Он все так же улыбался, но улыбка больше не казалась мне чарующей. Нет, теперь она выглядела… оскалом? Лицо доброго человека рассыпалось, и я чувствовала нарастающее желание поскорее уйти от него.
Убить его.
– Зачем звал?
Мой голос не дрожал, но звучал куда тише обычного. Мирослав прищурился и помедлил с ответом, будто он ждал, что я повторю.
– Видел, как ты бежала, и княжич был расстроен чем-то. Хотел подойти к нему, но тот мужчина меня опередил.
Удивление на лице Мирослава казалось искренним.
– Все хорошо? – Он попытался заглянуть мне в глаза, но я отстранилась.
– Да. – Я обошла его и сделала несколько шагов к Торею. – Прости, мне нужно переговорить с княжичем.
Царь смерил меня внимательным взглядом, и на миг мне почудилось, что он разозлился. Но увы, он лишь понимающе кивнул и двинулся в другую сторону.
Я же кинулась к княжичу.
– Ава, вот ты где! – радостно встретил меня Кисей. – Торей, бука, не хотел говорить, куда ты ушла. А что ты…
– Человек, который убил меня, в свите Мирослава.
Они враз округлили глаза.
Торей посмотрел за мою спину, взглядом вгрызаясь в лицо каждого приезжего.
– Уверена? Не обозналась? – нахмурился Кисей.
– Я не… Да стой же ты! – Я вцепилась в рукав Торея, когда тот стремительно шагнул в сторону ограды. – Подожди!
– Где ты его видела? Это точно он?
– Я не знаю!
– Но ты ведь сказала, что видела его.
Его безусловная вера в мои слова удивляла не меньше, чем моя преданность ему, и все же я натянула ткань рукава, заставив Торея остаться на месте.
– Я слышала смех, похожий на тот, в лесу.
Стоило произнести это, как мои слова тут же мне показались глупостью. Узнала по чужому смеху? Мне могло и почудиться. Я помнила лишь темноту, огонь вдали и голоса. Образы, смех – да, но лица… лиц я не видела. Не помнила.
– Смех? – недобро повторил Торей. – Ты решила, что это тот самый человек, услышав его… смех? Ава. – Он на мгновение зажмурился. – Должно быть больше доказательств. Я же был готов его задушить.
– Откуда я знала, что ты кинешься на его поиски?
– А ты чего ждала? – рявкнул он, отдернув руку, но тут же осекся и запустил пальцы в волосы. – Еще раз. Ты уверена, что видела своего убийцу среди людей Мирослава?
Я разомкнула губы для ответа, но так ничего и не сказала. Все было настолько неожиданно и туманно, что теперь казалось не явью, а сновидением. Я медленно покачала головой.
– Не могли же мятежники заручиться поддержкой Иирдании? – Кисей был хмурым. – Это было бы слишком неразумно для Мирослава.
– Если только Иирдания не решила расширить свои границы, а Мирослав – войти в историю как величайший завоеватель. – Торей огляделся, убедился, что нас не подслушивают, и наклонился ближе. – Он уже говорил, что не желает остаться в людской памяти как отцеубийца.
– На то он и потребовал отдать Каргаш.
– Ты отдашь Каргаш? – вскрикнул Кисей и тут же осекся: люди рядом посмотрели в нашу сторону. – Рехнулся? Волшебный камень – стране с сомнительным царем?
– Камень волшебный лишь в руках у того, в чьих жилах течет кровь Пуриша, – напомнил ему легенду Торей. – Потому-то не у всех желания сбываются.
Воевода громко цокнул:
– Ой, ну теперь мне спокойнее. Пуриш жил сотни зим назад, да его потомки могут быть где угодно!
Торей возвел глаза к небу.
Я чувствовала себя червоточиной в хрупкой надежде на мир между княжествами. Оговорить людей Мирослава – значит оговорить и его тоже, потерять благословение князя на переговоры Лесов с Равнинами… Да о чем я думала!
– Давайте прогуляемся по двору, – предложил Торей, посмотрев на меня. – Нам нельзя ошибиться.
Но незнакомца мы больше не встретили. Его нигде не было, даже похожего. Один из слуг Торея сказал, что несколько охранников уже отправились в покои, возможно, среди них был и тот мужчина.
Меня не покидало чувство, что я обозналась, но сомнения заполняли меня лишь наполовину. Другая половина твердила, что это был именно он, а значит, иирданцы причастны к нападению на Радогу и, возможно, на Коновку. Они могли объединиться с мятежниками, или же мятеж вовсе никто не затевал и все это устроили люди Мирослава. А при чем тут тогда Тифей и отцовские изделия?
Я устало вздохнула. Нужно было рассказать Торею о Тифее, рассказать все, что я знала. Вместе мы бы точно смогли разобраться.
Праздник продолжался до звезд на небе, и валгомскому народу, казалось, усталость в этот вечер была неведома. Они плясали и пели, смеялись и шумели, зажигали огни, если те гасли, и клали рядом с ними угощения для предков.
Ни одна душа так и не появилась, но я никому об этом не сказала.
Кисей пробыл с нами не так долго. Оказалось, что он сбежал из-под присмотра Атюты, потому-то все время оглядывался: вдруг идет за ним. Набрав себе еды и заверив нас, что уж завтра-то точно покинет лекарскую хоромину, он отправился назад.
