Она, причмокивая, кивнула.
Второй камень из легенды о сотворении Давигора. Тол.
– Где его искать?
– Почем мне знать? Никто из живых не знает или не знает, что знает!
Торей кашлял, вдыхая едкий воздух. Я всерьез обеспокоилась его здоровьем. Не просто же так вирься сказала, что он помирал в подполе. Вдруг из-за долгого обращения он заболел? Варий осмотрел его, но никаких ран не нашел. Кости были на местах – он ощупал все тело под ворчание княжича.
Чтобы выйти наружу, нам не пришлось карабкаться наверх – вирься учтиво распахнула нам дверь, через которую мы с Тореем покидали ее логово в прошлый раз. Напоследок она бросила мне:
– Кто смуту начал, тому и укрощать ее.
И, ничего не объяснив, захлопнула дверь. Та сразу начала обрастать корнями деревьев, скрываясь от человеческих глаз.
Как только мы вышли к коню, я спросила:
– Долго ты был медведем?
Торей тяжело дышал: каждый шаг давался ему с большим трудом. Одной рукой он придерживал мешок, а другой цеплялся за Вария.
– Э, н-не-ет, – через силу ухмыльнулся он. – Вопросы буду задавать я. Ты должна быть в Тонаши ну или хотя бы быть вайме[22], а ты ходишь по земле, и я смог коснуться тебя! А ты, – он резко повернулся к другу, – что с твоими волосами, где они? Что здесь происходило без меня?
– Э, н-нет, – в тон ему отозвался Варий. Он отпустил княжича и подошел к коню: наше появление его напугало. – Мое дело найти тебя и доставить к Кисею. Вот пусть он и объясняет тебе все.
Торей поджал губы, явно недовольный ответом. А я улыбнулась. Его возвращение словно вдохнуло жизнь во всех нас, в меня саму. Даже ожог почти не напоминал о себе, а на душе было радостно, словно меня не пытались убить родители, а я не предавала Кисея и остальных, поверивших мне. Своим возвращением Торей вдохнул в меня надежду на то, что все наладится. Что мы все наладим.
– Придется потесниться, – усмехнулся Варий, когда взобрался на коня и помог мне. Княжича посадили первым, а я сидела позади Вария, чтобы тот мог и коня направлять, и Торея ловить, если тому станет худо в пути.
Мы ехали тропами, о которых знали лишь дружинники да местные жители. Нам пришлось столкнуться с несколькими из них, и тогда Торей склонял голову, пряча лицо в гриве, а Варий прихлопывал коня по бокам, и тот уносил нас прочь. Мне не нравилось, что люди видели нас. Не нравилось, что я вот-вот окажусь под одной крышей с Мирославом. Или как его правильно звали? Чем ближе мы подъезжали к валгомскому замку, тем больше я хотела отдалиться от него.
А меж тем день близился к закату, когда впереди показались знакомые стены. В груди отчего-то кольнуло. Замок выглядел прежним, словно его не касались никакие невзгоды. Закатное солнце окутывало его золотом, а рядом блестело море, спокойное в своих владениях.
Ворота охраняли дружинники. Но стоило нам подъехать ближе, Торей поднял голову так, чтобы его было видно. Мы въехали во двор замка под общий гул. С последнего раза здесь стало куда больше воинов. Видимо, это те люди из лагерей, которых велел вызвать Торей. Конь проскакал до главного входа. Там уже толпились слуги, дружинники. Когда я невольно начала вглядываться в их лица в поисках Викая, сердце защемило. Без него в этом замке станет холоднее. Народ расступился, отовсюду звучала валгомская речь, которую я теперь не понимала.
Когда мы остановились, я заметила: Торей употребил все силы на то, чтобы спешиться так, словно чувствовал себя бодрым и избалованным жизнью. С прямой спиной и поднятой головой, с легкой улыбкой на лице в благодарность за беспокойство, он спрыгнул с коня и махнул рукой. По толпе покатился радостный вопль – люди приветствовали своего правителя.
Из главного входа показалась огненноволосая голова. Кисей пробирался через людей, как ручеек через камни. Он стремился скорее увидеть друга. Оказавшись наконец в нескольких шагах от него, воевода остановился. Было видно, как он удерживается от объятий, ведь для этих людей Торей в первую очередь князь. Еще никто не знал, что Тонар жив, а значит, сейчас в Овтае радовались возвращению единственного наследника трона. И Кисей поклонился ему, а за ним – и все остальные.
Я стояла рядом с Тореем и смотрела, как менялось его лицо: сперва оно было удивленным, а затем смиренным и благодарным. Сказав что-то на валгомском, он первым обнял Кисея и хлопнул его по спине. Тот сделал то же в ответ, а затем чуть отстранился и сжал его плечи, словно проверяя, его ли это друг. И вот торжественный миг сменился радостным: начали раздаваться смех и перешептывания.
Я стояла рядом, но была словно не здесь. Звучали непонятные речи, радовались не мне, а я будто бы должна уйти. И на родной земле меня уже никто не ждал.
