– Мой князь, я готов защищать Овтай до последнего вздоха!
Торей опешил, ведь никто еще не называл его князем. Казалось, лишь теперь понял, что отныне он и только он отвечал за Великие леса.
– Благодарю, – низким голосом проговорил он. – А теперь исполни свой долг.
Дружинник кинулся в бой, едва Торей договорил. Встреча со своим князем, пусть еще не нареченным, придала ему храбрости.
– Князем звать не стану, – улыбнулась я, когда наши взгляд встретились. Так было легче спрятать страх перед битвой.
Я стояла лицом ко двору. Это был все тот же дворик, в котором вчера мы праздновали Очижи. Кое-где все еще висели украшения недавнего торжества, но повсюду была кровь и погибшие за свою правду люди. Кто же они? Иирданцы? Валгомцы? Или… шиньянцы?
– Будь позади меня, – серьезно сказал Торей, поднимая копье с земли. – Не убивай никого, прошу. Можешь резать вот здесь. – Он наклонился и указал на место чуть выше пяток. – Двигаться врагам будет трудно, это их остановит.
Мне вспомнилось, как в деревне так подрубали ноги животным перед тем, как вспороть им брюхо. Обездвиживали, приговаривал отец. Это воспоминание вызвало смешок.
Торей вскинул голову и грозно посмотрел на меня. Нет, он не шутил.
– Я больше не хочу видеть, как ты убиваешь, Ава. Ни ради меня, ни ради Равнин.
С этими словами он кинулся в бой, не дав мне возразить.
Нить утянула меня за ним.
Настоящий бой оказался не таким, каким я его воображала даже в самых смелых мыслях. Мне казалось, это будет похоже на бойню под ясным небом, в которой каждый станет биться насмерть с врагом под собственные отчаянные крики.
Но на деле все было куда хуже.
Звон стали растворялся в гуле голосов, а двор утопал в крови. Ее было так много, что не везде земля успевала ее впитать, и поэтому были видны кровавые следы – валгомскую землю топтали валгомской кровью. Я не различала слов – они будто стали едины. Люди схлестывались друг с другом, валили на землю, впивались зубами в лица, шеи и руки. Они вырывали мгновения своей жизни из лап врагов.
Здесь все были виноваты.
Здесь все были правы.
В этом и была беда – каждый свято верил, что поступал верно. И я в том числе. Я не собиралась выполнять просьбу Торея. Если под меч попадет лжеиирданец, медлить не стану – убью. Но прежде с радостью перерублю ему ноги, чтоб не ушел.
Торей растворился в толпе, и до меня доносились лишь его крик и звон меча. Тело содрогалось, и я знала, ему невыносимо было видеть столько убитых валгомцев. Оттого его голос становился все громче и громче.
Я ухватилась за нить, и только когда она засветилась, смогла понять, где находился княжич: схлестнулся с иирданцем, но быстро с ним покончил – рубанул по плечу и оттолкнул от себя.
Для меня все смешались воедино, и было трудно понять, кто где. Страх мешал мне здраво мыслить, но задор в груди заставлял идти, и я просто отмахивалась мечом, даже если в этом не было необходимости.
– Надо найти Мирослава, – прокричала я Торею, стоя к нему спиной.
– Я немного занят! – послышался ответ. Если бы не вражеские мечи со всех сторон, Торей бы поднял глаза к небу в знак недовольства.
– Ой, да что ты!
Недалеко от нас иирданец повалил валгомца на землю.
Сжав меч крепче, я бросилась ему на помощь. Сталь с силой ударила врага по ноге, но попала я куда выше, чем хотела.
Мое внезапное появление сыграло на руку валгомцу: он схватил меч с земли и вонзил в плечо врага, попутно скинув его с себя.
Иирданец рухнул на землю.
Я склонила голову набок, рассматривая его мучения. Это вызвало улыбку на моем лице. Вот ведь, как же оказалось приятно видеть, как тот, кто сеял боль и страдания, сам корчился от них.
Я занесла меч для удара и пронзила ему грудь. Послышался хруст, как от кочана капусты.
– За Великие равнины, – прошептала я, надавив на рукоять.
Острие туго вошло глубже, забирая еще одну жизнь.
Как же хорошо.
Я глубоко вздохнула, втягивая запах смерти, и расплылась в улыбке. Дыхание сменилось тихим смехом. Угодно, Кшай? Ты пытался прибрать меня к рукам, чтобы я отправила к тебе на суд побольше душ?
Я провела ладонью по волосам и ухватилась за ленту. Весь мой загробный путь она напоминала мне, кем я была когда-то: девочкой, жаждущей сказок и грезящей глубоко в душе о битвах.
Девочкой, умершей в лесу, на который она глядела всю жизнь.
Я сдернула ленту. На плечо упали два камушка агата, отскочили и устремились к земле. Едва коснувшись ее, они исчезли, как исчезла и та Ава, которой когда-то повязали эту ленту.
Я огляделась по сторонам. Ворота по-прежнему были закрыты, а значит, Мирослав либо оставался в замке, либо спешил к морю, перебравшись через ограду.
– Ава! – крикнул Торей, и я обернулась.
Он указал мечом в сторону. Я проследила за его движением и заметила знакомую светловолосую голову. Попался.
Лента соскользнула с ладони и тоже исчезла.
Мирослава окружала горстка его людей. В руках он держал жезл, обернутый серым полотном. Каргаш. Они пробивались к проходу, ведущему к морю.
