ое-то время, сняв с головы берет. Затем вдруг схватился за крест, выдернул его и, размахнувшись, со всей силы ударил по дубу, разломав на части.
— Вот псих! Он крест могильный разломал! — воскликнул Николай.
— Тот, что у дуба? — спросил Вячеслав.
— Ага… — Васнецов посмотрел на брата. — Я же говорю, на фиг он нам нужен?
— Я, кажется, понял, — покачал головой Сквернослов. — Я с ребятами-конфедератами разговаривал, пока ты в лазарете в себя приходил. Расспрашивал о том о сем, и про Людоеда этого. Они сначала говорить ничего не хотели про него. Но когда стало ясно, что он с нами уходит, то по секрету рассказали. Давным-давно он убил бабу какую-то возле большого дерева в каком-то парке. Голову ей отсек своим мечом. И там и похоронил. Вроде он любил ее. А потом, говорят, он ушел в подземелья и жил там. Поговаривают, что тот оборотень, что в метро живет, он и есть.
— Прямо шекспировская история, — хмыкнул Варяг и протянул Алексееву карту с пометками Людоеда.
— Ну, сам посуди. Вон дуб, крест и все такое. И в парке. Чем не подтверждение? И пулемет у него такой, как Коля вон рассказывал.
— Ерунда, — мотнул головой Васнецов. — Оборотень намного выше ростом был. Вот помнишь, какой отец высокий… — Николай осекся, едва не произнеся слово «был». Но он панически боялся говорить и даже думать об отце в прошедшем времени. — Так вот, тот человек в метро еще выше.
— Куда еще выше? Да тебе там, в темноте, с перепугу могло померещиться, что он размером с паровоз.
Дуб и Людоед с Нордикой уже исчезли из виду, и Николай снова уселся в свой угол.
— Если он любил ее, то зачем отсек голову? — пробормотал Васнецов, вспоминая, как он сам, упав в снег, дал очередь из автомата в упор по догоняющей его девушке Ране, о которой теперь тосковал и которую хотел увидеть, пусть даже во снах или каких-то бредовых галлюцинациях. — Зачем…
— Любовь и ненависть — две стороны одной монеты, — покачал головой Яхонтов, набивая табаком свою трубку. — Видно, что-то не так у них было.
— Ты что, курить тут собрался? — возмущенно произнес Вячеслав.
— Нет. Сейчас на место приедем, там выйду и покурю…
— Какой монеты? — с задумчивым видом спросил Николай. Он все еще строил ассоциации между собой и убийством Раны и тем, что рассказал про Людоеда Сквернослов.
— Монета. Ну, раньше железные деньги были, которыми люди расплачивались.
— Да-да, конечно, я помню…
— Коля, тебе нехорошо, что ли? — Яхонтов внимательно посмотрел на Васнецова.
— Да нет. — Тот резко дернул головой, вспомнив свое обещание не жаловаться. — Просто задумался. Любовь, что, монетами измеряется?
— А это ты у него спроси, когда вернется. При его характере ты такой ответ услышишь, наверное, что больше спрашивать не захочется.
— Гаражи, — послышался голос Алексеева. — Кажется, это место он на карте отметил.
— Да, — согласился Яхонтов, посмотрев в перископ. — Вон перекресток. Давай между двух ближайших гаражей встань.
Луноход медленно заехал в укрытие и остановился.
— Я на улицу. Кто подышать хочет? — поинтересовался Варяг, беря в руки свое оружие.
Размять ноги после ночного марша по пересеченной местности решили все. Андрей и Юрий принялись сразу осматривать ходовую часть машины, ища возможные последствия затягивания в гусеницу железной трубы, подсунутой морлоками. Яхонтов закурил трубку. Вячеслав и Николай залезли на крышу гаража и стали наблюдать за окрестностями. Уже светало, и можно было видеть и без прибора ночного видения. За несколькими рядами гаражей были видны небольшие дома, давно уже разоренные.