12. По ту сторону решетки
В покоях Торея все было так же, как я запомнила: огромная кровать, камин, раскрытые сундуки с вещами, стол меж двух больших окон, темные занавеси на них и мерцающие звезды на потолке. Когда мы вышли отсюда в последний раз, Мирослав еще был для нас царем Иирдании, Тонар – мертвым, а Каргаш покоился под надежным замком. Я верила, что после всего Торей отвезет меня попрощаться с родителями, а после я со спокойной душой уйду в Тоначи. На деле же все оказалось не так.
Торей велел всем оставить его ненадолго одного, чтобы прийти в себя с дороги, одеться и собраться с мыслями. Но когда я собралась уйти вместе со всеми, попросил остаться.
– Нам ведь теперь необязательно быть постоянно вместе, мы вольны…
– Я просто хочу, чтобы ты осталась, – тихо ответил он.
Я не противилась. Что-то внутри велело повиноваться ему. Но когда дверь закрылась и нас окружили стены и безмолвие, стало волнительно. Кисей пообещал рассказать Торею все, как только тот немного отдохнет. А значит, спрашивать меня он не станет. Но точно захочет узнать, как я оказалась живой, и тогда мне придется рассказать о Викае, а я не могла произнести этого вслух, глядя ему в глаза, – боялась, что он возненавидит меня.
– Что с твоим лицом? Почему на нем ссадины? Тебя избили? – В каждом вопросе все четче слышалось негодование.
Я прикоснулась к разбитой губе.
– Это… очень долгая история. Никто из дружинников меня не трогал! – поспешила добавить я, когда глаза Торея метнулись на входную дверь. – Это случилось на Равнинах. Послушай, ты так и будешь его носить?
Я указала глазами на мешок.
На губах Торея заиграла такая знакомая ухмылка.
– Хочешь, чтобы снял?
Его голос звучал низко, даже захотелось предложить ему промочить горло чем-нибудь. В той сырости, в которой он был, мог и простудиться.
– В нем невесть сколько лежал труп, – напомнила я и развела руками. – Но если тебе сейчас не до одежды, то ничего. Я привыкла к твоему обнаженному виду.
Он посмотрел на меня еще миг, а затем опустил голову и рассмеялся. Я же нахмурилась. Что смешного сказала?
– Ава, ты… Ладно, чего это я. Умоюсь и оденусь, да.
Я ждала его возвращения из купальни у окна. Море покоилось у берега, и ветер гонял по нему волны. Воздух был пропитан солью, и я глубоко вдохнула. Здесь, у замка, не было деревьев, и потому дышать было легче, но все же в горле оседала горечь.
Так вот как пахнет море.
Послышался скрип двери: Торей вернулся и уселся на кровать. Выглядел он болезненно: бледный, словно выцветший покай, с тенями под глазами. Это было незаметно там, перед толпой, но стоило нам остаться наедине, он поник и опустил плечи, прикрыл веки и хмурился больше обычного. Он доверял мне, а потому не таил слабость. На нем были черные штаны, такая же рубаха со свободным воротом и безрукавка. На левой стороне, у сердца, была вышита золотом морда медведя. А вот на завязки у Торея не хватило сил, и они свободно свисали на груди. Я подошла к нему и наклонилась:
– Негоже князю перед народом в неопрятном виде являться.
Он усмехнулся:
– Ты ведь знаешь, Тонар жив.
– Я – да. И Кисей знает, но на этом все.
Он поднял взгляд.
– Я сказала лишь ему, и он просил пока сохранить это в тайне. Видимо, ждал твоего возвращения или еще что. Он все расскажет тебе, а пока, – я улыбнулась и стянула узлом одну из завязок на его груди, – ты здесь, и это главное.
До остальных добраться не успела: Торей перехватил ладонь, и я замерла. По телу пробежала дрожь и тут же сменилась жаром. Его рука была теплой и жесткой, огромной по сравнению с моей. Он провел большим пальцем по линиям на моей ладони, обогнул ноготь на мизинце. Его дыхание обжигало, но я не шевелилась, ждала, сама не зная чего. Когда я была так близко к Тифею, мне было страшно. Я боялась силы, боялась прикосновений, ведь всегда это были объятья, поцелуи, даже если я не хотела. Он был моим суженым, его воля – закон, так было вплоть до моего последнего вздоха. Я уважала его и была ему предана, но его, казалось бы, такое простое касание заставило мое тело гореть, дрожать и стынуть разом.
– Как это возможно? – прошептал он, глядя на мою ладонь в своей руке. – Я ведь простился с тобой, отпустил. Я знал, что мы скоро увидимся, но чтобы так…
– Знал?
– Я был уверен, что мне осталось недолго. Думал, мы встретимся в Тонаши, как и условились. – Он вдруг улыбнулся. – Но ты здесь. Как?
Вот он, вопрос, на который я так не хотела отвечать. Торей устало смотрел на меня, и можно было бы попытаться увильнуть от ответа, отболтаться, но дурить его было неправильно. В конце концов он все узнает: о смерти Викая, о моей попытке сбежать, о том, что я тянулась к убийству во сне и в жизни. Что внутри меня жило нечто, рвущееся наружу. То была моя истерзанная в клочья душа, желающая уничтожать все вокруг себя.
«Как если бы я разрезал им свою душу снова и снова».
Варий невероятно точно описал мои ощущения.
Я опустилась на колени перед Тореем и взяла его свободную ладонь в свою.
– Уверен, что сейчас тебе не нужно отдохнуть?
Он кивнул.