— Они пойдут только туда, куда считают нужным, — сказал мастер, дождавшись, пока один из стражников рухнет наземь.
Дверца закрылась, Эш отдавил педаль газа, и под визг колёс мобиль круто развернулся. Кажется, мы едва не сбили кого-то, но брат умудрился проехать между двумя стражниками, поспешившими отпрыгнуть с пути.
— Крепко ты ему мозги промыл, — с некоторым одобрением высказался Эш, пока мы, лавируя между мобилями на стоянке, мчали к шоссе.
— С шестерыми я бы не справился. Пришлось воспользоваться тактикой отвлечения, — весело ответил Питер. — Без помощи учителя им Лайзу не выследить, и…
Когда мобиль во второй раз за вечер резко затормозил, я порадовалась, что мама в своё время приучила нас с Эшем пристёгиваться ремнями безопасности.
Кардинальное отличие первого торможения от второго состояло в том, что в этот раз Эш не нажимал на тормоз.
Колёса отчаянно завизжали, вхолостую крутя по дороге.
— Вылезайте из мобиля, искатели приключений. Игры кончились, — глухо прогремел чей-то голос; усиленный магией, он заставил закрытые стёкла задрожать. — Не знаю, что вы сотворили с мистером Тинтрэ, но сопротивление страже карается законом.
Эш убрал ногу с педали, оборвав истошный визг резины по асфальту. В наступившей тишине посмотрел на меня — наверное, впервые в жизни я увидела в глазах брата беспомощность.
— Столько народа охмурить мне не по силам, — в мрачной растерянности заметил Питер, явно прикидывавший, что же теперь делать; и тогда я вытащила из кармана мешочек с костями. Пальцы мои так и остались холодными, но то был спокойный холод решимости.
За факультатив школы и два курса колледжа нам успели рассказать не так уж много. Например, телепортацию мы ещё не проходили. Но у меня была мама. И её учебники.
Заклятие я знала — оно было несложным. Рунные символы тоже. Общие принципы были общими для всех перемещений. Да только телепортировать бутылку кленового сиропа из кухни на веранду — одно; а то, что собиралась сделать я…
— Эш, давай сюда амулет. — Вытащив из бардачка свой собственный, я сорвала побрякушку, висевшую на зеркальце. — Оставайтесь в машине.
У меня не было выбора. Я не верила в то, что невиданная доселе тварь не достанет нас в штабе стражи. Если нас запрут там, погибнем не только мы. И я не могу позволить вернуть нас домой, когда мы зашли так далеко.
Для мамы счёт наверняка идёт на часы.
— Не стреляйте! — крикнула я, открыв дверцу. — Мы выходим!
— По одному, — удовлетворённо пророкотал голос.
Отлично.
Я уронила амулеты на асфальт: даже если стража и заметила это, то никак не прокомментировала. Достав из мешочка одну кость, сжала её в кулаке и, глубоко вдохнув, вышла на улицу. Где-то далеко хлопали двери — видимо, постояльцы мотеля выглянули посмотреть, что происходит. Над головами служителей закона дрожали огромные шары ослепительного белого света; стражников осталось четверо — видно, двоих мастер успел вырубить.
И все они очень удачно собрались в одной стороне.
Шагнув вперёд, я шепнула «керум» — и когда кость повернулась кверху гранью с четырьмя точками, резко размахнувшись, бросила её вперёд.
Десять.
Вряд ли стражники успели среагировать. А если и успели, то ничего не могли сделать — то простенькое заклятие ослепления, которое я вложила в кубик, нельзя было блокировать. В этом состояла единственная его пакостность: оно не наносило никакого вреда, кроме временной слепоты, читать заклятия не мешало, да и действовало совсем недолго — десять секунд.
Девять…
Когда громогласный голос крайне неприлично выругался, я вытащила из мешочка следующую кость.
Восемь. Семь.
— Кенн!
Я кинула кость себе под ноги. Кубик упал на асфальт, выбросив единицу, окутался мерцающим маревом — и прямо перед мной вырос прозрачный дрожащий щит.
Шесть. Пять.
— Кенн!
Следующая кость полетела влево — и добавила к щиту стенку с другой стороны.
Четыре. Три. Два. Один…
Четвёртая кость перелетела через мобиль как раз в момент, когда отсчёт закончился.
Выбросив ненужный теперь мешок с костями, я рванула обратно за миг до того, как по моим щитам, окружившим мобиль со всех сторон, забарабанили чужие заклятия.
Маги такого уровня снесут барьер за минуту, не больше. Да и выехать из него мы не сможем — сразу же вновь окажемся пойманными в узы чужих чар.
Но выезжать нам и не требовалось.
— Ни звука, — приказала я, прикрыв дверцу, отрезав все звуки снаружи. Вскинула руку, рисуя в воздухе паутинку необходимых рун. — Кварт эир, эмпвима богу эр руд…
Всё, что нам требовалось — на какое-то время прервать заклятие, удерживавшее наш мобиль на одном месте. И для этого щиты подходили как нельзя лучше.
Когда кожу обожгло тепло вспыхнувшей печати, я сосредоточилась на картинке, ясно вставшей перед глазами.
— …эр миэна айтхен!
Мобиль судорожно задрожал, и белый свет за окном сменил бешеный вихрь красок и форм — казалось, нас подхватил разноцветный смерч. Линии печати на коже вдруг раскалились так, будто в них влили жидкий металл — и, удерживая в сознании картинку песчаного пляжа у чёрного озера, я даже не сразу поняла: крик, который я слышу, вырывается из моего рта.