Торей махнул мне рукой, и мы побежали к нему. Нить между нами натянулась, держа меня поблизости.
– Защищать князя! – раздалось со стороны.
Те дружинники, кто еще мог стоять на ногах, бросались вперед, расчищая нам путь. Звон мечей и крики окутывали нас. Казалось, только они были между нами и Мирославом, сжимающим рукоять жезла.
Я ощущала, как горело мое тело, наливалось кровью и твердело с каждым шагом. Я предвкушала расплату за все, что он натворил. Предвкушала, как его голова слетит с плеч, и это чувство заставляло ощущать себя живой. Отнимая чью-то жизнь, я будто наполнялась ею сама.
Четверо мужчин, что охраняли Мирослава, бросились нам навстречу, оголяя клинки.
Я вырвалась вперед Торея. Замахнувшись, я вонзила меч в живот высокому и тучном мужчине, навалилась на него и сбила с ног. Он вскрикнул и попытался снести мне голову, да только меч прошел сквозь меня. Я рассмеялась его попытке, а затем с силой вытащила меч и воткнула ему в плечо.
Легко убивать, когда тебя убить не могут, – эта мысль пьянила. Мне словно даровали силу, мне, хрупкой и маленькой, слабой и беспомощной, было позволено защищаться и защищать.
Внезапная боль в правом плече заставила меня выронить меч из рук. Я ухватилась за незримую рану и обернулась. Один из иирданцев ранил Торея. Тот тоже был безоружен, поэтому со всей силы ударил противника лбом по носу. Пока мужчина на мгновение растерялся, Торей повалил его на землю, схватил за волосы и хорошенько ударил о землю.
Я пыталась удержать взгляд после удара.
– Не дайте им выйти со двора! – прокричал Торей своим дружинникам, указывая на Мирослава.
Несколько валгомцев бросились к проходу, преграждая путь.
Я наклонилась к мужчине, которого зарезала, и вытянула из его клинка душу. Меч был длиннее уже привычного мне и тоньше и казался знакомым до боли в груди.
Отец бы выковал не хуже.
Я вздернула голову, удивившись мысли. Почему я подумала о нем? Уж не потому ли, что признала, чья рука выковала этот меч?
Я поднесла сталь ближе. Метка отца стояла у рукояти.
Ты был бы рад, что я убиваю врагов твоим творением?
Торей поднялся. Его рубаха промокла от крови, но он будто не замечал этого. Даже боль притупилась, настолько он был поглощен битвой.
Наши с Мирославом взгляды встретились, и он не без удивления разглядел в моих руках меч. На его губах играла все та же улыбка, словно ему были ведомы все тайны этого мира. Он сжал посох сильнее.
Я сделала несколько шагов вперед.
Охрана вокруг него расступилась, позволяя нам без помех смотреть друг на друга.
Мирослав сдернул с Каргаша ткань.
Нить заставила меня остановиться. Торей натянул ее.
Битва тоже словно замерла. Те валгомцы, кто еще оставался жив, были либо схвачены, либо обезоружены.
– Поздравляю с гибелью батюшки, княжич, – дружелюбно произнес Мирослав. – Думал, не помрет.
Глаза Торея вспыхнули злобой.
– А камень украли на память? – прорычал он.
– Вздор! Я не вор, – возмущенно отозвался Мирослав. Теперь его вычурная речь раздражала. – Возвращать вещи хозяевам – благое дело.
– Камень столетиями принадлежал правящему князю Лесов, – вмешалась я.
– Так я и сказал, передам его хозяину.
Я нахмурилась. Что он несет?
Мирослав не сводил взгляда с Торея, будто ждал, пока тот поймет загадку.
– А ты лучше не противься, княжич.
Мирослав кивнул, и к Торею подошли двое мужчин. Один вырвал у него из рук меч и приставил к его горлу.
– Не надо, – жалобно вырвалось у меня.
Торей держался гордо. Лицо было вымазано в крови, и в глазах была боль, но он расправил плечи и ни на миг не показал своего страха – лишь я чувствовала, как содрогалось его тело. Что-то мне подсказывало, что это не от раны в плече и не от страха за свою жизнь. Так отозвались слова Мирослава.
– Полагаю, князь не я?
На это Мирослав лишь улыбнулся и кивнул.
Торей дернулся, но иирданцы удержали его на месте. Он снова напоминал зверя, загнанного в клетку, но на сей раз нас там было двое. Нас загнали в клетку.
– Я думаю, брат тобой гордится. Впрочем, он сам об этом скажет, коли свидитесь.
И вот теперь до меня дошел смысл его слов. Торей не был князем, потому что право передается по первенству рождения, а значит…
Я повернулась к Торею, и наши взгляды встретились. Столько отчаяния в его глазах я не видела даже во время превращения.
– Так он у вас в плену? Тонар. Хотите заставить его загадать желание?
Самозванец рассмеялся, и охранники последовали его примеру. Смех, омерзительный и звонкий, раздражал.
– Да с чего ты взял? – весело спросил Мирослав. – Тонар и в плену? Хотел бы я встретить человека, который бы смог его обхитрить. – Он наигранно смахнул с ресниц слезы смеха. – Тонар с осени готовил это нападение, снабжал нас деньгами, чтобы мы закупили все это добро – нам ведь предстояло сыграть ваших союзников. Вот ведь забавно, старший княжич Лесов – тот еще весельчак, какой замысел выдумал! Единственное, что он не учел, так это духа-хранителя.