Торей поднялся и хлопнул ладонями по столу.
– То есть, милостивый государь, – язвительно начал он, – ты по доброй воле довел отца до бед с сердцем?
Тонар покачал головой.
– Он еще раньше довел себя выпивкой. Но мятежники должны были думать, что я на их стороне, а потому я не противился их замыслу обстрелять замок кусками мяса, сказав, что это – мои останки. Они хотели стравить валгомского и шиньянского князей, посадить на наш трон своего человека. Сперва они хотели напасть и убить отца, но я убедил, что в замке их ждет гибель и нужно ждать. Так что я позволил отцу дожить в мире, а не умереть от рук предателя.
– То есть твоих рук?
– Как я сказал, я ни о чем не стану жалеть, ибо на кону было куда больше жизней, чем одна. Я правитель Великих лесов, и пусть моя душа будет гореть в Тонаши за все, что я совершил, но я знаю: все было во благо. В конце концов, во все времена находились безумцы, желающие разрушить сложившийся устой ради нового, который потом разрушат другие.
Он тоже поднялся, и теперь они с Тореем были наравне.
– Отныне оба княжества будут жить в мире. Так долго, как позволят боги.
– Откуда тебе это знать? А что, если Пурез тебя просто использовал?
– Он не станет нападать на место, где живет его дочь.
Что?! Даже Дагар охнул.
– Княжна Ракса – моя жена. С недавних пор. Говорю же, мне нужен был союз, а полагаться на слова я не привык. Но теперь меня тревожит другое. Почему Журавль засиял?
Торей ухмыльнулся и сел.
– А это ты спроси у своих друзей. Мирослав, или как его там зовут на самом деле, попытался унести его. Завязалась драка, и нам пришлось им воспользоваться.
Уже второй валгомец покрывал мой проступок. Скажи мне кто о таком раньше – засмеяла бы. Тонар удивленно приподнял брови:
– Как посмел?
– Сказал, несет его законному владельцу.
– Я не просил Каргаш.
– Вот как? – притворно ахнул Торей и переглянулся с ничего не понимающим Кисеем. – Неужто те, кого ты обманул, сами имели на тебя виды?
Тонар поднес ладонь к губам и хмыкнул.
– А еще они схватили меня и держали в плену два семиднева. Тоже по твоей воле?
Теперь лицо будущего князя исказилось презрением:
– Что? Кто схватил?
Торей весело пожал плечами:
– Откуда же мне знать. Это твои друзья!
– Я не просил их похищать тебя. Был уговор не трогать никого из моих приближенных!
– Что же, – тоскливо протянул он и развел руками. – Кажется, ты просчитался, братец.
Тонар вдруг улыбнулся и заложил руки за спину.
– Ясно. Что же, для одного дня вестей достаточно. Договорим завтра. Вы потрудились достаточно и сберегли Овтай. Теперь его судьба в моих руках.
Он все же осмелился и шагнул к Торею, положил руку ему на плечо.
– Все хорошо, брат. Тебе больше не нужно тащить это бремя.
– Зачем, – шипел Торей, – ты заставил меня призвать духа-хранителя? Зачем, если ты все рассчитал заранее?
Тонар улыбался.
– Мне была нужна уверенность, что, если я просчитался, мой брат выживет и защитит Овтай.
Торей вознамерился встать, не желая, чтобы Тонар смотрел на него сверху вниз, но тот сжал его плечо и заставил сидеть на месте.
– Где же подтверждение, что ты не отдашь Овтай мятежникам?
Торей злился все сильнее с каждым вздохом.
– Мое честное слово – подтверждение, – снисходительно ответил старший княжич. – И более слушать глупости я не намерен. Завтра обсудим все остальное. Доброй ночи!
Тонар вышел, оставив нас обдумывать произошедшее. Я ждала, что Торей вскочит и ударит стену, перевернет стол или еще что, но он продолжал сидеть, и лишь его ладони, сжимающие край стола, выдавали негодование. Дагар поднялся следом за Тонаром, зыркнув на меня, чтобы я дала пройти, обошел стол и остановился напротив Торея. Тот поднял на него злобный взгляд.
– Я всем сердцем любил князя Торая. Но он привел Овтай к бедам. Ваш брат же приведет нас к миру.
– Почему вы просто не сказали правду? – устало выдохнул Торей. – Вы оба.
И Дагар сочувственно склонил голову набок.
– У вас и так нелегкая судьба, вы несете проклятье целого рода. А так бы вам пришлось выбирать между отцом и братом. Тонар не стал делать вам еще хуже.
И на этом долгий разговор был закончен. Дагар покинул палату, и мы остались втроем в тишине. Наверное, каждый из нас думал о том, какой же бессмысленный путь мы проделали. Тореем и Кисеем двигало желание сделать Овтай свободным от бед и мятежников, потому что этого хотел Тонар. Они ломали себя снова и снова, тянули друг друга в битвы, не боялись испачкать руки в чужой крови, а все ради чего? Если исход всей этой затеи и так был предрешен, зачем их заставили пройти через все это? Зачем заставили пройти меня? И тут я поняла, что и мои муки были напрасными. Равнинам уже давно не грозила беда, и я должна бы спать мирным сном, ну, или хотя бы никогда не узнать, каково это – жить в мире, где тебе больше нет места. Но я оказалась на привязи, терпела боль, страх, я убивала ради мира для людей, которые попытались сжечь меня, которым было все равно, что я жива, что могу чувствовать, бояться, страдать. Зачем все это было нужно? Кому было нужно?!
