Торей тоже выпрямился и ухмыльнулся, но больше ничего не сказал.
Мужчины отвешивали княжичу поклоны и поспешно выходили, я уверена, доложить князю о неподобающем поведении сына.
Мы же оставались за столом. Торей стоял, заложив руки за спину и расправив плечи. Он спокойным взглядом провожал вереницу советников. Должно быть, тоже гадал, кто же из них первым побежит к отцу. Или думал о том, разозлится ли князь.
– Это был отважный поступок, – тихо проговорила я.
– Ты тоже была смелой, – похвалил он и чуть повернулся ко мне.
– Я смелая, только когда ты рядом.
И это было правдой. Рядом с ним я становилась Авой из моих грез. Торей придавал мне смелости отстаивать себя, биться за то, что я считала важным, даже если это звучало глупо. И он помогал проявить эту смелость. Одной бы мне никогда не то что не нарушить привычный ход совета – даже не осмелиться заговорить в присутствии этих мужчин.
Торей нежно улыбнулся.
Я ощущала, что человек, которого я боялась больше всех остальных, становился для меня близким другом и опорой в странном новом мире.
– Хочу попросить тебя. Нет, не так. – Торей положил ладонь на затылок и посмотрел в сторону. – Для начала я хотел бы извиниться за то, что отказался отпускать тебя.
Я нахмурилась: воспоминания не были приятными.
– Давай просто не будем…
Но что Торею удавалось лучше всего, так это пропускать мои просьбы мимо ушей.
– Ты хочешь покоя, и я знаю, что прошу слишком многого, но ты… – он вздохнул, – ты могла бы остаться моим духом-хранителем до тех пор, пока я не взойду на престол?
Что?
Торей прикусил нижнюю губу и на меня старался не смотреть. Его словно привлекало что-то на полу.
– Я могу уйти или остаться лишь по твоей воле. Можешь меня хоть всю свою жизнь держать подле себя. Зачем тебе мое согласие?
– Потому что я больше не хочу заставлять людей идти со мной одной дорогой. Ты, Кисей, Варий и остальные – всех вас я заставил стать частью моей жизни. – Он все же поднял взгляд на меня. В темных глазах отражался свет утреннего солнца. – С нашего разговора в темнице я все размышлял над тем, что ты сказала. О том, что люди для меня – лишь щит.
Я прочистила горло, ощутив неловкость за свои слова, сказанные в сердцах.
– Получается, так и есть. Я вынудил Кисея занять место воеводы, я притащил за собой в дружину друзей, и я воспользовался черным колдовством, потревожив твой покой. Потому и спрашиваю: останешься?
– А скажу нет – как будто отпустишь? – съязвила я.
– Отпущу.
По телу прокатилась дрожь, и я знала: это его ощущение. С виду Торей был непоколебимым, привычно хмурым, но эта дрожь говорила об искренности.
Я вглядывалась в его лицо – не шутил ли?
Во взгляде Торея читались грусть и решимость. Да что происходит в голове этого человека? Да что со мной происходит?! Я могу уйти? Правда могу?
– Не шутишь?
Он медленно покачал головой и с горечью усмехнулся:
– Прощаемся?
Быть может, в моем сердце всегда будет жить ненависть к Торею за то, что привязал меня к себе и заставил смотреть на мир, в котором мне больше не полагалось жить. Заставил проливать за него чужую кровь, лишил выбора, запугивал… и все же дал надежду, дал клятву, что на моей земле будет мир, а не война. Могла ли я доверять ему?
Останешься – будешь убивать еще.
Я закрыла на миг глаза, а когда распахнула – уже знала ответ.
– Клянись, что сдержишь слово и не дашь Овтаю напасть на Келазь, не дашь никому объединить Равнины и Леса в одно царство, а когда взойдешь на престол, сделаешь все, чтобы народы помогали друг другу и не враждовали.
Он едва заметно улыбнулся.
– Клянусь…
– Даже если это будет означать жениться на одной из дочерей Пуреза и передать проклятие дальше, – продолжила я. – Клянись самым дорогим, что у тебя есть.
Его губы дернулись от моей просьбы.
– Остаться – значит быть готовой убить кого-то еще. Значит, продолжать смотреть на мир, в котором мне нет места. Я хочу, чтобы и ты чем-то пожертвовал. Хочу знать, что все не напрасно.
Мы смотрели друг другу в глаза, наверное, долго, пока Торей не произнес:
– Клянусь памятью матери и брата, что сделаю все для мира в обоих княжествах. Безоговорочно.
Я довольно кивнула и протянула ему ладонь, поверх которой лежала нить. Так сделал он в ночь, когда я попыталась его убить.
– Тогда я клянусь защищать тебя, пока ты не взойдешь на престол. Увижу, как славно правишь, и спокойно уйду в Тоначи.
Торей положил свою руку поверх моей, и нас озарило мягкое свечение. И если тогда я давала слово, чувствуя себя предательницей, то теперь знала, ради чего я стану защитником для будущего князя Великих лесов.
Он обвил мою ладонь пальцами и притянул к своей груди. Я сделала к нему шаг, и наши глаза встретились.
– Тонаши, – лукаво исправил Торей и улыбнулся во весь рот.
Я прикрыла глаза и медленно выдохнула.
– М-да, с твоим нравом замуж за тебя пойдут разве что насильно.
