А работы хватало. Порой, пронесясь стрелой на автомашине от дачи до Кремля, двойник в окружении высоких чиновников входил в какой-нибудь кабинет или залу, где его уже ждала делегация. Иногда это была иностранная делегация, иногда депутация соотечественников. Бывший бухгалтер исполнял свою роль так искусно, так он со временем вжился в нее, что присутствующим даже в голову не могло прийти, что перед ними двойник.
В конце концов он привык к такой жизни. Более того, она ему нравилась. Особенно он любил праздники, когда ему приходилось стоять на трибуне Мавзолея в окружении таких же «липовых» вождей и с сердцем, преисполненным гордостью за свое, пусть даже мимолетное, величие взирать на то, как внизу ликует людское море. Не меньшую радость он испытывал и тогда, когда с группой членов Политбюро под бурные аплодисменты зрителей входил в правительственную ложу Большого театра, чувствуя, как сердце его наполняет сладкая истома…
А в конце войны бухгалтера вдруг арестовали. Обвинение смешное: попытка дискредитировать члена Политбюро. Беднягу обрили наголо, запретили отращивать усы и сослали в Соловецкий лагерь особого назначения, куда позже попали и другие двойники вождей. Говорили, что это товарищ Берия постарался, который счел, что-де двойники зажрались и их следует заменить другими. А то, вишь, нос, сволочи, задрали, великими себя вообразили. Пусть, мол, посидят лет пяток на баланде да жирок свой в каменоломнях растрясут.
– Интересно, а на товарища Сталина было совершено хоть одно покушение? – когда Козырев закончил свой рассказ, спросил его Бортник.
О том, что подобные попытки были, он знал лишь по слухам, потому что информация такого рода была закрыта даже для чекистов.
– Я об этом ничего не знаю, – нахмурился старшой. – И вообще: меньше знаешь – лучше спишь, слыхал такое?
Это он верно сказал. Все, что касалось покушения на вождей, было строжайшей государственной тайной. Поэтому он даже дома боялся поднимать эту тему – не дай бог, кто подслушает! Сам же он по долгу службы знал, что на того же Сталина было совершено несколько крупных покушений, от которых он, к счастью, не пострадал. И все благодаря тому, что его охрана и безопасность были на очень высоком уровне.
Первое покушение на Сталина было совершено 16 ноября 1931 года, когда в него пытался выстрелить Огарев – белый офицер и секретный сотрудник английской разведки, работавший по линии РОВС (Русского общевоинского союза) и по линии нефтяной секции Торгпрома. Он случайно встретил Сталина на улице Ильинка около дома № 5 и попытался выхватить револьвер, однако следивший за ним сотрудник ОГПУ помешал ему совершить убийство. После этого инцидента членами Политбюро даже была принята специальная резолюция, которая запрещала вождю совершать пешие прогулки по Москве.
А в начале тридцатых чекистами был сорван антикремлевский заговор, который возглавили старейшие большевики Енукидзе и Петерс. Дело это получило название «Клубок». В рамках этого заговора, поддержанного несколькими высокопоставленными военными, планировался арест или убийство Сталина и его ближайшего окружения. Все основные обвиняемые, проходившие по этому делу, были расстреляны, а материалы дела в значительной мере засекречены.
В январе 1935 года в кремлевской библиотеке в Сталина стреляла представительница графского рода Орлова-Павлова. Сталин не пострадал, а стрелявшая была арестована и вскоре расстреляна.
Следующее покушение на вождя произошло 11 марта 1938 года во время его прогулки в Кремле. Тогда лейтенант Данилов, военнослужащий Тульского гарнизона, одетый в форму офицера войск ГПУ, прошел в Кремль по поддельным документам и попытался убить Сталина. На допросе Данилов признался, что состоит в тайной террористической организации, цель покушения – отомстить за маршала Тухачевского.
Козырев хорошо помнил и тайную диверсионную операцию под кодовым названием «Медведь», подготовленную при участии бежавшего в 1938 году к японцам начальника Дальневосточного управления НКВД Генриха Самойловича Люшкова. Целью операции было уничтожить Сталина в одной из его резиденций. Исполнителями должны были стать шесть белогвардейцев из «Союза русских патриотов».
В Мацесте Сталин принимал лечебные ванны и во время процедур оставался в комнате один. Тут его и должны были убить. Однако в начале 1939 года во время перехода турецко-советской границы у селения Борчка группа террористов, направлявшихся в Мацесту, была уничтожена. О планах этой группы сообщил тогда советский агент Лео, работавший в Маньчжоу-Го под прикрытием.
Вторая попытка японских спецслужб убить Сталина также относится к 1939 году. Мину замедленного действия террористы намеревались пронести в Мавзолей, где она должна была взорваться утром 1 мая, уничтожив стоящее на трибуне Мавзолея советское руководство. Об этом руководителям НКВД также сообщил источник «Лео».
Несколько покушений на Сталина было подготовлено и во время войны.
