– Идти неудобно! – прошипела я, но больше это было похоже на плач.
Мы свернули со ступеней в широкий коридор с оконцами.
– Ты не должна идти рядом. Заклинание заставляет духа следовать за своим хозяином, – холодно пояснил Торей.
– Как собака?
– Как собака.
Я фыркнула и тут же осеклась – он мог бы снова накинуть мне нить на шею.
Прикуси язык, Ава!
Коридор вывел нас к большим деревянным дверям. Они были украшены коваными узорами, напоминающими пики. Те тянулись одна за другой, создавая очертания медвежьей морды. Когда дверь открылась, половина морды отъехала в сторону, пропуская нас.
Это было просторное темное место, с круглым каменным столом посередине и с тремя окнами в одной из стен. За столом сидели мужчины с густыми бородами и смурными глазами. Каждый из них прожил свои зимы, кто-то больше, кто-то меньше, это было видно по волосам и коже. На каждом – темные одеяния. Такой мне и запомнится столица Великих лесов – мрачной, что ночь без звезд.
Торей вышел к ним, как князья выходят на встречу с народом: статный, высокий, широкоплечий, с высоко поднятой головой.
Голоса смолкли, и я была уверена: причина не во мне. Все смотрели на Торея, будто желали поприветствовать его преданными взглядами.
Все же воевода? Но эти мужчины выглядят так, будто обсуждают княжеские дела.
Все поднялись, кроме мужчины во главе стола. Седовласый, с бледной морщинистой кожей, обтягивающей острое лицо, он устало улыбнулся. Темные глаза смотрели в такие же напротив. Если бы он был моложе на десятки зим, я бы раньше разглядела их сходство с Тореем.
– Князь, – учтиво склонился он перед ним.
Князь?
Отец рассказывал об этом человеке. Некогда сильный князь Торай, в юности терзаемый проклятием, сумел за свое правление привести валгомские земли к процветанию и почти покончить с голодом, но ввел непомерную дань. Многим обнищавшим валгомцам пришлось оставить родину, перебежать на наши земли и даже дальше в надежде найти новый дом.
– Сын, – коротко обронил мужчина и уперся руками в стол.
Я без смущения раскрыла рот. Меня взял на привязь не просто валгомец, а их будущий правитель!
Торей кивнул, и стулья заскрипели – мужчины усаживались. Постепенно все взгляды переходили на меня, и люди не скрывали своего удивления. Чем дольше на меня смотрели, тем больше округлялись глаза. Неясно было, что завораживало их больше: прозрачное тело или светлые волосы?
Я провела ладонью по косе, которую заплела перед самым выходом из спальни. Мне хотелось, чтобы все в этом зале знали, как оплошал их будущий правитель.
Повязка на его голове, скрывающая отрезанное ухо, вызывала такое же любопытство, как и я.
Снова зазвучала валгомская речь. Торей указывал на меня рукой и размахивал ею так, что нить между нами болталась. То, что он умолчал о моем происхождении, я поняла, когда светлейшество прошел к своему стулу и потянул за собой. Ни слова не проронил, потому что валгомский я бы не поняла, а давигорский выдал бы его оплошность.
Поначалу я стояла подле Торея и отчаянно пыталась вникнуть в их разговор – язык, пусть и чужой, был похож на шиньянский.
Они напали на Равнины? Но Тифей – дружинник князя, ему бы не позволили покинуть войско, если бы началась война, но он приехал, чтобы проститься со мной. Тогда что делали валгомцы подле моей деревни? Зачем жгли костер в нашем лесу?
Зачем меня убили?
Совет окончился, когда солнце почти скрылось.
Я сидела у стены и провожала глазами мужчин: они уходили друг за другом, но прежде бросали на меня любопытные взгляды. Я обхватила руками колени и притянула их к себе, желая укрыться от этих взглядов. Благо я была мертва, и они меня не коснутся.
Отец Торея оставался за столом, когда к нему подошли мужчина и женщина. На них были багряные одеяния и белые передники. Посреди унылых темных стен ткань словно светилась.
Они ухватили мужчину под руки и помогли подняться. Он же слабо улыбнулся стоящему рядом сыну и положил ладонь на его щеку. Князь валгомцев выглядел худо. Стоять ему было трудно, потому он цеплялся за руку мужчины. Женщина держала кружку, наверняка с отваром.
Он при смерти?
Торей произнес несколько слов, и его отец посмотрел на меня, нахмурился.
Я поднялась под его тяжелым взглядом и отряхнула подол. Не нарочно, но выглядело так, словно я выказывала неуважение этому человеку. Да и за что бы мне, шиньянке, уважать валгомского князя? Я росла в ожидании войны между народами, и даже мне, темной девке, было ясно, что только князьям под силу эту войну извести. Наш правитель пытался сгладить беду, готов был отправить свое дитя этим извергам, а они и того не оценили!
Князя вывели из зала. Торей же подошел ко мне и навис, как паук над добычей:
– Из какой ты деревни?
– На кой тебе знать?
Он дернул бровью и опустил подбородок к груди, но улыбнулся так, словно набивался ко мне в женихи.
– Разве мы не договорились дружить?
– Ты всех друзей привязываешь к себе колдовством?
