Рок замерла перед высокой белёной дверью, которую венчало полукруглое арочное окно.
Кончиком длинного пальца одна баньши утопила кнопку звонка, чтобы минуту спустя дверь открыла другая.
– Христианских брошюр мне не нужно, спасибо, – категорично сказала девушка, застывшая у порога. – И опросы я ненавижу.
Она казалась ровесницей Питера. Ухоженные волосы спускались ниже талии седой волной, оттенок кожи близился к зелёному чаю, глаз – к папоротнику в мелкую карюю крапинку. В джинсах, пушистых домашних тапочках и хлопковой кофте баньши смотрелась странно – особенно на контрасте с Рок: платье, что могла бы носить диснеевская принцесса, решившая адаптироваться под современную моду, на мой взгляд, подобало избраннице Великой Госпожи куда больше.
– Мисс Хокс, мы журналисты. Я Роксэйн Бэс, пишу для сетевого издания «Муленские вести». Это мои коллеги, Питер и…
– Журналисты, стало быть? – в голос Латои, вглядывавшейся в глаза Рок, змеёй скользнула вкрадчивость. – И зачем же одна из избранниц Владычицы Предопределённости явилась к другой, прячась под человеческим мороком?
Рок осеклась.
…ну конечно. Рок говорила, что баньши не могут предсказать смерть других баньши. И хотя большинство избранниц Великой Госпожи читали чужую судьбу по линиям руки, иным требовалось лишь заглянуть в глаза. Если Латоя из последних, её взору предстала долговязая человеческая девица – с нечитаемой тенью, что могла принадлежать только мертворожденной девушке из её народа.
– Мы вынуждены соблюдать секретность, – не растерявшись, вмешался Питер, но Латоя уже перевела взгляд на меня – и, когда наши глаза встретились, попятилась.
– Ты… – она вскинула дрожащую руку, почти уткнув длинный палец мне в грудь, – ты ведь…
– Да, должна быть уже мертва. Судя по всему, раз десять, – устало произнесла я. – Это долгая история.
– Кто вы? На самом деле? Зачем пришли?
– Я – абсолютная провидица. – Оправившись от неожиданности, Рок вскинула подбородок: в жесте вдруг проявилась надменность, так ей несвойственная. – Лайза – моя подруга. Я хочу понять, что сделало её тень такой, и мне нужна твоя помощь.
Я не знала, что удивило меня больше: то, как после этих слов Латоя склонила голову, будто фрейлина перед королевой, или это «подруга». И то, что я внезапно осознала: эти слова не только правдивы, но и взаимны.
Видимо, избитые слова о том, что трудности сближают, были куда точнее, чем я думала.
– Проходите, – тяжело вздохнула баньши, распахивая дверь. – Придётся, видимо, поставить чайник…
Чая мы дожидались на уютной светлой кухоньке, обставленной дубовой мебелью в стиле кантри. Воду Латоя кипятила не в электрочайнике, а в старомодном стальном, со свистком. Пока баньши расставляла на столе чайный сервиз, я обратила внимание, с каким пиететом (движение больше походило на ещё один поклон) она поднесла фарфоровую чашку Рок.
Прежде я не задумывалась об этом, но сейчас понимала: видимо, среди баньши абсолютные провидицы почитаются за некоронованных королев. Любимые дети Владычицы Предопределённости, живущие лишь благодаря её милости, не могли не уважать тех, кого среди них выделили особо, одарив щедрее других.
– Итак, – изрекла Латоя, снимая с плиты чайник, засвистевший в пронзительном ариозо, – какое отношение твоя тень имеет ко мне?
Я взглянула на Рок – та едва заметно кивнула.
– Несколько дней назад мне приснился кошмар. Про чёрную тварь без лица. Она была похожа на… на Дюнетэни, если вы про него слышали. Его ещё называют Кромешником.
Латоя помолчала, заливая кипятком заварку, что зеленела в стеклянном чайнике; Питер пристально следил за девушкой из-под полусомкнутых ресниц, сложив руки на столе. Я почти не сомневалась – прямо сейчас он анализирует, какие чувства мой рассказ всколыхнул в собеседнице. И не только с помощью эмпатии: жесты и мимика опытному психологу тоже скажут немало.
– Слышала, – наконец ответила Латоя. – Значит, тварь была похожа на него?
– Да. Только у того лицо серое, а у моего монстра – чёрное. Но в целом похож. А на следующий день меня чуть не сбил мобиль.
– И должен был сбить. Я видела. – Взяв чайник в руки, Латоя мягкими круговыми движениями поболтала заварку. Сквозь стеклянные стенки видно было, как вода окрашивается в золотистый, быстро темнеющий цвет. – Как же ты спаслась?
– Один… знакомый вытащил буквально из-под колёс.
– Это невозможно. Великая Госпожа не допускает ошибок. – Ответ прозвучал куда резче, чем до того. – Если тебе суждено было погибнуть под колёсами, никто не смог бы тебе помочь. Не успел бы, или вовсе не оказался там, или…
Латоя осеклась. Шумно вдохнула.
Аккуратно, тонкой струйкой налила в чашку Питера напиток, благоухающий жасмином.
– Её пути неисповедимы, – продолжила баньши – уже спокойно. – Даже тот, кто знает день своей гибели, не сможет её избежать. Ведь если ты узнал день, значит, это входило в её план.
– Тем не менее Лайза здесь. Хотя твой Дар, как и мой, кричит, что она мертва, – мягко заметила Рок. – Видимо, и у Владычицы Предопределённости случаются осечки.
