Но он ведь сам просил Торея призвать меня…
Мирослав хлопнул в ладоши.
– Что-то я разговорился. Арас, будь добр. – Он пренебрежительно махнул рукой в сторону Торея.
Один из мятежников ударил Торея под дых, и мы враз рухнули на землю.
– Ава, – услышала я беспокойный голос.
Меня же мутило, и я скрючилась от боли.
– Как бы теперь отучиться от этой привычки говорить как царь? – донеслось тихое возмущение Мирослава. Он переговаривался с кем-то.
– Тебя зовут Дамай, да? – выпалила я в землю и чуть повернула голову, чтобы видеть мятежников.
Их главарь смотрел на меня сверху вниз, как на спрятавшуюся в углу пыль.
Я со стоном перевернулась на спину и ухмыльнулась.
– А на давигорском продолжаешь говорить, потому что шиньянец? Вот откуда в деревне, на которую вы напали, появились наголовники из Равнин – их притащили шиньянцы-мятежники. И вот почему в день, когда я умерла, я слышала валгомскую речь – вы учили их язык. Так? Так?
Мой голос сорвался на крик.
Мирослав наклонился так, чтобы наши взгляды были на одном уровне.
– Ава, я потрясен! – искренне выдохнул он. – Для темной девки ты на диво сообразительна.
– Иди к Таншаю.
– Ударьте его, пусть она заткнется, – холодно приказал он, взглянув на охранников.
Я почувствовала, как заболела правая часть лица – Торея ударили о землю.
Молчи, Ава! Ты делаешь ему только хуже!
Место удара горело, и эта боль сковала меня. Через силу я повернулась к Торею. Он полулежал на коленях, прижатый к земле ногой одного из мятежников.
Облака плыли по небу.
На Равнинах уже должны были зацвести белые подснежники. Как же хотелось еще раз их увидеть.
Голос Мирослава звучал издали, а я смотрела только на Торея.
Мы проиграли.
Взгляд зацепился за движение в окне замка. Дагар высунулся из высокого окна с луком наперевес и метил в Торея.
Резко выдохнув, я вскочила с места, когда стрела сорвалась с тетивы.
– Торей!
Он взглянул на меня испуганно, видимо, не ожидав, что я брошусь к нему.
Стрела воткнулась в затылок того иирданца, что держал у шеи княжича меч, и он замертво свалился.
– Князь, вставай! – завопил Дагар, посылая следом еще одну стрелу.
Она угодила в плечо Мирослава. От удара его откинуло в сторону, а посох выпал из рук. Дагар натянул еще одну.
Торей перевернулся на спину и сбил ногами другого охранника подле себя. Тот ударился головой о землю и застонал.
Я оттолкнулась от земли и побежала к посоху. Живот все еще болел от удара, и двигаться было трудно, я толком не могла выпрямиться и все же успела дотянуться до древка раньше Мирослава. Пальцы ухватились за дерево, но на этот раз не прошли сквозь него, а остались на поверхности.
Я смогла поднять посох, хоть сама и оставалась духом. Что за?..
– Отдай! – проревел Мирослав, отталкиваясь от земли и почти хватаясь за рукоять.
– Забирай! – Я размахнулась и врезала ему камнем по щеке. Раздался хруст не то костей, не то дерева, но в тот же миг Каргаш уже без оправы взлетел в воздух и упал за ограду.
Мирослав зашипел, и только тогда я взглянула на содеянное. Я содрала ему кожу, и теперь алая кровь заливала ворот белого кафтана. Он промокнул рану рукавом. Его глаза горели яростью, лицо исказила ненависть.
– А ведь я тебе не врал, Ава, – заговорил он на шиньянском. – «Отец не прислушивался к мольбам народа, за которого болела моя душа, и посему я решил его убить» – это слова Тонара. Да я и сам готов на многое ради тех, кто мне дорог. Ради моей страны. Я стану кем угодно и сделаю что угодно, лишь бы народы были счастливы, лишь бы Равнины процветали, а не жили в страхе, что война вот-вот начнется. Я вырос в этом страхе!
Его слова ударили по душе. Я хорошо понимала, о чем он говорил.
Он сделал шаг ко мне, а я – два от него.
– Шиньянцы убивали валгомцев, так?
– Шиньянцы убивали только шиньянцев. – Он развел руками. – Я ведь помню тебя. Это была ты в том лесу.
Воздух покинул грудь, на смену ему пришел огонь.
Ты был там?
Я сжала посох.
Ты был там.
– Что поделать. Нашему веку выпало вершить перевороты и свергать тех, по чьей вине люди страдают. Ты этого не увидишь, но уверяю, нашему народу будет лучше. – Он говорил это воодушевленно, словно обещал невесте все украшения этого мира. – Голод исчезнет, и родителям больше не придется отдавать дитя на смерть! Больше не придется… – Улыбка исчезла с его лица, сменившись оскалом. – Где Каргаш, девка?
Я попятилась назад, но Мирослав кинулся ко мне.
Торей схватил его за ворот и отшвырнул в сторону.
– Вот и добрался до тебя.
Голос Торея хрипел, да и сам он выглядел страшно: одежда была порвана, из плеча сочилась кровь, половина лица – ободрана, бровь рассечена.
Он загородил меня собой от Мирослава.
