Беги.
Я запиналась и падала, сбивала колени, и каждый шаг был все труднее, а воздуха не хватало. Он стал тяжелым и затхлым. Но далекий свет приближался, и я вот-вот бы могла к нему прикоснуться. Ладони потянулись вперед, но наткнулись на невидимую взору преграду.
Два глухих удара раздались где-то. Голоса. Голоса звучали рядом, и в то же время нас разделяли сотни верст. Стук. Заученное кем-то движение повторялось снова и снова.
Не могу дышать.
Я сделала шаг назад и провалилась. Не было ни падения, ни удара о землю, только свет лучины теперь был надо мной – множество, множество огней.
Звезды?
Голоса звучали все ближе и ближе, но я не могла разобрать слов. Хотела повернуть голову на звук, но тело меня не слушалось, оно будто закоченело.
– Мама? – одними губами произнесла я, силясь сделать вдох, но попытки отзывались гулким хрипом, а в груди стало жечь. Мне все же удалось поднять правую руку вверх, и она тут же наткнулась на чью-то теплую ладонь. Пальцы тут же обвили мои, требовательно сжали их.
– Ава, – ласково, как заботливый отец ребенку поутру, произнес тот голос из-за пелены. Кому он принадлежал? И кто такая Ава?
Огни надо мной заслонило лицо молодого мужчины с волосами цвета пламени. Он улыбнулся мне, но по взгляду было понятно – взволнован. Он снова заговорил, но я не поняла ни слова. Валгомский. Он разговаривал на валгомском языке.
– Я не понимаю, – ответила я на давигорском.
– Узнаешь меня? – все тем же тоном повторил он.
Я медленно опустила подбородок к груди, и от этого голова показалась тяжелой. Не понимала, кто передо мной был, но все равно кивнула.
– Как меня зовут?
– Кисей, – наугад ответила я.
Он выдохнул и вновь улыбнулся, на этот раз так отрешенно, будто не верил собственным глазам.
– Надо же. Все получилось.
Я понимала, что лежала на земле, а вокруг меня очертаниями гроба были разложены зажженные ветки горько пахнущей травы. Полынь?
Кисей все еще сжимал мою ладонь, а свободной рукой натянул на меня покрывало. Спиной я ощущала, какой ледяной была земля. По телу прошел холодок.
– Попробуешь сесть?
Он потянул меня вперед, другой рукой придерживая за плечо. Жар его ладони обжигал кожу. С его помощью мне удалось выпрямиться. Освещение было слабым, но все же я узнала место, где видела свою семью в последний раз. Кладбище Радоги.
Ава. А-ва. Это мое имя. И я умерла и стала духом-хранителем своего врага. Его звали Тореем, и не было на свете человека, который раздражал бы меня больше, чем он.
Воспоминания понемногу оживали в голове, выстраивались в вереницу событий ровно до последнего мига.
Как он ко мне прикоснулся? Я отдернула руку и посмотрела на Кисея. Затем ощупала свое лицо, плечи, бедра… Единственным, что прикрывало мою наготу, было покрывало!
– Что…
Я прижала ткань к себе.
Поодаль от нас сидели трое: темноволосая девушка и двое мужчин – один с выбритыми висками, другой лысый и с пламенником в руке. Их лица казались мне знакомыми, а имена крутились в голове, но потом я увидела еще одного человека. Человека ли?
Он был одет в грязные лохмотья. На плечах, шее, руках – мох. Редкие седые волосы висели паклей. Лицо его было худым, морщинистым, а кожа – бледной-бледной, словно никогда не знала солнца. Губы цветом напоминали лепестки василька. Он приоткрыл рот, и я заметила, что зубов у него почти не осталось, лишь кое-где виднелись обломки. В одной руке он держал посох – изогнутую палку высотой с меня, а в другой… еще чью-то руку, крупную, окровавленную, – лишь ладонь и плоть до локтя.
– Где Торей?
Девушка села передо мной, и ее словно не беспокоил этот старик. Незнакомка впилась в меня взглядом, и, казалось, не ответить ей было непозволительно.
– Наяна! – прогремел Кисей, ухватив ее за плечо и с силой отпихнув в сторону. – Ну и нашла же ты время и место для расспросов!
– А мы разве не для этого чернокнижниками стали?
Наяна.
– Да умолкни ты, сестра, – отозвался тот, что был с выбритыми висками. Он тоже поглядывал на мужчину с рукой. – И без тебя боязно.
Старик недобро захрипел, и к нему повернулись все. Теперь я лучше разглядела, где он стоял – возле моей нетронутой могилы.
– Нас просят уйти. – Мужчина с выбритыми висками резко поднялся.
Старик встретил его подобием рыка и крепче сжал посох.
– Варий, – пролепетала Наяна едва слышно, – да сказали же не дергаться при нем.
– Ты сама только что дернулась!
Кисей быстро снял с себя тулуп и накинул мне на плечи. Ухватив концы покрывала, он бесцеремонно завязал их за моей спиной так, чтобы ткань держалась сама.
– Варий, дай еще одно.
Названный, на миг задержав взгляд на старике, осторожно прошел ближе к нам, поднял с земли сверток и протянул Кисею. Тот накрыл мне спину, спустил ткань ниже и завязал концы над грудью.
