– Давай, – сказала Сцилла. – Читай.
Анна раскрыла тетрадь и увидела, что та была наполовину исписана круглым детским почерком. Она прочла несколько строк:
Я бы хотела завести здесь подругу. Деревенские ребята иногда ходят на причал, прямо под мое окно, они едят лакричные палочки и рассказывают секреты. Я бы хотела выйти и поиграть с ними…
– Теперь вспомнила? – смеясь прямо ей в лицо, требовательно спросила Сцилла. – Ты же не могла все это написать и позабыть все до единого слова! А все равно здорово, если мы одно и то же навоображали! Ты ее выдумала, так? А теперь, если ты ее вправду забыла, получается, я о ней знаю больше тебя! Она такая смешная была…
Анна рассматривала тетрадку. Крутила ее в руках.
– Но я этого не писала, – сказала она. – Правда. Я и тетрадку эту раньше не видела.
– Не писала? Как же так, ты должна была. Ты, наверное, писала, только давно, ты была маленькая, сунула на полку и позабыла…
– А как бы я попала наверх, чтобы в буфет ее спрятать?
Сцилла не сразу сумела закрыть рот. Потом спросила:
– Но ты разве здесь не жила?
– Нет. Никогда. – Девочки в полном изумлении уставились друг на друга. – А с чего ты взяла, что я тут жила?
Сцилла опустила лицо в ладони, пробежала пальцами по волосам, потом с озадаченным видом повернулась к Анне.
– Но я с самого начала думала, что ты тут жила! Погоди… Когда мы приехали, тут я тебя и заметила. Мы вылезали из машины, а ты убегала за ворота. Я и говорю остальным: смотрите, там девочка! Но никто из них тебя не увидел. Потом мы пошли внутрь, а там плотник шкафчик снимает. Ну и вытащил вот эту тетрадку. Мне сразу некогда было ее читать, я просто заглянула внутрь и решила, что это написал кто-то, кто тут жил до меня. И спрятала. А потом прочитала. Затем я тебя снова увидела. Ты всегда ходила по берегу или по болоту совсем одна. Я и подумала: эта девочка – точно как та, из книжки! Ходит сама по себе, ищет что-то за дюнами… Опять стала им говорить, а они мне: «Ты все выдумала!»
И Сцилла, замолчав, вновь пригладила волосы. Даже этот жест отдавал недоумением.
– Но я-то знала! – продолжала она. – Я же видела, как ты на окна поглядываешь! Особенно на мое! А они тебя в упор не видели! Потом я подметила, что своей лодки у тебя вроде как нет, а у девочки из книжки была. И кольцо совсем заржавело… и вообще… Ну, думаю, а может, ты вообще привидение? То-то тебя другие не видят… Ну я как-то и спрашиваю плотника: а вы не видели темноволосую девочку, очень загорелую, все время одна ходит? А он мне: а как же, заходила как раз в тот день, как вы прибыли. Я хотела знать зачем, но он не знал. Только сказал, ты расспрашивала о людях, которые раньше тут жили. Тогда я решила, что ты, по всему, Марни и есть! Даже подумала, а не за книжкой ли ты хотела вернуться. Но тот дядька сказал, что тебя Анной зовут. Я никак в толк взять не могла, что к чему, а потом решила – ты, верно, скрываешь, что раньше в этом доме жила. Я и не стала никому ничего говорить. И потом… – Сцилла помялась, – я же до конца уверена не была, настоящая ты или мерещишься!
Анна внимательно смотрела на нее.
– Но тетрадка-то настоящая, – сказала она. – И я ее не писала. Значит, Марни тоже не выдуманная. Это все написала она!
Глава двадцать восьмаяКнижка
Они сидели и вместе вникали в написанное. Бо´льшую его часть Присцилла успела выучить наизусть, но для Анны все было внове. Однако по мере чтения все делалось удивительно узнаваемым, словно история, слышанная когда-то, но с тех пор основательно подзабытая. Кое-что оживало в памяти с полнейшей ясностью, иное она вправду знала, об ином слышала, – поди отличи одно от другого…
30 мая.
Решила вести дневник! (Слово «дневник», первоначально написанное с ошибкой, было зачеркнуто и исправлено.) Никому его все равно не покажу, поэтому пускай будут помарки. Сегодня, например, ровно ничего не случилось!
31 мая.
Я бы хотела завести здесь подругу. Деревенские ребята иногда ходят на причал, прямо под мое окно, они едят лакричные палочки и рассказывают секреты. Я бы хотела выйти и поиграть с ними…
3 июня.
