Услышав имя Сталина, Бортник прикусил язык.
– Я думаю, ничего худого не произойдет, – решил успокоить всех старшой.
– Но ведь Шигай говорил другое, – не согласился с ним Алексей.
– Провокатор твой Шигай – вот кто! – заявил вдруг Козырев. – Его специально подослали, чтобы посеять в наших рядах панику. Вроде как хотят показать, что им каждый наш шаг известен. Запугивают, в общем…
– А я думаю иначе, – сказал Жаков. – Какой резон кому-то нас пугать? Другое дело – совершить провокацию… Лучший же вариант для врага – это уничтожить наших корейцев. А потом заявить на весь мир, что это русские устраняют вождей революции, чтобы расчистить путь своим ставленникам. Ну а те, кого мы сопровождаем, известные в Корее люди. Их здесь любят и уважают. А тут вдруг известие, что их убили русские… Как после этого к нам будет относиться местное население? Я думаю, мы сразу потеряем всякое к себе уважение. Ну а американцам только того и надо. Они тут же предложат северокорейцам свою дружбу. И тогда прощай, социалистическая Корея…
Козырев недовольно посмотрел на него.
– Не нагоняй страху. Хотя… – он почесал пятерней затылок. – В общем, логика в твоих словах есть.
– Но мы же контрразведчики, нам положено… – не преминул заметить Бортник.
– Ну да, конечно… – как-то растерянно произнес москвич. – Без этого вам нельзя. И все же… Откуда, например, тебе знать, что этот Шигай – не подосланный провокатор? – спросил он Жакова.
– Но ведь он же сказал, что он брат Чан Ана, а того я знаю как честного и неподкупного человека.
– Честного… неподкупного… – передразнил его старшой. – Ты же сам говорил, что он убежал на юг и там вступил… Как ты там эту шайку-лейку назвал?
– Вы это про организацию «Новые патриоты»?
– Вот-вот! – кивнул Козырев. – И еще ты сказал, что эти самые «новые патриоты» входят в антисоветский альянс.
– Антикоммунистический, – поправил его Алексей.
– Допустим… Однако хрен редьки не слаще, – усмехнулся москвич. – В общем, на твоего Чан Ана положиться нельзя, коль он является членом вражеской организации. Вот если бы ты сказал, что он твой агент, – Козырев многозначительно посмотрел на Жакова, – тогда другое дело. А в благородные порывы людей я давно уже не верю… Видите ли, тому вдруг захотелось сделать для нас доброе дело! Решил предупредить о каком-то там заговоре. Что же ты тогда, голубчик, сбежал-то от народной власти?..
– Так ведь многие испугались перемен, – сказал Жаков. – Мы вон ведь как круто начали.
– Круто?! – возмутился Козырев. – А как, ты думал, совершаются революции? Если бы Ленин не вырвал с корнем все, что мешало нам строить социализм, то у нас бы до сих пор ничего не получилось. А так мы стали великой державой. Две войны вон кровавые выиграли. И американцев, коль надо, задавим. И никакая атомная бомба их не спасет. У нас сила в другом – в сплоченности людей и вере их в светлое будущее. А у них, кроме этой атомной бомбы, ничего за душой.
Козырев разошелся так, что его трудно было остановить.
– В общем, так, друзья мои… – наконец немного успокоившись, произнес он. – Давайте исходить из ситуации. Вот скажите, что сейчас мешает тем же диверсантам напасть на наших корейцев? Мы же стоим в чистом поле, вокруг ни души… Где, где эти ваши враги? – он с усмешкой взглянул на Жакова.
– Враги всегда появляются тогда, когда их не ждешь, – заметил Бортник.
– Бросьте вы! – махнул рукой Козырев. – Правильно говорят: у страха глаза велики. Вот вы и того пижона в твидовом пиджаке приняли за подозрительного типа. А он, поди, сидит сейчас в ресторане да водку пьет. Да если хотите знать, американцы могли бы сорвать всю нашу операцию еще тогда, в воздухе. Что стоило двум ястребкам атаковать наш бомбардировщик? Но ведь они не сделали этого… Однако меня продолжает мучить вопрос, откуда эти америкашки прознали про нашу операцию? Мы же ее так тщательно готовили.
Эти слова заставили «смершевцев» переглянуться.
– Для того и существует разведка, товарищ Козырев, чтобы все знать, – сказал Алексей.
– Вот именно! – поддержал друга Бортник.
Москвич недовольно поморщился.
– Разведка! – передразнил он. – Хотя все правильно. Каждому в жизни отведена своя роль. Как говорится, Богу Богово, а кесарю кесарево. Вот мы с вами…
Но он не успел договорить, потому что где-то совсем близко раздались выстрелы. Жаков машинально отметил, что их было четыре.
Не сговариваясь, контрразведчики бросились в коридор.
– Стой! – увидев бегущих к выходу каких-то людей, закричал Бортник, выхватывая на ходу пистолет. – Стой, стрелять буду!..
Но было уже поздно. Беглецы один за другим скрылись за дверью, так что офицерам даже не удалось запомнить их лиц.
Услышав выстрелы, в коридор высыпали подпольщики. «Живы! – облегченно вздохнул Алексей. – И Чен жив, и седой старик Ро, и Ким… Вот только Ен Гена среди них не было. Где же он? Спит?.. Кстати, и проводников что-то не видно. Может, испугались?»
– Что случилось? – спросил Чен. – Это вы стреляли?