К окончанию праздника во двор вышел князь, опираясь на Селему. Она проводила его до Торея, заботливо переложив на того руку князя. Увидев Торая, я поняла, почему за все время, что здесь находились иирданцы, он встречался с Мирославом только в первое утро за завтраком и накануне Очижи – по поводу союза. Выглядел он день ото дня все хуже. Вот и теперь каждый шаг давался ему с трудом, но все же он шагал величаво, гордо подняв голову. Казалось, ему было невероятно важно пройти путь до костра вместе с сыном, чтобы почтить память жены и наследника.
Я оставалась позади них.
У костра их встретил один из слуг и вложил в дрожащую руку князя пламенник.
– Как грустно, – прозвучал рядом со мной голос Мирослава.
Я сжалась и отступила от него на полшага, но он будто не заметил. Он глядел, как князь бросил пламенник в дрова, и те вспыхнули, вознося пламя к небу.
– Что именно?
– Смерть. Скоро она разлучит отца и сына.
На его щеках был хмельной румянец, а глаза блестели дурманом. Говорил Мирослав внятно, хоть и медленнее обычного.
Содрать кожу.
Я свела брови.
– Зачем тебе дружба с Лесами? – Я повернулась к нему, стараясь говорить как можно мягче. – Это небольшое княжество, и оно мало что может дать как союзник для величественной Иирдании.
Грусть на лице Мирослава сменилась удивлением.
Если я ошибалась, то разом могла лишить Торея возможности найти мятежников и себя – переговоров для Равнин. Я могла испортить все!
– Почему ты спрашиваешь об этом, Ава?
– Любопытно.
Он хмыкнул, принимая ответ.
– Ты знаешь, где находится Иирдания, моя дорогая?
Я покачала головой.
– Мы живем прямо за той горой. – Он указал в сторону моря. – Отчего же нам не дружить? Мне хочется спать спокойно, зная, что ваши дружинники не нападут однажды на мои земли. Ведь грамотное нападение вполне может сломить государство. Времена меняются, и кто знает, Леса и Иирдания вполне однажды могут стать противниками. Я хочу избежать этого.
– А как же Равнины?
– Равнины не представляют угрозы для Иирдании. А вот для Лесов – да.
– Но Равнины помогали тебе защищать свои земли от смуты. Шиньянцы проливали кровь за вас, как и валгомцы. Почему одним ты помогаешь, а другим – угрожаешь?
– Угрожаю? – ахнул он. – Право слово, нет! Я хочу мира в Давигоре.
Я все равно не хотела принимать его ответ, но задать вопрос не успела: к нам подошли Торей и князь. Он не сделал вид, будто меня не было, а приветственно кивнул. Этого я никак не ожидала, потому лишь поклонилась.
– Царь Мирослав, как тебе праздник? – сиплым голосом спросил он.
Мирослав явно обрадовался, что его спросили об этом.
– Все было великолепно и стоило каждого ухаба, что мы преодолели на пути к вам. Но лучше скажи, как твое здоровье?
– Это стариковская усталость, скоро пройдет, – отшутился князь. Он все еще держался за локоть Торея. – Будь спокоен, мой друг, она не помешает утром нашей встрече. Союзу Великих лесов и Иирдании пора случиться.
– С нетерпением буду ждать. А еще рад, что ты поддержал своего сына в его стремлении найти мятежников и пойти на переговоры с Равнинами. Это мудрое решение.
Торай благодарно кивнул, как будто ему было важно это одобрение. После обмена любезностями князя увели слуги, а Мирослав, сказавшись усталым и хмельным, отправился в свои покои.
Мы с Тореем брели по коридору в тишине, каждый в своих мыслях. Я крутила в голове воспоминание о встрече с тем незнакомцем, заставляя себя искать схожие черты с убийцей, но память словно защищала меня и не давала вспомнить лица. Это злило.
Торей открыл дверь своей спальни, пропуская меня. Как только мы оказались одни, он спросил:
– Ты сказала Мирославу о переговорах?
– Что? Нет. Думала, ты сказал.
Он покачал головой.
– Тогда откуда он знает?
Торей присел на кровать и задумчиво растер щеку. На ней все еще красовался след от зубов того мальчишки из леса. Поблекшая рана покрылась коркой и заживала, но Атюта пророчила княжичу новый шрам.
– Обо всех своих решениях, мыслях, поступках отец сообщает своему главному советнику.
– Дагару, – подхватила я, а Торей кивнул. – И если он рассказал об этом Мирославу, то это доказывает…
– Что Дагар имеет дерзость своевольничать. Рассказав без ведома отца о возможных переговорах с Равнинами, он совершил измену.
– Ты говорил о нем? Думаешь, он предатель в совете?
– Да. – Он шумно вздохнул и уперся локтями в колени, поднеся ладони к губам. – Святая Видава, как я устал от догадок! Скорее бы пленных сюда доставили.
– Кисей только вчера отправил гонца, – зачем-то напомнила я.
Он задумчиво прикусил костяшки пальцев. Взгляд княжича был прикован к камину.
Я стянула с головы платок и растрепала волосы, а затем положила его на кровать. Едва я выпустила ткань из рук, она тут же исчезла.
Я не знала, что скажет Торей на мое признание, не знала, останется ли он после этого моим другом или тут же отправит в Тоначи, но молчать больше не могла. Все слишком запуталось, а враг оказался куда серьезнее, чем мы думали. Мне даже казалось, что их много и по какой-то неведомой причине они объединились против наших домов и только нам двоим было под силу их остановить.