— Лайза?!
— Лайза, что с то…
Не слушай их, не слушай. Концентрация. Самоконтроль. Сосредоточенность.
То озеро рядом с Динэ.
Я зажмурилась, стиснула зубы, согнулась пополам. Виски сдавило стальным обручем, руку жгло огнём, меня тошнило; ладони дрожали, пальцы, сжатые в кулак, норовили расправиться…
Потом нас тряхнуло так, что я уже почти возненавидела ремни безопасности, вновь резанувшие по телу — и боль прекратилась.
Осознав, что полёт сквозь пространство окончен, я с трудом открыла глаза.
— Это… то озеро, где мы ночевали вчера? — осторожно спросила Роксэйн.
Мы стояли на песке между водой и буковым лесом, и свет фар расползался по чёрной глади миниатюрными лунными дорожками.
— Да. — Моя рука беспомощно упала на колено. Едва ворочавшийся язык, казалось, весил тонну, голос был почти неслышен. — Я хотела сбежать… все амулеты и кости я выбросила, так что нас не…
Окрестности вдруг расплылись в странной черноте. Спустя секунду вновь сделались чёткими.
— Лайза, что с тобой?
Я попыталась разомкнуть губы для ответа, но не смогла.
— Лайза!
Голос Питера будто приглушили подушкой, рот обжёг солёный металл — и последним, что я увидела, была темнота.
— V —
— КОГДА-ТО ~
Буковый лес шелестит листьями на солнечном ветру. Воды озера мягко накатывают на песчаный пляж: они сверкают так, будто каждая мелкая волна несёт на гребне пригоршню золотых монет. Широкие ветви деревьев поодаль сплетают кружево светотени, укрывая этим кружевом двоих, лежащих внизу.
— Что вы уготовили мне завтра, Вэрани? — Коул щурит глаза, и его волосы мешаются с зеленью густой травы.
— Почему ты до сих пор зовёшь меня на «вы»? — улыбается девушка в ответ.
Они лежат рядом, глядя на буковые кроны, и пальцы их переплетены.
— Негоже звать на «ты» владычицу своего сердца.
Девушка издаёт короткий смешок, но видно, что она польщена.
— Остались зоопарк и ботанический сад. Сам выбирай, что тебе больше нравится.
— Зоопарк… это место, где вы держите животных в клетках?
— Ну да.
— Тогда сад, — лицо фейри мрачнеет, когда он привстаёт на локте. — Не пойму, зачем вы это делаете?
— Что? Зоопарки?
— Да.
— Ну… туда в основном дети ходят. Интересно же посмотреть на живых зверей, которых до того видел только на картинке. В природе на них никак не посмотришь, они же зачастую опасны. Или вообще в других странах живут. А ещё так редкие породы сохраняются…
— Жизнь в клетке не есть жизнь.
— В клетке их кормят и поят, а на воле давно могли бы убить. На воле они могли бы умереть от голода или холода, а мы даём им возможность прожить сытую безмятежную жизнь. Разве это плохо?
— В маленькой клетке.
— Вообще-то там большие вольеры.
— Это не бескрайние леса. Не зелёные луга. Они не могут выбирать, куда идти, где поселиться, с кем сразиться… кого полюбить. Всё решают за них. И это жизнь?
Девушка морщится:
— Давай не будем портить такой замечательный день твоими рассуждениями об очередных странностях нашего мира.
Коул, улыбаясь, касается кончиками пальцев её подбородка. Вглядывается в тёмную серость её глаз с густым синеватым оттенком, тянется к её губам, и на какое-то время под буками снова воцаряется тишина.
— Это, я так понимаю, знак согласия, — произносит девушка минутой позже.
— Вэрани…
Голос Коула тревожит девушку своей серьёзностью. Она поворачивает голову, недоумённо глядя на него: фейри смотрит на её лицо сверху вниз, и во взгляде его — нежная печаль.
— Через два дня я должен вернуться обратно, — говорит он тихо. — На Эмайн Аблах.
Девушка молча отворачивается:
— Я помню. Наш грешный Харлер для вас слишком приземлён. Не волнуйся, я и не думала, что ты вдруг решишь остаться.
— Нет. Но я предлагаю вам отправиться со мной.
Она рывком садится.
— Что?
— Пойдёмте со мной. — Коул встаёт на колени. — Мой род уважаем и знатен, моя родня примет вас тепло. Здесь вы — одна из многих, там будете единственной в своём роде. Здесь вы мечтаете жить так, как мы, и образы наших дам становятся принцессами из ваших легенд — там вы станете той самой принцессой. — Он берёт её ладони в свои. — Наш мир огромен и полон чудес, прекрасных и страшных, и я покажу вам их все. Красоту, какой никогда не видели в ваших землях, и чудовищ, каких здесь никогда не появлялось, но вам нечего будет бояться: я стану вашим рыцарем, и ради вас уничтожу всех чудовищ, на которых упадёт ваш взор, если таковой будет ваша воля. Я облачу вас в платья из красок цветочных лепестков и кружева шелковой паутины, а плащи ваши будут сотканы из серебра лунного света и блеска птичьих перьев, ибо только они достойны оттенить вашу красоту. Вы не познаете ни болезней, ни старости, ни мелочных горестей, и Великая Госпожа заберёт вас так нескоро, что вам почудится, будто прошла вечность. И до последнего дня я клянусь жить и дышать вами одной.