— Ладно, хватит с тебя. — Смилостивившись, Лайза отпускает брата и устало откидывается назад, прислонившись спиной к стене, сдувая чёлку с вспотевшего лба. Её плечи на сантиметр утопают в светло-сизой голограмме однотонных обоев. — Так почему ты сказал, что это ни к чему хорошему не приведёт?
Эш смотрит на неё почти жалостливо:
— Лайз, ну какая может быть любовь в тринадцать лет?
— А тебе-то откуда об этом знать в восемь?
Мальчик назидательно вскидывает палец к потолку — синие глаза уже сейчас кажутся не по-детски проницательными.
— Книжки нужно читать, а не романтичные сериалы пачками смотреть.
— Это серьёзно. Совсем не то, что было до этого.
— Совсем не то, что подержаться за ручки по дороге в буфет?
— Эш, ну правда! Я… я думаю о нём всё время, и… — Лайза опускает голову, и волосы занавесью скрывают её внезапно порозовевшие щёки, — мы даже целовались.
Эш удивлённо приоткрывает рот.
— Что, не в щёку? — недоверчиво спрашивает он потом.
— Нет. И не просто чмокнулись. Он… он посасывал мою губу. Как в настоящем поцелуе. Да он и был настоящим. Понимаешь? — Лайза вскидывает лицо с некоторым вызовом. — Это и впрямь серьёзно.
Эш стоически вздыхает и закатывает глаза.
— Я одного не пойму. Почему ты душу изливаешь мне, а не маме?
— Потому что она наверняка надо мной посмеётся.
— Я тоже над тобой смеюсь.
— Да, но видеть, как смеёшься ты, не так обидно. — Лайза смотрит на брата немного подозрительно. — Если не хочешь, могу не изливать.
— Нет уж. Меня и так никто, кроме тебя, всерьёз не воспринимает. Одноклассники разве что, но с ними говорить… детский сад, штаны на лямках. — Взяв с постели старинную книгу в потрёпанном кожаном переплёте, Эш бережно, как любимую игрушку, прижимает её к груди. — Ничего серьёзнее сказочек не читали.
— Ну, они повзрослеют.
— Но я тоже повзрослею, и когда они догонят меня, я опять буду впереди, и нам снова будет не о чем говорить. — Он морщится. — Смотрю на них и хочу быть… таким же. Играл бы с ними, обсуждал мультики, и мне не было бы скучно. А то иногда кажется, что мне всю жизнь будет так же одиноко. Так и останусь тем, кто сидит в уголке и читает книжки.
— Тебе не будет одиноко. — Лайза ободряюще взъерошивает его кудряшки. — Я всегда буду рядом.
Дверь в комнату открывается, и на пороге появляется мать семейства: та же Лайза, только повзрослевшая лет на двадцать.
— Спать пора, малыши. — Мисс Форбиден, улыбаясь, прислоняется плечом к дверному косяку. — Не то завтра в аквапарке много не накупаетесь.
Лайза покорно вскакивает с кровати и, пожелав брату спокойной ночи, выходит в коридор. Мать семейства, напротив, проходит внутрь и следит, как Эш, нехотя отложив «Кодекс Форбидена» на тумбочку, залезает под одеяло. Легонько погладив сына по волосам, целует его в лоб и приказывает в пространство:
— Выключить свет.
Когда люстра под потолком послушно гаснет, погружая детскую во тьму, мисс Форбиден осторожно прикрывает дверь из матового стекла. Идёт на кухню — в серебристых тонах, обставленную мебелью из пластика и металла. Берёт из раковины грязную тарелку, чтобы поднести её к крану, который включается сам собой.
— Приветствую.
Услышав за спиной незнакомый голос, мисс Форбиден мигом роняет тарелку обратно и оборачивается: вскидывая ладонь, к которой уже тянется по коже искристая зелёная вязь магической печати.
— Стой, где стоишь!
Фейри мирно вскидывает руки — его волосы длиннее, чем во время последнего разговора с Лайзой в облачном замке, лицо острее и тоньше, но в целом он почти не изменился.
— Я не причиню вам вреда. У меня мало времени, поэтому выслушайте меня, молю. Речь идёт о жизни Лайзы.
Рука женщины вытянута, словно она держит пистолет — только в качестве оружия выступает её указательный палец, направленный Коулу прямо в грудь. И, услышав его слова, она не спешит опускать руку.
— Ты знаешь Лайзу? Ты… кто ты? Как пробрался к нам?
— Я Коул из рода Дри, принадлежащего к Благому двору. — На губах фейри проскальзывает призрак горькой усмешки. — Вернее, когда-то был им.
— Значит, ты из другого мира?
— Нет. Я из другого времени.
Мисс Форбиден молча смотрит на него, но ей не нужно ничего говорить, чтобы понять: она ему не верит.
— Я из другого времени. Из будущего, — в голосе Коула звучит тихая отчаянная решимость. — Когда Лайзе исполнится семнадцать, она встретит меня. Я приду в ваш мир, я влюблюсь в неё и предложу ей уйти со мной на Эмайн. Она откажется, и тогда я украду её. Из-за этого вы умрёте, а ваш сын станет чудовищем. Лайза не сможет простить меня и в итоге повесится. Такова судьба, которая её ждёт. Я поклялся над её телом, что не допущу всего этого. Вот почему я здесь… чтобы вы изменили её жизнь.
Мать Лайзы молчит, так и не опуская руки — долго, пристально глядя на незваного гостя.
— Какая её любимая еда? — внезапно спрашивает она. — У Лайзы?