Он цокнул и отпустил меня, сделав вид, что оскорблен. Я тихо засмеялась.
– Что же, пока Дагар и его свита наперегонки бегут в покои отца, я хочу пройтись по двору и показать тебе оставшихся здесь дружинников. – Торей двинулся вдоль стола. – Кто-то из них может оказаться твоим убийцей. Либо он в одном из остальных трех лагерей.
– Думаешь, он может быть заодно с мятежниками?
– Возможно.
Едва мы вышли из зала, когда до нас донесся голос труб: торжественный, звонкий.
Торей помрачнел и посмотрел на меня, словно я должна была знать, что к чему.
– Кто-то приехал, – сказал он.
Ответ нас ждал во дворе замка: множество людей, восседающих на конях. На незнакомцах были небесного цвета одежды, отливавшие золотом по краям. Белоснежные флаги с вышитым черным вороном бились на ветру, возвышаясь над землей. Стоило нам показаться, один из коней шагнул вперед. На нем сидел высокий молодой мужчина. Его изяществу позавидовали бы самые благородные девы обоих княжеств. Улыбка, белая, как подснежники, сверкала на его лице. На светлых волосах сиял тонкий золотой венец.
Мужчина спрыгнул на землю и окинул взглядом валгомцев. Их было куда меньше.
– Прости, что приехали раньше, дорогой князь Торай, – приятным голосом произнес незнакомец на давигорском языке. – Я царь Мирослав, правитель славной Иирдании, что за горами от Великих лесов.
– Да, не ждали вас сегодня, – бросил Торей на дружелюбное приветствие.
И в отличие от него, я залилась бы краской, коли могла, – до того мне стало стыдно за его невежливость.
Мирослава грубость не смутила, а лишь заставила улыбнуться, а потом и вовсе рассмеяться, будто он нашел в свитках нелепую ошибку.
– Я послал гонца, да только мы оказались проворнее, чем он. Скакали без отдыха, потому как я боялся опоздать на ваш праздник. Слышал, он бесподобен! – Мирослав шагнул навстречу и протянул Торею руку. – У вас ведь принято рукопожатие?
Торей с недоверием поглядел на его ладонь, но все же протянул свою.
– Я княжич Торей. Князь отдыхает, ему нездоровится.
Лучезарная улыбка Мирослава превратилась в обеспокоенную.
– О, как жаль это слышать. Надеюсь, он оправится.
Я разглядывала царя из-за спины Торея. Ростом они были почти одинаковые, Торей лишь немного выше. У Мирослава были мягкие черты лица, румянец на щеках, а небесный цвет роскошного кафтана подчеркивал глаза. В эти глаза, почти прозрачные, как лед на реке, так и хотелось смотреть. Светлые волосы были зачесаны назад.
– Благодарю. Ему просто нужен отдых. Колтар, – Торей обратился к одному из валгомцев. – Проводи гостей в их покои. Царя Мирослава я провожу сам.
Колтар, полноватый мужчина, кивнул и поспешил к приезжим.
Торей указал рукой в сторону замка, приглашая Мирослава пройти с ним. Поравнявшись с княжичем, он заметил меня и ахнул.
– Боги, так это правда! – Царь приложил ладонь к груди. – Стоило мне вступить на валгомскую землю, я не встречал деревни, где бы не говорили о духе-защитнике княжича. Давигорская легенда во плоти! Милая девушка, ты прекрасна.
Я только распахнула глаза от его слов.
А он продолжал рассматривать меня своим небесным взглядом.
– Ох, прости мою невежливость. – Мирослав качнул головой и виновато улыбнулся. – Не стоит на тебя так смотреть, ты ведь не зверушка в клетке. Дело в том, что раньше духов мне видеть не доводилось. – Он взглянул на Торея, как будто эти слова предназначались ему. – В Иирдании колдовство под запретом даже для врачевания, не то что для возвращения душ с того света. За такое сожгут, не меньше. Можно узнать твое имя? – снова обратился он ко мне.
Восторг в его в глазах меня очаровывал и пугал.
– Ава, – промямлила я.
– Ава, – повторил Мирослав, и из его уст имя звучало как самая прекрасная песня. – В честь всех богинь вашего народа?
– Да, – прогремел Торей и шагнул в сторону замка, показывая, что и нам пора.
– Да, – повторила я и поклонилась ему.
Казалось, Мирослав не замечал мрачности Торея. Учтиво пропустив меня вперед, царь двинулся следом.
Если бы Торей не согласился тогда проследить за подготовкой, мы бы и не знали, где будут жить иирданцы. Мы проводили Мирослава до его покоев. Торей толкнул дверь, но сам входить не стал. Я осталась за его спиной.
– Отдохни с дороги, а позже тебя пригласят к ужину. Желаешь чего-нибудь?
Голос Торея был низок, а лицо не выражало никакого гостеприимства. Он заложил руки за спину, как делал это на советах, и смотрел на царя.
– Только чтобы ты присоединился к ужину, – вежливо отозвался Мирослав.
Торей кивнул.
– Я, само собой, буду. Тебя пригласят, когда все будет готово.
– Благодарю, – тем же тоном ответил царь и обратился ко мне. – Очень надеюсь, что мы еще встретимся с тобой, Ава. Понимаю, что не могу приветствовать тебя как родовитую деву, поэтому… – Он чуть поклонился.
Я обомлела и промямлила что-то благодарное.