На четвертом этаже Николай наконец смог остановиться. Юрий Алексеев сидел на полу в прихожей полностью выгоревшей и лишенной двери квартиры. Он прикрыл глаза ладонью, и по вздрагиваниям его плеч можно было понять, что он плачет. У двери соседней квартиры стояли Сквернослов с Варягом и молча смотрели, как внутри мечется в поисках неизвестно чего Андрей Макаров. В его квартире не было пожара. Там вообще ничего не было. Даже паркет и обои давно выдрали.
— Ольга! — заорал вдруг он отчаянно — Ульяна! Ольга! Ульяна! — Он вопил все сильнее и сильнее и, сжимая кулаки, в отчаянии бил себя ими по выбритой голове. — Оля!!! Оленька!!! Уля!!! Дочка!!!
— Андрей, — тихо проговорил Варяг. — Андрей! — повторил он громче, видя, что космонавт не обращает на него внимания. — Что вы ожидали тут увидеть? На что, извини, надеялись? Вы же сами говорили, что всюду так. Вы же полмира прошли и всюду так. Что вы хотели увидеть?
— Полмира! Полмира прошли! Ради этого!!! — Макаров упал на колени и стал в кровь разбивать свои кулаки об пол. — Ради этого! Полмира прошли! Ради вот этого! Оля! Ульяна! Девочки мои! Нет! Не-е-ет! Ну почему! Почему-почему-почему!
Николай до боли прикусил губу, глядя на бившегося в страшной истерике Макарова и сдавливающего свои эмоции тихим плачем Алексеева. Двадцать лет они жили какой-то надеждой. Как их разум позволил этой надежде теплиться, после того что они видели? Как в таких условиях можно было надеяться увидеть свои семьи? Да и вообще на что-то надеяться. И какая все-таки это страшная и беспощадная штука, надежда. Циничная и злая. А может, надежда тут ни при чем? Может, надежда как раз помогла им выжить и пройти этот невероятный путь к дому? Но жестокая и циничная не она, а правда? Беспощадная действительность их мира…
Васнецов вздрогнул от собственного движения. Это было движение руки, приведшей флажок автомата в положение стрельбы короткими очередями и передернувшей затвор. Он сделал это машинально, как только до его слуха донесся звук медленных шагов. Кто-то неторопливо поднимался к ним.
Услышав щелчок, Варяг и Вячеслав уставились на Николая. Они вполне могли подумать, что ему взбрело в голову застрелить бившегося в агонии Макарова. Но это было бы полной дикостью, даже если такая идея могла прийти в голову из соображений милосердия. Поймав на себе взгляды товарищей, Николай молча указал пальцем вниз. Яхонтов и Сквернослов сразу все поняли и приготовили свое оружие. Варяг прикрыл металлическую дверь, чтоб хоть немного приглушить крики Макарова.
Шаги приближались раздражающе медленно. Кто-то совсем не торопился. Может, это старый или уставший человек? Но зачем ему подниматься в разграбленный и пустующий дом? Секунды ожидания показались невероятно долгими, пока наконец Николай не увидел поднимающегося человека в серой, изъеденной молью шинели, кирзовых сапогах и серой форменной шапке с вмятым следом от давно утерянной кокарды. Нижняя часть его лица была перемотана шерстяным шарфом, глаза спрятаны под круглыми сварочными очками, чьи черные стекла были подняты вверх. В скрытых шерстяными перчатками руках он держал АКСУ с двумя перемотанными белым пластырем рожками. Васнецов прицелился. Почувствовав это, человек остановился и медленно поднял голову. Теперь было видно, что из-под шарфа торчит седая неаккуратная борода старика. Он осторожно поднял одну руку, показывая жест дружелюбия, и оттянул ею шарф ото рта.
— Здрасьте, — хриплым и усталым голосом проговорил он. — Это ваша машина на улице?
— А ты кто? — Варяг спустился на пару ступенек и держал оружие наготове.
— Я? — Незнакомец как-то по-смешному пожал плечами и ответил: — Я милиционер.
— И что, ты нам штраф за неправильную парковку выписать решил? — Яхонтов усмехнулся.
— Ну, шутник. — Незнакомец усмехнулся в ответ беззубой усмешкой. — Я говорю, чего вы ее без присмотра оставили?
— А что?
— Так это, украдут ведь. — Он снова пожал плечами.
— Кто? — поинтересовался Яхонтов.
— Да мало ли кто. Бандиты всякие. Но я там сынка оставил с парой овчарок. Они посторожат. Но вы это…
— А с чего ты взял, что мы не бандиты? — хмыкнул Вячеслав.
— Да брось. Какой уважающий себя бандит машину без присмотра оставит? Да и знают все, что в этих домах уже давно поживиться нечем. И кстати, бандиты на луноходах не ездят.
Искатели с изумлением взглянули на незнакомца.
— Чего ты сказал? — переспросил Варяг.
— Я говорю, бандиты на луноходах не ездят.
— А с чего ты взял, что это луноход?
— Так это. Его по телику показывали незадолго до ядрены. Я помню. У меня на всякую технику память хорошая. Хобби это мое. Было. А между прочим, в этом доме космонавты жили. Их аккурат перед войной в космос отправили. Так и болтаются, наверное, там, бедолаги.
— Что с их семьями стало? — Из-за спины Сквернослова появился Юрий.
Незнакомец уставился на него, затем оттянул рукой очки и приладил их к козырьку шапки. Прищурившись, он еще раз внимательно посмотрел на лицо Алексеева и его скафандр.