Лжецарь медленно поднялся. От падения рана на подбородке была испачкана в земле, одежда на плече была разодрана и кожа расцарапана, но на этом увечья заканчивались. Ему досталось не так, как княжичу.
Торей наклонил ко мне голову, но взглядом пожирал врага.
– Ава, – протянул он спокойно. – Найди камень, пожалуйста.
Я смогла только кивнуть. Страх за него расползался по телу, но я все же заставила себя отойти подальше.
Торей бросился на Мирослава с голыми руками и с ходу зарядил ему кулаком по носу. Дальше я не решилась смотреть, поэтому отвернулась и огляделась в поисках камня.
Он точно перелетел ограду!
Я бросилась к проходу, но нить натянулась, не пуская дальше. Я недовольно зарычала, но ничего не могла с этим поделать.
Камень лежал в траве в нескольких шагах от меня.
Присев на землю, я потянулась рукой к нему, но не доставала. Натягивать нить мне было нельзя – помешала бы Торею в битве, поэтому я вытянула вперед ногу. Стопа оказалась вровень с камнем, и оставалось только подкатить его.
– Давай, давай же, – кряхтела я, подталкивая Каргаш. Из-за его неровности он трудно перекатывался, цепляясь краями то за землю, то за камни, но все же оказался у меня в руках.
С этого места мне была видна вся битва. В валгомцев будто вдохнули силы – они голыми руками валили на землю врагов. Порыв Торея явно воодушевил их. Все больше мятежников оказывалось на земле, всё чаще звучали победные крики, и мне даже почудилось, что мы отстояли замок.
Но в следующий миг Торей упал, а Мирослав поднял его же меч.
Вставай.
Торей уперся рукой в землю, но не мог сдвинуться с места. Ладонь горела, ногу ломило – он не мог совладать с телом.
Вставай!
Мирослав шагнул к Торею.
Между нами было большое расстояние, я не успела бы на подмогу.
Я посмотрела на камень. Пальцы сжимали его, и я ощущала холодную, твердую поверхность. Ощущала. Ладони не провалились сквозь него, и было непривычно держать в руках нечто столь увесистое.
Из груди вырвался прерывистый вздох.
«Если дашь Каргашу засиять, эти земли погрузятся в хаос».
«Не дай Каргашу засиять!»
Да умолкните вы! Мы не знаем, сколько еще мятежников есть в Лесах и Равнинах, возможно, что мы никогда не сможем их остановить! А я ведь могу разом закончить все это прямо сейчас.
Я поднялась с земли.
Мирослав пнул Торея по лицу, и я зашипела от боли и злобы.
Ну же, посмотри на меня! Посмотри, Торей!
Но он не мог слышать мои мысли, а если бы все же повернулся, я могла и передумать. Хорошо, что он не слышал.
На этот раз у меня был выбор, как покинуть мир. Какая честь мне выпала – самой решать, что делать со своей жизнью.
Я закрыла глаза, поднесла камень к губам и прошептала:
– Спаси Овтай и Келазь от мятежников.
Каргаш в руках вмиг засветился, став горячим. Я словно прикоснулась к раскаленным углям, но боли не ощущала. От черного камня шло белое сияние, оно разрасталось, окутывало меня, пробивалось сквозь пальцы и словно расправляло крылья. Было так тепло, словно я снова была жива и стояла в объятьях матери и отца.
Я будто снова была дома.
Но все тут же прекратилось.
Я по-прежнему стояла с камнем в руках, а битва продолжалась.
– Исполняет желания лишь потомков царя, – проворчала я слова Торея себе под нос. – Лучше бы в Мирослава швырнула.
Торей! Что с ним?
Я повернулась в его сторону в миг, когда он сбил Мирослава с ног и ударил его коленом в пах.
Оттолкнувшись от земли, Торей, спотыкаясь о собственные ноги, кинулся в мою сторону.
Ох и достанется же мне сейчас.
– Ава! – прокричал он, указывая за мою спину. На его лице был испуг.
Я обернулась.
Море медленно раскачивалось от берега к горе и с каждым движением поднималось все выше. Оно словно набирало скорость для прыжка.
Я попятилась.
Вода шумела, как проливной дождь, и стремилась к небу: остановившись у горы, она начала подниматься по ней, все выше и выше, пока не стало видно дно моря. Оно зияло, будто дыра на полотне. И все замерло. Вода так и тянулась к небосводу, содрогалась, закрывала собой солнце.
Но вот она качнулась вперед.
Меня охватил страх при виде этого, и я бросилась к Торею.
– Мечи в землю и держитесь, – прокричал он на валгомском тем, кто еще был жив.
Ветер усиливался и рвал в воздухе остатки вчерашних лент. Мои волосы трепало в разные стороны, и я телом ощущала прохладу. Но подумать, отчего случилась такая перемена, я не успела: вода ударила меня в спину с невероятной силой. Мне казалось, я рухнула на землю с дерева. Дышать стало больно, да и невозможно. Поток воды вышвырнул меня вперед, и я зажмурилась. Только камень в руке продолжал гореть.
Торей ухватил меня за запястье и притянул к себе. Я свободной рукой обвила его шею и ногами – пояс, а он обеими руками вцепился в меч.
Вода накрыла нас несколькими волнами с разницей в половину вдоха.
Я чувствовала, как одежда тяжелеет от воды.
Ударив в последний раз, море обогнуло двор полукругом, выбило напором ворота и разлилось в разные стороны.