Тьма храпел и мчался изо всех сил.
Торей вонзил меч в руку другого нападавшего, но вытащить сталь на ходу не смог – его едва не стянуло с коня.
– Вот ведь! – проворчал он, проводив клинок взглядом. – Выходит, только убегаем.
Мой меч остался, поэтому я была готова отбивать князя Великих лесов. Я была готова убивать за Торея.
Мятежники гнались за нами, но Тьма был быстрее.
Я чувствовала, как горели свежие раны Торея, которые он так усердно перетягивал повязками. Меня мутило от этого чувства, но я старалась собраться с силами. Я была нужна ему.
– Сможем оторваться? – прокричала я сквозь ветер.
– Постараемся. Давай, дружок. – Он хлопнул Тьму по шее ладонью.
Мир для меня на мгновение исчез, а вернулся острой болью в боку.
Торей вскрикнул и наклонился вперед. Из его тела торчала стрела.
Тьма почувствовал опасность, поэтому без указаний прибавил скорость. Еще немного, и его копыта заплелись бы друг о друга.
– Не выпрямляйся. – Я придавила Торея ладонью, и он полностью лег на шею коню.
Рукой он все еще держал поводья и потянул их в сторону, к полыхавшему лесу.
Мятежники были далеко, но надеяться, что они нас не найдут, было бы глупо.
Я чувствовала слабость Торея, а раненый бок горел огнем.
Не в силах больше сидеть, он остановил Тьму.
– Что ты делаешь?
– Нам не уйти.
Я кивнула.
– Хорошо, тогда перебью их всех.
– Ты сама едва держишься из-за моих ран, – через силу сказал он. – Им достаточно прицелиться из лука и попасть в меня… Ава, кажется, на этот раз нам и вправду не повезло.
Вдали уже слышался конский топот.
Он спрыгнул с Тьмы, а когда и я оказалась на земле, хлопнул его по боку и приказал скакать дальше. Не сразу, но конь повиновался.
Я сжала меч и повернулась лицом к дороге, на которой вот-вот появятся мятежники. Слабость Торея не давала мне стоять прямо, и все же я пыталась.
– Ава.
– Не смей, даже не смей прощаться со мной! – Мой голос дрожал от злобы. – Мы с тобой побывали в норе у вирьси, делили проклятие, смогли поймать мятежников, не смей прощаться со мной, Торей!
Я кричала и чувствовала, как по щекам бежали слезы, но не потому, что с его смертью и я перестану существовать в этом мире.
Я хотела, чтобы он жил.
Хотела уберечь его, но моя беспомощность вновь встала между мной и моими желаниями.
– Ава, посмотри на меня, – ласково попросил он.
Я решительно покачала головой, и тогда теплые пальцы заставили меня повернуться.
Топот копыт приближался.
Курчавые волосы Торея растрепал ветер. Его лицо было в порезах, кое-где запеклась кровь. Он держался за бок рукой, пытаясь хоть как-то унять боль. Но он улыбался, словно нам не грозила опасность. Он улыбался, как во время нашего танца на Очижи. Это было… вчера? Мне казалось, прошла целая жизнь.
– Так какие клички шиньянцы дают коням?
Я шмыгнула носом.
– Что?
– Возле реки, помнишь? Когда мы возвращались из лагеря.
Я усмехнулась и от этого заплакала еще горше. Лицо Торея расплывалось перед глазами, и я утирала слезы, желая смотреть на него как можно дольше.
– Нашу звали Моркошка.
– Мор… что? – Торей улыбнулся еще шире. – Это что за кличка такая?
– Я так в детстве морковку называла.
Мой голос дрожал из-за слез, но я старалась улыбаться. Я правда старалась, потому что не хотела, чтобы мы расставались вот так. Не хотела, чтобы он видел, как я его оплакивала.
Он засмеялся и кивнул. Под его глазами тоже были мокрые следы.
– Как же я рад, что неверно прочитал заклинание.
Меч выпал из моих рук и исчез.
Я рыдала.
Мы столько пережили вместе, но так глупо попали в западню. Если бы я была сообразительнее, если б я смотрела внимательнее, если бы я вспомнила лицо Мирослава в темном лесу…
– Прости меня.
Но Торей покачал головой.
– Нет, это ты прости. Я заставил тебя жить после смерти, заставил отнимать жизни, я… – Он стер большим пальцем слезу на моей щеке. – Теперь тебе пора идти. – Он сглотнул и снова мне улыбнулся. – Ава из Радоги, я считаю твою клятву исполненной…
Я распрямила плечи и ухватила его за пальцы.
– Торей, нет! Постой!
Голоса были уже рядом. Я слышала, как доставали мечи из ножен.
Он не сводил с меня взгляд.
– Уходи в Тоначи…
– Подожди! – Я вцепилась в его плечо.
– И обрети покой.
Мое тело засветилось, и я невольно ахнула. Было снова тепло, как под лучами солнца, но тепло не приносило покоя.
Я бросилась вперед, чтобы обнять его.
Прикоснуться в последний раз.
– Торей, пост…
Грядет с востока ветер
Грядет с востока ветер, он нам укажет путь.
И ты ищи меня. Ты знаешь, как вернуть.
Я потерялся между тысячью огней.