— Чтоб я сдох! — воскликнул наконец он и быстро стал подниматься по ступенькам к космонавту, которого, видимо, узнал.
— Это не обязательно, — усмехнулся Вячеслав, имея в виду последнюю фразу милиционера.
— Послушайте! Вы помните меня?! Я же участковый ваш! Дыбецкий Михаил! Старлей! — Он схватил космонавта за руку и стал трясти.
— Дыбецкий? — Яхонтов нахмурился, вспомнив стычку в гадовнике. — У тебя, часом, родственников в Подмосковье нет?
— Нет. Только сестра в Барнауле была, и все. А что?
— Да нет. Ничего. — Варяг махнул рукой.
— Простите, Михаил, я вас не помню что-то, — виновато проговорил Юрий, настойчиво пытаясь выдернуть ладонь из рук участкового. — Так что стало с семьями нашими?
Из квартиры вышел притихший Макаров и взглянул на Дыбецкого заплаканными глазами.
— Вы это. — Милиционер сделал шаг назад и опустился на две ступеньки. — Тут такое дело.
— Что?! — Алексеев повысил голос.
— Бойня тут была, вот что. Бандиты. Когда чистки были. Через несколько дней после атаки. Тут банда… Они женщин насиловали. Даже деток малых. А потом загнали всех на верхний этаж, подожгли всякое тряпье и покидали в шахту лифта. А потом туда стали людей бросать живьем. И сверху опять горящие тряпки. Одна старушка выжила. Ее не тронули. Только ноги ей прикладами автоматов перебили. А их потом солдат какой-то сжег из гранатомета. Бандитов этих. Они в джип свой сели. Большой такой. «Хаммер» типа. А он из палисадника как захерачил! Молодец, парень. Только это. Он тоже потом в шахту бросился. Он бегал тут по квартирам. Любимую свою искал. А как узнал от бабки, что случилось, то в шахту бросился.
— А ты, мент, где был, когда наших жен насиловали?! — заорал Алексеев.
— Вы это! Чего орешь-то! Мы, между прочим, в отделении четыре дня оборону держали! Носа высунуть не могли! Стреляли в нас почем зря! Это потом ОМОН к нам пробился с боем. Так я сразу сюда. А тут бабка эта. Все рассказала и отдала богу душу. А как солдатик тот бандитов поджарил, сынок мой видал. Он в подвале прятался. Десять годков ему было тогда. Чего, я виноват, что ли? Сынок мой, между прочим, машину вашу сейчас охраняет. Чего орать-то?! — Милиционер махнул рукой и стал спускаться вниз.
Варяг взглянул на раздавленных горем космонавтов.
— Мужики, я сочувствую. Но это всех коснулось. Всего мира. Идемте.
Яхонтов направился вниз, вслед за Дыбецким.
На улице стало заметно холодней и сумеречней. Снова падали редкие снежинки. Сын милиционера был одет в теплый костюм горнолыжника. Черная повязка на небритом и покрытом шрамами лице красноречиво свидетельствовала об отсутствии правого глаза. В руках он держал охотничью двустволку, а к железному карабину на пожарном ремне, которым он был опоясан, были присоединены две цепи из нержавейки, которые кончались шипованными ошейниками, ограничивающими свободу пары немецких овчарок.
— Это Борька. Сын мой, — сказал подошедший к нему милиционер. — Вы это. Трактор свой спрячьте там, между мусоровозом ржавым и стеной. Видите? У соседнего дома.
Там в подвале мы и живем. Присоединяйтесь к нам. Вместе веселей. Безопасней да теплей. Сейчас ужинать будем.
— Спасибо. — Варяг кивнул. — И за гостеприимство, и за то, что машину посторожили. Мы сейчас к вам присоединимся. Договорились?
— Лады, — махнул рукой участковый. — Ждем у себя дома. Пошли, сынок.
Они двинулись к своему обжитому подвалу в соседней высотке, вход в которую был скрыт из поля зрения большим полусгнившим КамАЗом для перевозки мусора.
Яхонтов взглянул на дверной проем подъезда дома. Вячеслав и Николай уже были на улице, а вот космонавты совсем не торопились.
— Андрей! Юра! — окрикнул искатель своих товарищей. — Ну где вы там?!
Первым вышел Макаров. Следом Алексеев.
— Послушай, Варяг, — начал говорить Андрей. — Мы покажем вам, как управлять машиной. С вами мы не поедем.
— То есть как? — Яхонтов ошарашенно посмотрел на космонавтов.
— Мы в Москве останемся. Тут наш дом. Тут прах наших… наших… семей… Все. Мы только ради этого и ехали.
— То есть ты хочешь сказать, вы нам все это время голову морочили? И про ХАРП, и про все остальное? — нахмурился Варяг.
— Нам уже бороться не за что, пойми, — вздохнул Юрий.
— Не за что? А нам зачем надо было сюда тащиться? Зачем?! Вы обманом вытащили нас из Надеждинска! А теперь умываете руки!
— ХАРП существует и действует. Мы не лгали.
— А зачем нам нужен был этот крюк?! Потеря драгоценного времени! — Яхонтов был в ярости.
— А как бы ты поступил? Мы все эти годы жили надеждой, что наши близкие спаслись. Теперь все. Теперь все равно. Вы делайте свое дело. Забирайте луноход. А мы останемся здесь.
— Да вы… — Варяг сделал шаг в сторону космонавтов и сжал кулаки, но Сквернослов перегородил ему дорогу.
— Перестань, — сказал он. — Представь, каково им. Они жен своих потеряли. У Андрея еще и дочка была. У них же горе. Не дави на мужиков.