– Юрей, потуши полынь, и присыпьте все землей с могилы. Знак не трогать, – продолжил раздавать приказы Кисей и уже мягче произнес возле моего уха: – Уходим.
С этими словами он ухватил меня под локти и помог встать на ноги, но стоило ему ослабить хватку, я едва не свалилась, поэтому он молча поднял меня на руки. Тепло от его тела и пугало, и успокаивало. Остальные тем временем притаптывали траву. Варий, не сводя взгляда со старика, старательно загреб двумя руками землю с могилы и посыпал ей место обряда.
Это же был обряд, верно?
Только когда я оказалась высоко над землей, я заметила с другой стороны могилы окровавленный тюк размером с человека.
– Торопитесь, пока луну не закрыло облаками!
Я подняла голову. На небе светила почти полная луна. Этот свет я и видела, к нему и бежала. Холодный и далекий, до которого мне не дотянуться.
– Кисей, последняя речь! – послышался голос Наяны. Голос дрожал – она боялась.
Руки Кисея удобнее перехватили меня. Он вдохнул, набираясь храбрости, чтобы заговорить.
– Калмоланго, мы не воруем, а обмениваем.
Несколько мгновений была тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием.
Тишина. Тишина.
Свет луны, окутывающий нас, плавно слился с темнотой. Я возвела глаза к небу – место ночного светила пустовало. Его будто кто-то украл, оставив только огромный небосвод, усыпанный звездами. Душу тоже будто окутала тьма – не к добру все было. Раздались тяжелые шаги – Калмоланго медленно побрел прочь, потому что ему больше не нужно было хранить покой моей души.
– Святая Видава, – с облегчением выдохнул Варий.
– А разве нам теперь можно так говорить? – шепнула в ответ его сестра.
Кисей развернулся и пошагал прочь, остальные – за ним. Видимо, всем хотелось убраться отсюда как можно скорее. Я все еще не помнила никого из них, но почему-то им доверяла. Они были словно воспоминанием, приносящим и радость, и неуемную тревогу. И только Торея я помнила. Каждый миг рядом с ним горел ожогом на душе.
Когда мы вышли с кладбища, я услышала фырканье коней. Они дожидались нас подле реки. Кисей поднес меня к серому коню и помог взобраться, потом залез сам. Я почувствовала себя тряпичной куклой, когда он вдел мои ладони в рукава тулупа.
– Извини за дерзость, но придется сделать так. – С этими словами он притянул меня к себе и взял поводья.
Я упала щекой на его плечо. Тепло Кисея согревало, голос успокаивал и возвращал воспоминания. Мы были вместе в замке. Мы бились за Торея в лагере. Я заставляла его есть пирог из репы, а он в ответ улыбался и послушно соскребал еду с тарелки. Мы были союзниками. Мы оба пытались защитить его. Я шмыгнула носом. По щекам побежали слезы. Я чувствовала их. Я вновь чувствовала свое тело.
– Ава? – Кисей чуть склонил голову, пытаясь заглянуть мне в лицо. – Не бойся, прошу. Никто тебе не навредит, даю слово.
– Я потеряла его. – Мой голос звучал тихо. – Прости… Я потеряла Торея.
Копыта шуршали по траве.
– Он… мертв?
– Не знаю. Я не знаю, где он.
Кисей горячо выдохнул мне в макушку, и по телу пробежала дрожь.
– Мы найдем его. Вот увидишь, еще будем желать потерять его снова.
За смехом Кисей прятал страх за друга, но я все равно улыбнулась. Только слезы не унимались. Перед глазами тут же встал образ Калмоланго с оторванной рукой в ладонях. Это было подношением за меня, верно?
Кого убили, чтобы я вернулась?
3. Зола для гостей
Мы гнали лошадей до самой зари в полной тишине. Я то и дело поглядывала за плечо Кисея – не гнался ли кто за нами? Но на землях шиньянцев, на моих Великих равнинах, нас словно окружал покой, от которого мы бежали прочь. Деревьев здесь было немного, и они не горели. Неужели каким-то чудом проклятье Каргаша обошло Равнины стороной? А может, и на валгомских землях огонь погас?
Но стоило нам пересечь границу, нас встретили горящие леса. Все осталось ровно так же, как в мой последний вечер на земле. Пламя танцевало на стволах, уходило ввысь, охватывая кроны. Пришла весна – я видела зеленую траву, – но листья на них не могли вырасти – сгорали.
Как только посветлело не только от огня, но и от солнца, Кисей приказал свернуть к лесу. Вдоль него мы и двигались, пока не оказались в деревне. Она была крохотной, всего в несколько домов, расположенных полукругом. Мы проехали вглубь и вскоре оказались у самого дальнего дома, словно нарочно построенного, лишь чтобы прятать в нем от посторонних глаз приспешников валгомского княжича и вернувшуюся из Тоначи девку: он стоял на отшибе, отделенный от остальных еще и пригорком.
Нас встретил мужчина, с виду простолюдин, как и я. Да и вряд ли бы здесь можно было встретить кого-то другого. А может, Кисей и остальные прятались в этом доме от мятежников? А вдруг замок захватили?
Мужчина произнес что-то на валгомском, поклонившись и по-доброму улыбнувшись. Кисей ответил ему так же, а затем спрыгнул с коня и помог мне спуститься. Ноги все еще не слушались, но я старалась держаться за гриву, а не за воеводу.