слово все равно останется за князем Тораем. А он желает союза с Иирданией. И молись, чтобы у Мирослава не оказалось племянницы или сестры, не то тебя насильно женят, чтобы скрепить союз.
Торей побагровел. Я не представляла, скольких усилий ему стоило не кинуться на Дагара и не заставить пожалеть о сказанном. Мои – его – ладони тряслись.
Дагар воспользовался тишиной, выпрямился и произнес:
– Как правая рука князя Торая я объявляю совет оконченным. Приезд царя Иирдании – вот что сейчас важно. Мы должны сосредоточиться на этом, а не на выдумках.