На одном из ближайших домов было что-то написано. Виднелись только две последние буквы «АД». Начало надписи скрывал один из гаражей.
— Варяг, мы с Колей осмотримся вокруг? — спросил Сквернослов у курящего командира.
— Вы далеко только не отходите. И не долго.
— Ясно. Пошли, Коля, поглядим.
Они спрыгнули с гаража в небольшой сугроб и двинулись в сторону того дома. Когда они наконец подошли к нему, то надпись открылась им полностью. ЛИСТОПАД. Сквернослов подошел к стене совсем близко, чтобы рассмотреть, чем сделана эта неровная надпись с потекшими буквами, но вдруг Николай схватил брата за плечи и отбросил назад.
— Ты сдурел, а?! — крикнул на него Сквернослов.
— Не ори, — шепнул Васнецов. — Ты чуть на растяжку не наступил.
— Где?
— Вот, посмотри. Прямо у стены в мусоре.
Николай был прав. Среди припорошенных снегом груд осыпавшейся черепицы и обломков упавшей печной трубы и битого стекла была протянута тонкая проволока, цепляющаяся за трубу молниеотвода здания и другим концом примотанная к чеке осколочной гранаты, прижатой куском стены.
— Людоед это имел в виду, когда сказал остерегаться листопада? — задумчиво произнес Сквернослов, глядя на натянутую проволоку.
— Что случилось? Славик, ты орал? — Из-за одного из гаражей вышел Яхонтов.
— Да. Вырвалось.
— Вот так вот вы на разведку ходите, да? Орете так, что на всю Москву слыхать. Что тут у вас?
— Растяжка.
Варяг склонился над гранатой. Почесал свою соломенную бороду и стал производить какие-то манипуляции руками. Затем поднялся, вертя в ладони гранату.
— Ну, вот и все. Вас на боевой подготовке не учили, что ли, растяжки обезвреживать? Гусляков не объяснял?
— А вдруг это хитрая растяжка? — пожал плечами Вячеслав.
— А глаза и мозги тебе на что даны?
— Да ладно тебе. Вот, взгляни сюда. Видишь, что написано? — Сквернослов показал на стену дома.
— Листопад. И что? — хмыкнул Варяг.
— Как — что? А о чем Людоед говорил?
— Да если бы он еще удосужился объяснить. Погоди… — Яхонтов подошел ближе и присмотрелся. — Кровью написано.
— Ты уверен?
— Похоже на то.
— Тихо! — воскликнул Николай, подняв руку. Он ощутил волнение и чувство, что судьба подарила еще одну попытку…
— Слушайте! — взволнованно прошептал он.
— По-мо-ги-те! — Это был голос молодой женщины.
Коля вспомнил свою попытку спасти девушку, которую волокли морлоки в метро. Он вспомнил попытку спасти девочку со щенком во время бойни у «Субботнего вечера», что ему приснилась. Желание спасти кого-то было настолько навязчивым и непреодолимым, что Николай уже готов был кинуться на этот крик, невзирая на решение Варяга. Однако командир принял именно то решение, которого ждал от него Васнецов.
— За мной, — коротко скомандовал Яхонтов и, вскинув автомат и чуть пригнувшись, быстро двинулся в ту сторону, откуда слышался этот зов о помощи.
Они торопливо двигались между домами. Краем глаза Николай заметил на одном из отдаленных остатков частного дома еще одну странную надпись «Листопад». Он обернулся, услышав торопливые шаги. Это их догоняли космонавты.
— Мы думаем, куда вы пропали… — зашептал Алексеев. — Что случилось?
— На помощь кто-то зовет. Вы зачем машину бросили? — Варяг остановился и посмотрел на них.
— Она закрыта, — махнул рукой Андрей. — А помощь вам, наверное, не повредит.
— Ладно. За мной. Только тихо.