Не успела я договорить, как на плечо Торея легла чья-то ладонь и толкнула его сквозь меня. Мир снова смолк, и я успела напугаться. Отскочив в сторону, увидела: Кисей придавил Торея к стене, заломив ему руки за спину. В весе и росте он явно уступал будущему князю, но был напорист.
Кисей что-то пробурчал на валгомском, отчего Торей тихо засмеялся.
– Говори на общем языке, она не понимает по-нашему.
Взгляд темных глаз метнулся с княжича на меня, и Кисей прищурился. Так пристально отец разглядывал древесину для своих работ: тоже с прищуром, желая выведать все подвохи, отсечь лишнее, извести то, что могло бы навредить изделию.
Кисей расправил плечи:
– Шиньянка?
Его давигорский звучал грубее, будто выговаривать слова было трудно.
Он повернулся к Торею и указал на меня рукой:
– Правда – шиньянка? Как? Отца решил позлить?
– По-твоему, в заклинании можно указать происхождение? – Торей поднял руки и потянулся, покачался в разные стороны. Вся эта история с неправильным заклинанием явно беспокоила его меньше, чем Кисея.
Тот же замахал ладонью, словно пытался отогнать мошкару от лица.
– Мне почем знать! Я был уверен, ты шутил о духе-хранителе, а теперь здесь шиньянка, да еще и девка. Какой из нее хранитель, когда она даже меня испугалась?
– Потому что ты страшный, – Торей по-доброму хлопнул его по плечу. – Ава, знакомься, это мой друг и воевода княжьего Западного лагеря Кисей. – Торей кивнул в его сторону, а затем указал на меня. – А это Ава…
– Да я понял, ты же только что назвал ее имя. Здравствуй. – Воевода кивнул мне. – Кажется, я напугал тебя. Извини.
Его холодная вежливость удивила, и оставалось лишь молча кивнуть в ответ. Но все же, пусть он смотрел на меня с подозрением, ненависти во взгляде не было.
Я потупилась, чем вызвала гогот Торея. Он что-то произнес на валгомском, подтолкнул Кисея локтем и двинулся к выходу.
Нить потянула меня за ними.
– Ты зачем вернулся? – спросил княжич и притворно ахнул. – По мне тосковал?
– По теплу и возможности помыться не на глазах у всего отряда. – Кисей почесал щеку. – В лагере стало куда спокойнее с твоим уходом. Никто не жалуется на смрад, и воды в купальне всем хватает. К слову, рядом с лагерем есть деревушка, Коновкой зовется. Местные топят для нас бани да едой иногда помогают. Можем чем отблагодарить?
– Отдам поручение, – незамедлительно отозвался Торей. – Мог бы и в письме прислать свою просьбу, не гнать коня.
– Просьба к случаю пришлась, я приехал тебя от глупости удержать. – Он указал на свое левое ухо, но глядел на друга. – Тебе идет. Другое отрезать не думал?
Теперь лицо княжича выглядело глупо из-за хмельной улыбки.
Он провел широкой ладонью вдоль хребта Кисея и сжал его безрукавку на пояснице.
Я же раскрыла рот от такого зрелища.
– До чего же мне не хватало твоих шуток и тебя, – нежно, как полюбовнице, прошептал Торей, глядя на друга.
Воевода отскочил в сторону:
– Торей! Просил ведь перестать так делать, в замке шептаться начнут! – Его голос стал куда выше, в нем звучало раздражение.
Торей лишь заржал, ухватившись за живот.
– Мне это никогда не надоест.
– Уж кто бы сомневался, – проворчал воевода. Расстояние между ними он сокращать не собирался. – Дурень. Я еще жениться хочу, в отличие от тебя.
В моей деревне мальчишки частенько так дурачились, хлопали друг друга по ногам и заду, приговаривая любовные слова, но увидеть это на чужой земле, да еще и между будущим князем и воеводой, было дико. Равно как и находиться одной с двумя мужчинами! Почему эта мысль пришла мне в голову лишь сейчас?
А что ты можешь сделать? Ничего. И я лишь обхватила себя руками, будто пыталась оградиться от их общества.
Мы спускались по ступеням. Торей и Кисей перешли на валгомский, а я от скуки разглядывала стены. Как воевода назвал это место? Замок? Замок. Я и слова-то такого раньше не слышала. У нашего правителя дом звался хоромами и был построен из бревен и досок. Здесь же, среди бесконечных лесов, возвышались хоромы из камней. До чего странно.
Наше бесцельное шествие закончилось подле широких дверей, ведущих во двор.
Кисей произнес очередную речь на валгомском. Его голос звучал грозно, будто он требовал у чада признаться, кто разбросал по избе вещи.
– Да не убьет она меня, – отмахнулся княжич и поглядел в мою сторону. – Так ведь, Ава? – Он подмигнул.
Торей хотел, чтобы я услышала это. Хотел указать на мою беспомощность, потому что знал – я не смогу причинить ему ни малейшего вреда.
Я опустила голову, притворившись покорной, но взгляд прилип к нити. Мы можем касаться ею друг друга. Можем касаться. Можем…
Кисей тяжело вздохнул и вроде бы согласился.
– Только не сболтни о ее происхождении.
– То-то тебя наши засмеют. – Воевода отвесил небрежный поклон, больше напоминавший очередную шутку, и вышел во двор.