6 ноября 1942 года спрятавшийся на Лобном месте Красной площади дезертир Савелий Дмитриев, приняв выехавшую из Спасских ворот Кремля машину Микояна за машину Сталина, открыл по ней стрельбу. В инциденте никто не пострадал, сам же Дмитриев был обезврежен правительственной охраной. Позже оказалось, что это был психически больной человек. Несмотря на это, по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР он был расстрелян.
Немцы тоже не раз предпринимали попытки убить советского вождя. В 1943 году Германией была разработана операция с целью устранить Сталина, Рузвельта и Черчилля во время Тегеранской конференции, проходившей в ноябре 1943 года. Однако советская разведка была проинформирована о готовящемся покушении из нескольких источников и сорвала планы немецкой разведки.
В 1944 году немцами была предпринята еще одна попытка убить Сталина. Эту операцию готовила организация «Цеппелин» – разведывательно-диверсионный орган гитлеровской Германии, созданный в марте 1942 года в структуре VI управления РСХА (СД – Заграница) для работы в советском тылу. Покушение готовилось с использованием военнопленного Петра Ивановича Шило, носившего псевдоним Политов.
Операцию немцы готовили весьма тщательно. Для Политова было изготовлено несколько комплектов советских документов, из которых основным было удостоверение на имя начальника отдела СМЕРШ 39-й армии майора Таврина. Его появление в Москве объяснялось отпуском после ранения и лечения в госпитале.
Для имитации залеченных ранений опытные немецкие хирурги сделали ему пластическую операцию, разукрасив его лицо шрамами. Таврина оснастили советскими наградами, из которых, как они считали, основными были орден Ленина и медаль Золотая Звезда казненного в плену гвардии генерал-майора Шепетова. Предусмотрели и такие детали, как экземпляры газет «Правда» и «Известия», в которые были вмонтированы очерки о подвигах, указы о награждении и портрет героического майора Таврина.
Сценарий теракта, по версии следствия, предполагал следующее. Таврин с документами инвалида войны майора СМЕРШ проникает на территорию Москвы, обосновывается на частной квартире, связывается с руководителями антисоветской организации «Союз русских офицеров» генералом Загладиным из управления кадров Наркомата обороны и майором Палкиным из штаба резервного офицерского полка.
Совместно они искали возможность проникновения Таврина на какое-либо торжественное собрание в Кремле, на котором бы присутствовал Сталин. Там агент должен был выстрелить в вождя отравленной пулей. Смерть Сталина стала бы, как предполагалось, сигналом для высадки на окраине Москвы большого десанта, который бы захватил «деморализованный Кремль» и поставил у власти «русский кабинет» во главе с генералом Власовым.
На случай, если Таврину не удастся проникнуть в Кремль, он должен был устроить засаду на пути следования автомобиля со Сталиным и взорвать его с помощью устройства «Панцеркнаке» («прогрызающий броню»).
За несколько недель до переброски Таврина через линию фронта его дважды (как следует из материалов) лично инструктировал генерал Власов и трижды – известный фашистский диверсант Отто Скорцени.
С самого начала предполагалось, что операцию Таврин должен провести в одиночку. Но в конце 1943 года в Пскове, где располагался штаб «Цеппелина», он познакомился с будущей женой – Лидией Шиловой, и это обстоятельство внесло коррективы в сценарий операции.
Лидия работала бухгалтером. Через две недели они поженились. После свадьбы Таврина и его жену отправили в Ригу, где его положили в госпиталь для проведения косметической операции. Жена Таврина получила имя «агент Адамчик». К весне 1944 года подготовка Таврина была завершена.
Таврин и его сообщница Шилова после переброски на советскую сторону были быстро арестованы органами контрразведки, и планы покушения провалились.
А взять обстрел катера 23 сентября 1931 года, когда Сталин отдыхал на даче Холодная речка около Гагр. Сталин тогда на катере «Красная Звезда» отправился на морскую прогулку к мысу Пицунда. К счастью, пули прошли мимо и никто не пострадал. Командир отделения пограничников Лавров на допросе уверял, что пограничный пост не был проинформирован о задержке правительственного катера, которая, кстати, произошла из-за непогоды. Поэтому-де он приказал сделать три предупредительных выстрела по неопознанному им судну.
Или взять тот нашумевший случай, произошедший в Грузии в 1933 году, когда Иосиф Виссарионович чуть не погиб из-за взрыва бомбы, которая была подложена под мост у реки Лашупсе. Сталин спасся благодаря предусмотрительности первого секретаря ЦК КП Грузии Лаврентия Берии, который посоветовал вождю пересесть в другую машину. Сталин внял совету, а машина, в которой он до того ехал, взорвалась при проезде через мост и упала в пропасть.
Был и так называемый грузинский заговор… В 1935 году Сталин приехал погостить к матери в Гори, но вынужден был поспешно оттуда отъехать, потому как охрана разоблачила заговор, который созрел в рядах старых гру