Но контрразведчики не ответили ему – они тут же устремились к купе, откуда только что выскочили неизвестные. Когда они открыли дверь, их глазам предстала страшная картина: на залитом кровью полу лежали четыре корейских энергетика.
– За что это их? – изумился Жора.
– Сам удивляюсь… – пытаясь сдержать волнение, произнес Жаков. – Может, это ограбление?
Бортник усмехнулся.
– Да о чем ты говоришь! Что можно взять с этих бедных пацанов? А может, это они повздорили с кем? Так ведь вроде все тихо было.
– Вот то-то и оно, что тихо… – сказал Алексей. – Что будем делать? – спросил он товарища.
Тот пожал плечами.
– А Бог его знает. Не побежим же мы искать этих убийц.
– Это верно, – согласился Алексей. – Нам нельзя отлучаться из вагона. Видишь, что творится?.. Давай-ка лучше глянем, где там наши проводники. Надо их попросить, чтобы они сообщили обо всем начальнику поезда. Пусть свяжется с ближайшей станцией. Дело-то уголовное – надо милицию вызывать.
Им пришлось пробираться сквозь толпу зевак, среди которых были не только их подопечные, но и совершенно незнакомые им люди. Даже эта хохотушка Полина, что ехала в соседнем купе, не усидела на месте. Все с нескрываемым любопытством следили за действиями этих двух прилично одетых русских мужчин и ждали от них каких-то объяснений. Но тем было не до них.
– Тише, тише, граждане! – попросил пассажиров Бортник. – Разойдитесь-ка лучше по своим купе и не путайтесь под ногами.
– Георгий! Постой… – попыталась остановить его Полина. – Скажи, что там произошло?
Но он только отмахнулся: мол, подожди – потом все расскажу.
Проводники, слава богу, были живы и находились в своем рабочем купе. Только у мужчины была пробита голова, а женщина была напугана так, что не могла произнести ни слова.
– Кто это вас?.. – взглянув на залитое кровью лицо проводника, спросил Жаков.
– Трое их было, – поморщившись от боли, начал объяснять тот. – С виду вроде корейцы… Зашли без стука… Не успел я спросить, что им надо, один из них – бац меня рукояткой пистолета по башке… Ну я и брякнулся на пол, – он слегка дотронулся рукой до раны. – Болит – спасу нет.
– Ну а потом?.. Потом что было? – спросил его Бортник.
– Потом что? – дядька тяжело вздохнул. – Потом слышу выстрелы, а встать не могу… В голове шум, и тело будто бы чужое… Послушайте, – обратился он к контрразведчикам, – а что там за пальба-то была? Уж не эти ли нелюди чего натворили?
Алексей кивнул.
– Тех парней, что сели в Краскине, помните? Ну вот…
– Убили, что ли?
– Убили, сыкины дети! – вместо Жакова ответил Бортник.
– Дела… – протянул проводник.
– Это я во всем виновата, – неожиданно плачущим голосом произнесла проводница. – Помните, я говорила вам…
– Вы это о чем?.. – перевел на нее свой взгляд Жаков.
– Неужто забыли?.. В общем, соврала я тогда тому типу в светлом пиджаке… Он все спрашивал, где находятся корейцы, что сели у нас в Хабаровске… Я и указала им на другое купе. А там как раз эти парни, которые энергетики, ехали…
Контрразведчики переглянулись. Они все поняли: бесспорно, это была настоящая диверсия. И только по великой случайности те, кому были предназначены пули убийц, не пострадали.
– Пошли, доложим обо всем Козыреву, – сказал Жаков и первым вышел из купе.
– Дьявол, выходит, мы чуть было не проморгали наших корейцев? Вот было бы, да!.. – выслушав офицеров, сокрушенно покачал головой Козырев.
Жаков вынул из кармана пиджака пачку «Казбека». Этой маркой папирос их снабдили еще в Хабаровске, и теперь они с Жорой безбожно смолили их, при этом часто прямо в купе, чем вызывали явное неудовольствие у своих некурящих спутников.
– Ну вот, а вы не поверили Шигаю… – закуривая, с некоторым упреком произнес он.
Его голос чуть подрагивал от напряжения. Козырев нахмурился.
– И на старуху бывает проруха… – сказал он. Но положение кающегося его, видно, не устраивало. – Хотя еще не все тут ясно…
Жаков усмехнулся.
– Уж куда яснее! Вон они – доказательства… – кивнул он в ту сторону, где находились тела убитых энергетиков. Контрразведчики велели проводникам закрыть на ключ купе, в котором произошла трагедия, чтобы до приезда в Пхеньян туда никто не мог войти. Даже кровь на полу не разрешили замыть. Вот приедем на место, сдадим трупы на руки народной милиции – тогда, мол, и делайте, что хотите.
Помолчали. Каждый в эту минуту думал о своем. Что касается Жакова, то у него уже зрели в голове какие-то планы.
– Знаете что, – нарушил он вдруг нечаянно возникшую тишину. – Нам надо пойти и разыскать этого человека в твидовом пиджаке. Он, должно быть, многое знает. Ведь убийц мы все равно не найдем – лиц их не запомнили, – он посмотрел на Бортника. – Ну что, Георгий, пойдем, прогуляемся по составу?
Тот помотал головой.
– Я один схожу, а ты следи, чтобы никто из посторонних не шатался по вагону. Бандиты ведь могут прознать, что убили не тех, и