— Кленовый сироп, — чуть помедлив, говорит Коул. — Чёрный чай без…
— Любимый певец?
— Марк Шейдон.
— А…
— И её магическая печать впервые проявилась в четыре, когда вы оставили её в ванной и выбежали ответить на звонок, а она не смогла дотянуться до резиновой уточки, которая лежала на стиральной машине. А недавно она поцеловала мальчика, но об этом так и не скажет никому, кроме Эша. — Коул устало склоняет голову. — Мисс Форбиден, вы можете проверять меня дальше, но я не уверен, что смогу долго продержаться в этом мире. Скоро меня затянет обратно в… туда, откуда я пришёл. Я хочу увериться, что вы спасёте Лайзу, когда придёт время.
Мисс Форбиден застывает, так и не задав очередного вопроса.
Затем её указательный палец чуть-чуть опускается.
— Хорошо, — медленно выговаривает она. — Положим, ты говоришь правду. Лайза… повесится?
— Да. А ваш сын станет премьер-министром Харлера и развяжет войну с фейри, после чего его отравят.
Свободная рука мисс Форбиден поднимается к её лицу, чтобы коснуться ладонью лба — точно пытаясь понять, не горячий ли он.
— И я умру?
— Заболеете спустя пару лет после того, как я украду Лайзу. Слишком поздно обратитесь к лекарю, спишете плохое самочувствие на горе от утраты дочери. Вы умрёте через неделю после того, как вас начнут лечить. А Эш всю жизнь будет винить фейри в пропаже сестры и смерти матери.
Обе руки женщины в потрясении опускаются.
— И что я должна делать? — помолчав, просто спрашивает она.
— Предотвратить нашу встречу. Она случится тем летом, когда Лайзе будет семнадцать, в лесу рядом с Динэ. Одиннадцатого июля. Двадцать пятого я завлеку её в прореху. Увезите её из города на эти две недели, и всё будет в порядке.
— А если ты, не встретив её, задержишься в городе?
Коул молчит — видимо, не знает, что ответить, — и растерянность в глазах мисс Форбиден уступает место холодной решимости.
— Как вы встретились?
— Она гуляла в лесу. И пела. Позже у неё появится такая привычка, — тихо добавляет Коул.
— Привычка, говоришь? — заложив руки за спину, мисс Форбиден стремительно ходит по кухне: от окна к двери и обратно. — Не на голос ли её ты случайно клюнул?
— Верно.
Мать Лайзы невесело усмехается.
— Она унаследовала голос отца, — говорит она со странной горьковатой нежностью. — А если вместо тебя спустя пару лет в этом же лесу её услышит кто-то другой? Другой фейри, который обольстит её вместо тебя? Прореха ведь совсем рядом.
— Об этом я ничего не знаю. Мне ведом лишь тот вариант будущего, о котором я поведал вам.
Мисс Форбиден застывает на месте, вглядываясь в тёмное оконное стекло. В нём прекрасно видно отражение её лица, стола и кухонных шкафов… всего, кроме Коула, который стоит прямо за её плечом.
— Нужно действовать наверняка. Мы уедем из Динэ. Насовсем. Переедем в другой город, как можно дальше от прорехи. И я отобью у неё желание петь где-либо и что-либо. Хотя её голос… — осекшись, мисс Форбиден сжимает губы. — Нет, так будет лучше для неё. Чтобы она не привлекала внимания Сказочного Народа. Да и вообще… мужчин. Заодно избежит моих ошибок.
— Всё же считаете это ошибкой? — бесстрастно спрашивает фейри.
— Моя любовь — не ошибка. Дети, растущие без отца — вот ошибка. Лайза, которая возненавидела его, и Эш, которому пришлось слишком рано повзрослеть. А у истории любви простой смертной и фейри с Эмайна, судя по всему, не может быть счастливого конца. — Мисс Форбиден оборачивается. — А ты…
Но в кухне уже нет никого, кроме неё. Лишь часы мирно тикают на стене, пересыпая секунды из будущего в прошлое.
Некоторое время мисс Форбиден смотрит на них. Следом берёт графон, лежащий на столе, и листает что-то на развернувшемся в воздухе экране.
Вскоре на этом экране появляется чьё-то очень недовольное лицо.
— Ты в курсе, сколько времени? Я вообще-то спать собиралась.
— Привет, Лекси, — спокойно произносит мисс Форбиден. — Прости, но ты мой единственный знакомый агент по недвижимости, а у меня вдруг возникла острая необходимость продать квартиру и купить дом где-нибудь подальше от Динэ…
— НЫНЕШНЕЕ ВРЕМЯ ~
В Фарге мы тоже приехали на закате.
Фарге от Эмайна отделяла лишь узкая полоска Лебединого пролива, получившего своё название в честь детей Ллира*. В курортном городке с брусчатыми улочками и невысокими домишками преобладали современные постройки: из старых сохранилась лишь полуразрушенная крепость на холме у самого моря. С высоты птичьего полёта город походил на полумесяц — его строили на огромном холме, круто спускавшемся к бухте, формой напоминавшей половинку кольца; и пусть нам с Питером не суждено было увидеть его с такой высоты, я прекрасно помнила фотографии с дронов из путеводителей.
(*прим.: легенда кельтского эпоса. Когда Ллир, ирландский бог моря, овдовел и женился второй раз, его новая жена так невзлюбила четверых его детей от первого брака, что прокляла их, обратив в лебедей и вынудив девятьсот лет скитаться по стране. Когда же заклятие спало и дети Ллира наконец вернули себе человеческий облик, то были уже дряхлыми стариками и почти сразу скончались)