Ты ветру доверяй. Найди меня скорей.
1. Настойка полыни в кармане
Овтай выстоял чудом, не иначе, но поражение все равно витало в воздухе. Кисей ощущал его горечью в горле, и хотелось прокашляться. Он стоял у окна в покоях Торея. Двор успели восстановить после недавней битвы и наводнения, а вот деревья все еще горели, напоминая о недальновидности воеводы. Куда он смотрел, пока у него под носом жили враги? Уж не нарочно ли тогда в лесу стрела угодила именно в него? Умри он, и никто бы не признал в Мирославе самозванца, ведь с войны в Иирдании вернулись лишь немногие. Что же, он все равно удружил мятежникам и слег в лекарскую хоромину.
– Все потому, что ты заставил меня лечить раны. Я должен был стоять рядом с тобой, пустоголовый ты князь, – тихо прошипел он, будто друг был здесь. Воспоминания о Торее вызывали только улыбку, как бы воевода ни силился злиться.
Коридор встретил его тишиной. Без друга замок казался пустым и даже чужим, хоть Кисей и вырос в его стенах. Мысль все бросить и сбежать приходила на ум утром, днем, вечером и перед сном. Но и здесь Торей вмешался. Снова взял с него слово, да еще и Викай оказался болтливым.
– И зачем ты только рассказал Дагару о капризе княже? – сокрушался воевода, когда в очередной раз навещал старика.
Теперь у лекарей работы невпроворот – раненных в битве за замок было слишком много. Атюта и еще несколько человек без устали выхаживали каждого, но все равно считали потери. Вчера Кисею пришлось распорядиться о захоронении четверых. Двоих он знал еще со времен военного лагеря, гулял на их свадьбах и даже держал на руках ребенка одного из них.
Мятежников тоже хоронили. Не все, правда, были мертвы. Но Кисея больше волновало, что они расскажут ему перед тем, как отправятся в Тонаши. Расскажут ли правду, будут ли молить о помиловании взамен на откровенность? Но те молчали.
В ответ на вопрос Викай только наградил воеводу невозмутимым взглядом и протянул руки за тарелкой с кашей.
– Потому что ты единственный в замке, кто не лишился рассудка.
Старик исхудал. Привычно пухлые щеки впали, кожа напоминала выбеленную ткань, а седые волосы искрились в солнечных лучах. Еще никогда Викай не был так близок к краю своей жизни, как теперь. Ему все еще не удавалось подняться с ложа. Кисей подал ему тарелку и сел на край кровати. С тех пор как он и остальные вернулись в замок без князя, Дагар не выпускал его из виду: то допрашивал, то советовался, то угрожал, и все же не принимал никаких решений без его слова. Кисею это не нравилось, но он продолжал молчать и подчиняться воле князя.
– Плохо спится, молодец? – заботливо протянул Викай, вглядываясь в его лицо и щурясь.
Заметил все же. От него не укроется: старик всегда был чутким к чужому состоянию, а под глазами Кисея давно залегли тени. Он и впрямь спал плохо: сновидения погружали его в ужасные миры, откуда он возвращался с криками и дико колотящимся сердцем.
– Снова милая Ава звала?
– Не звала – стояла рядом с кроватью.
И так было почти каждую ночь. Стоило Кисею задремать, перед ним являлась Ава: напуганная, с той же растрепанной косой и одна. Она то кричала, то плакала, то молча смотрела на него осуждающим – так ему казалось – взглядом, но не говорила и слова.
Викай задумался.
– Быть может, она пытается мне сказать, где Торей?
– Заклинание связывает только ойме и того, кто ее призвал. Если Ава пытается заговорить с тобой, то… То она уже не с Тореем.
Кисей сжал кулаки, глядя перед собой. Нет, он не собирался так просто отказываться от этой мысли.
– А если он приказал ей связаться со мной? Она ведь могла видеть его воспоминания. Что, если и в головы других смотреть может?
– Не припомню, чтобы кто-то из тех, кто призывал духов-хранителей, делились подобным.
– Но ведь заклинание было неправильным.
Кисей понимал, что пытался убедить не Викая, а себя, цеплялся за бессмысленные надежды, что его горе-друг попросту где-то там, у врагов, израненный, но живой. От этого было нестерпимо больно в груди. Что он сказал ему напоследок? Бросил ли шутку или попросил не угробить себя и весь Овтай? Или же покорно принял поручение своего князя?
– Знаешь, это словно… словно и не сны. Я будто в бреду, когда сон еще не пришел, но и сил цепляться за явь уже не осталось. Тогда-то я ее и вижу. – Кисей перевел взгляд на окно. – Она так напугана.
Он каждый раз пытался заговорить с ней, снова и снова спрашивал, где они, но Ава только смотрела на него, а в последний раз протянула руки, будто хотела ухватить его за ворот, но ладони замерли в полудвижении, а пальцы принялись царапать воздух. Если бы он только мог получить ответ, узнать, что произошло! Если бы он мог.
Кисей выпрямился.
– Скажи, а где в Лесах проживают те, кто может говорить с вайме?
Викай, до этого размешивавший кашу, поднял на него взгляд.
– Ты что удумал?
То, что он удумал, заставило Кисея спрыгнуть с кровати в готовности мчать по деревням в тот же миг.