Латоя, не ответив, медленно наполнила мою чашку.
– Как бы там ни было, – продолжила я, – на переходе, где я чуть не погибла, была эта безликая тварь. Тем же вечером она пришла в мой дом. И с тех пор преследует нас с братом.
– Интересная история, – откликнулась баньши почти равнодушно. – И при чём тут я?
– Ваша подруга. Мэлори. Её тоже сбил мобиль, а накануне она видела тварь, похожую на Кромешника.
От меня не укрылось, как дрогнул чайник в зелёных ладонях, прежде чем Латоя отвернулась.
– Откуда вы знаете?
– По Сети гуляет история, что накануне гибели Мэлори пряталась в шкафу от Кромешника, которого увидела за окном, – сказала Рок. – Эту байку растащили по всем сайтам о Дюнетэни. Мы хотели бы услышать от тебя всё, что ты можешь рассказать по этому поводу.
Поставив чайник рядом с раковиной, Латоя побарабанила паучьими пальцами по столешнице. Отвернувшись, прошла к выходу из кухни.
– Подождите минутку, – бросила она через плечо, ногами в тапочках едва касаясь блестящего ламината. – Я сейчас.
Мы проводили её долгими взглядами.
– Надеюсь, – тихо молвил Питер, – она не в стражу пошла звонить.
– С чего бы? – Я сжала чашку ладонями, похолодевшими от тревоги, тут же засосавшей под ложечкой. – Мы с тобой под мороками, и я сомневаюсь, что о нашем розыске объявляли всенародно.
Рок лишь пригубила свой чай: аристократично, как и подобает королеве даже в доме подданной.
Латоя вернулась спустя пару минут – и, комкая что-то в кулаке, протянула мне тканевый чехол для одежды:
– Открой.
После секундного колебания я всё же отодвинула стул. Положив чехол на колени, потянула застёжку пластиковой молнии.
Внутри был чёрный брючный костюм. Самый обычный. С пиджаком и белой рубашкой.
– Моего отца, – сообщила Латоя. – Родители построили себе дом у моря, а этот оставили мне. Но некоторые вещи по-прежнему держат здесь.
– И?..
Баньши потеребила то, что сжимала в опущенной руке: кажется, обычные колготки из чёрного капрона.
– Я видела тень её смерти. Мэлори. Мэл. Я смотрела ей в глаза и знала, что она скоро умрёт. И не могла её предупредить. – От звучания её голоса мне стало ещё более зябко, чем до того: так мог бы говорить человек, превозмогающий зубную боль. – Баньши, что раскроет смертным планы Великой Госпожи прежде, чем они свершатся, потеряет дар… и скоро погибнет. Вроде случайно – болезнь или трагический инцидент, – но не было ещё отступницы, с которой бы не случилось этой случайности. – Латоя подплыла к кухонному окну, вглядываясь в летний сумрак. – Знаешь, что такое тень смерти? Это чёрные крылья. Как у бабочки. Ничего общего с тёмным пятном на земле, что люди привыкли называть тенью. Мы смотрим на них и откуда-то понимаем, сколько осталось человеку до смерти. Для обычных баньши они дрожат на чужой ладони – маленькие, как у настоящей бабочки. Для абсолютных провидиц – расправляются за чужой спиной, как у гигантских птиц. Для меня – чернеют в чужих глазах. Чем ближе день встречи с Великой Госпожой, тем отчётливее эти крылья. А накануне гибели они начинают отливать в фиолетовый. Страшно и красиво…
Рок следила за хозяйкой дома, и в её взгляде блестело почти пугавшее понимание.
– О Кромешнике я узнала от Мэл. Где-то за месяц до её гибели. Новая модная страшилка, как она могла её пропустить… Она же так любила страшные истории. Видеоролики мне про него показывала, игры… Рассказала о людях, что умерли вскоре после того, как его увидели. – Латоя расправила ладонью чёрный капрон, и я поняла, что это не колготки, а скорее чулок. Плотный, непрозрачный, странно короткий. – И я подумала… Я не могу сказать Мэл, что она скоро умрёт, но если я предупрежу её другим способом, может, она будет осторожнее? Будет бояться смерти? Как-нибудь убережётся от…
Конец фразы утонул в судорожном вздохе – и, не договорив, Латоя натянула чулок себе на голову.
Повернувшись к нам, она явила чёрное, без единой черты лицо. Взмыла под самый потолок – и когда я посмотрела на баньши, парящую в воздухе, то ощутила тоскливый холод.
– Глупая, глупая я… Тогда я ещё не знала, что планы Великой Госпожи нерушимы. И то, что ты попытаешься изменить их, лишь станет их частью. – Латоя опустилась обратно, зависнув в паре сантиметров над полом. Из-за чёрной маски голос её звучал приглушённо. – Мэл увидела Кромешника и, конечно, испугалась, что он заберёт её. В тот день её кузина праздновала юбилей, но Мэл не осмелилась на него пойти. Решила отсидеться дома, в безопасности. Она сообщила о монстре мне и семье, потом – однокурсницам, и все, кроме меня, пытались её успокоить. Доказать, что ей приснилось. Померещилось. Её родители – тоже. Так что под вечер Мэл немного осмелела… даже выбралась из дома за хлебом к ужину. По маминой просьбе. – Латоя сдёрнула обрезанный чулок с головы; прежде гладкие волосы баньши взъерошились, и непослушные прядки торчали гороховыми усиками. – До булочной она не дошла.