– Ава, – позвал Торей, и я взглянула на него. Он устало улыбался. Было видно, что и его душа горела обидой. – Спасибо, что взяла меня за руку. Если бы не ты, я бы не сдержался и ударил Тонара.
– И ночевали бы мы тогда в темнице или на пиках, – усмехнулся Кисей и убрал волосы с лица. Торей засмеялся, сначала тихо, а потом громче, и воевода засмеялся следом. Снова смех был призван потушить тот огонь внутри, что сжигал дотла. Я улыбнулась ему. Что бы ни уготовило нам завтра, ясно было одно: этот путь был пройден не зря, если на нем мы повстречали друг друга.
15. Девочка из Радоги
Спала я плохо – перина была слишком мягкой. Мне отвели отдельные покои в самой дальней части хором. Выглядели они как половина родительского дома, с большой кроватью, сундуками и зеркалами. Служанка, провожающая меня, сказала, что когда-то эта комната принадлежала средней дочери Пуреза, но с недавних пор она живет в другом месте. Где – не сообщила, да мне и дела не было. Больше меня заботило то, что мне, простолюдинке, оказывали так много почестей. Хотя сперва меня приняли за наложницу, и искреннее удивление на лице Пуреза оттого, что это не так, злило. Ну а чего я еще ожидала от шиньянского князя? Женщины на Равнинах – безмолвный товар или украшение мужской жизни, и никак иначе. Торей вежливо объяснил наши отношения, хотя звучало это нелепо, и думаю, Пурез все же остался при своем мнении. Я лежала на краю кровати, представляя, что на ней уместилась бы вся моя семья вместе с хозяйством. Как можно спать на такой громадине и не бояться с нее не выбраться?
С Тореем мы условились, что он сам придет за мной утром, а потому, стоило солнцу показаться за окном, я уже собралась. Волосы я заплела в косу и повязала светлой лентой, вместо дорожного платья надела длинный синий панар и темную юбку под него. Даже смешно стало от того, что на мне были цвета валгомского народа, когда сама я топтала родную землю. Зачем Торей взял меня с собой, мне тоже было неведомо. Я не была важным человеком, выдавать меня за заложницу тоже незачем – всем попросту плевать на мою жизнь. Я могла остаться в Овтае и помочь Варию, Юрею и Наяне следить за порядком. Хотя вряд ли им была бы нужна моя помощь. Скорее всего, я бы просто сидела в покоях, ожидая возвращения Торея. Но я была здесь, с ним, в хоромах шиньянского князя, никак не связанная с княжьими делами, но все же нужная Торею.
Неудивительно, что меня посчитали его наложницей.
Щеки вспыхнули румянцем. Да как можно? Такой красивый мужчина, как Торей, если уж и захочет, найдет себе девку куда лучше. А меня хоть в какие дорогие ткани ни одень, я все равно останусь такой же дурной простолюдинкой. Я знала свое место.
В дверь наконец-то постучали. Когда я распахнула ее, на пороге стоял Торей: растрепанный, с взъерошенными волосами, наспех заправленной рубахой и разбитой губой.
– Ты попал под табун лошадей?
Он ухмыльнулся и попытался пригладить волосы.
– По пути к тебе сцепился с Тонаром. Немного повздорили.
Я подняла глаза к потолку и выдохнула:
– Торе-ей.
– Я должен был! Я больше не наследный княжич, а значит, могу вести себя так, как вел раньше.
– Кидался драться?
– И пил. – Он окинул меня взглядом. – Раз ты собралась, можем идти?
Он выглядел тревожно, и я уже видела его таким: перед каждой встречей с князем Тораем. Торей заранее знал, что ему придется обороняться, придется доказывать, что у него есть право на мнение. Видимо, сейчас он испытывал те же чувства.
Вскоре мы уже шли по коридорам. До чего же здесь было просторно! Узкие коридоры в Овтае были каменными. Здесь же все хоромы были построены из светлого дерева, а по коридору в ряд могли пройти несколько человек. Потолки тоже были высокими, а прорубленные окна впускали столько утреннего солнца, что казалось, будто дом Пуреза светился. Несколько раз даже приходилось щурить глаза, настолько это место ослепляло. Мы заблудились в этих коридорах, но все же выбрели на зал, где уже сидели Пурез, Дагар, Кисей, Тонар и девушка невиданной красоты. Ее густые светлые волосы были убраны в две толстые косы, на голове блестел расшитый золотыми нитями белый сборник, а у лица виднелась красная обручальная лента. Она была расшита самоцветами и сверкала даже издали. Аккуратное маленькое лицо с большими глазами и пухлыми губами, будто пчелы покусали. Спина ровная, плечи расправлены. Хотелось любоваться ею снова и снова. То была княжна Ракса, не иначе. Я вцепилась в рукав Торея и потянула его на себя:
– Зачем ты привел меня сюда?
Мой голос был едва слышен даже мне, и все же Торей услышал.
– А ты не голодна?
– Да, но… мне нельзя за стол с князем и его семьей!
Он цокнул и покосился на людей:
– Ты сопровождаешь меня.