— По-мо-ги-те!!!
— Черт, ее тащат куда-то. Мы все никак не приблизимся, — бормотал Варяг. — Ускориться.
Они двинулись быстрее. Пересекли широкую дорогу и железнодорожную линию. Конечно, шпал и рельсов под снегом видно не было, но зато хорошо были видны несколько обгоревших цистерн и опрокинутый локомотив. Осторожно приблизившись к нему, Яхонтов выглянул.
— Следы, — шепнул он товарищам. — Кажется, четверо что-то или кого-то тащат. Видимо, в тот комплекс. — Он поднес к глазам бинокль. — Что это за строения, интересно. О! Кажется, табличка сохранилась. Полянка? Точно. Санаторно-лесная школа «Полянка». За мной.
Яхонтов сменил бинокль на автомат и осторожно двинулся дальше. Они вошли в торчащие из снега остатки некогда растущего тут палисадника и почти достигли того, что было некогда забором школьной территории, как вдруг со всех сторон послышался шорох и звон передергиваемых затворов оружия.
— Бросить оружие! Живо! — послышался женский крик.
Следом заголосил целый хор.
— Оружие на землю, твари! Мордой вниз, свиньи! Бросить оружие! Руки за голову, быдло! Живо! Быстрей! Откроем огонь! Мордой вниз! — кричали только женщины.
— Помогите! — раздался девичий крик совсем рядом, затем смех и тот же голос добавил: — Купились, придурки!
— Черт, — зло прорычал Варяг и бросил автомат в снег. — Делайте, что они говорят. Их тут человек двадцать или больше.
— И одни бабы, — досадливо вздохнул Сквернослов.
Из-за покосившегося древесного ствола вышла одна из женщин. Она была облачена в теплые спортивные штаны и дамскую шубу. На голове большая белая меховая шапка. В руках самозарядный карабин.
— Все-таки все мужики — это тупой скот, — засмеялась она. — Для вас, дебилов, везде написано, что тут территория Листопада. Ох, красавчики. — Она причмокнула. — Пчелка, где ты, сучка маленькая! Иди погляди, сколько хмырей тебя спасать кинулось на твой голосок! А ведь они еще твоей попки румяной не видели!
Со стороны школы послышался смех.
— Сейчас иду! Оставь мне кого-нибудь!
— Сестрички! Идите сюда! Поглядите на это жалкое зрелище! — Она подошла к Варягу. — А ты вроде ничего мужчинка.
— Вы кто такие? — прорычал Яхонтов.
— Мы? Листопад! А ты, ублюдок, теперь мой! — Она с размаху ударила его прикладом по лицу.
18Амазонки
— Хорошо, что мама меня в детстве творогом кормила. — Он растирал ладонью болящую скулу.
— А что с того? — Сквернослов взглянул на Варяга.
— Кости у меня крепкие. Правда, если бы по носу заехала… снесла бы к ядрене фене.
Они сидели на холодном полу подвала школы, достаточно хорошо освещаемого факелами на стенах. Еще бил утренний свет из небольших подвальных окон под потолком помещения. Видимо, вокруг здания снег расчищен, и окна оставались свободны. Внутри было просторно. Наверное, тут находился тренажерный зал в былые времена. В дальнем углу лежали какие-то изъеденные коррозией металлические части и блины от штанги. Как и во время визита в конфедерацию, им завязали глаза и повязки сняли уже тут. И в этом случае они оказались в клетке. Правда, шезлонгов не было, и прием оказался очень враждебным. Весь путь до подвала они слушали насмешки и издевки со стороны этих воинственных женщин и девушек, и то и дело кто-то тыкал в спину и ниже стволами оружия. Толстые прутья клетки были хоть и покрыты ржавчиной, но оставались очень прочными. Во всяком случае, попытку пленников разом навалиться на нее и сломать она выдержала с непоколебимым спокойствием.