Как здорово! Сегодня я поехала на лодочке. Прямо в ночнушке! Был прилив и совсем темно. Мне понравилось! Поеду так еще! Все были на кухне и понятия не имели, что я выходила.
5 июня.
Сегодня приехали папа с мамой. Вот как повезло! Правда, мама уедет в понедельник, вместе с папой. Вот бы и меня взяли, но тут воздух лучше. Все равно повезло! Многим детям нечего есть, а в Бельгии дети просыпаются по ночам, потому что всюду стреляют и идет бой. А я Плутона боюсь! Какая я глупая!
Сцилла подняла голову от тетради.
– Правда странная девочка? Что она такое пишет про бельгийских детей? И кто такой Плутон? Имя как из мультфильма!
Анна медленно проговорила:
– Это пес был. Большой, черный… Так вроде бы она говорила. Может, у них был такой пес и она боялась его.
Сцилла с удивлением на нее посмотрела:
– Ну… ты, похоже, права. Это ты верно сообразила! Там, перед домом, вправду конура есть, большущая… Мэтт нашел ее под деревьями.
Они снова уткнулись в дневник и продолжили чтение.
8 июня.
Сегодня Нэн без конца расчесывала мне волосы. Это потому, что я одолжила ее шаль – девочку-нищенку нарядить, а она обнаружила. Я забыла ее на место убрать, а она нашла ее в лодке. Дура старая. Ей что, эта шаль каждый день нужна? Лили говорит, у нее просто зубы болят. Она шалью голову заматывает, когда спит.
– Видишь теперь, о чем я говорила? – спросила Сцилла. – Ну, одолжила она нищей девочке шаль, а расчесывание тут при чем? Странная она какая-то была…
10 июня.
Нэн жутко злая. Из-за вчерашнего она меня в комнате заперла. Я лодку привязывала, а сама в ночнушке была, и она меня застукала. Так что какое-то время по ночам я больше не выберусь.
12 июня.
Мисс К. больше не будет к нам приходить. Она говорит, у нее мама болеет, но, по-моему, ей просто надоело меня учить. Этти дала почитать комикс «Призрак в башне». Вот это жуть!
Июль, воскресенье. Ходила сегодня до самого конца пляжа. В дюнах сидели несколько семей. Я пряталась и наблюдала за ними. Они меня не видели. Они ели яйца вкрутую и пирожные с клубничным вареньем. Везет некоторым…
– Я сразу решила, это мы были, – сказала Сцилла, тыча пальцем в страницу. – Мы один раз брали с собой яйца вкрутую. Правда, таких пирожных у нас не было, но я все равно подумала, что ты про нас написала!
Анна молча покачала головой, продолжая читать.
Понедельник.
Я снова ходила на пляж, играла в следопыта. Пускай Нэн не говорит, что я все время под ногами путаюсь и вожусь со всякими разными! И вовсе я не вожусь, я просто за ними слежу. Сегодня я так тихо лежала в траве, что прилетел жаворонок и сел в гнездо прямо рядом со мной. Если раздобуду еще тетрадку – буду вести дневник о природе!
– Вот видишь? – сказала Сцилла. – Вот чем она все время занималась: гуляла там одна, никогда ни с кем, только и делала, что следила за другими людьми. То есть точно как ты! Сама по себе! А еще удивляешься, что я решила – это ты и есть!
9 июля.
Сегодня деревенские ребята снова приходили под окно. Они дразнили маленького мальчика с таким странным именем, Монетик, или Ватик, или как-то так. Они его довели до слез, потом один мальчик дал ему кулечек шербета, чтобы утешить, но он все съел вместе с кулечком, и они снова стали его дразнить. Он был правда смешной, но мне стало его жалко.
11 июля.
Приехал Эдвард. Он останется на десять дней, так что теперь я не одна. Но он очень старший.
Четверг.
Ходили на пляж.
Пятница.
Мы построили в дюнах маленький домик из ломаных досок, которые прибило к берегу. Я сделала для него камышовую крышу. Это веселей, чем в одиночку строить дома и садики из песка.
Понедельник.
Ездили верхом с Эдвардом.
Вторник.
Эдвард хотел заставить меня разговаривать с П. Он сказал: если я боюсь, надо повернуться к страху лицом. Я пробовала, но он был весь страшный, лаял и бросался.
– Ага! – сказала Сцилла. – «П» – это, наверное, значит «Плутон»! Я и забыла, что тут так написано.
Анна молча кивнула, не отводя глаз от страницы. Дальше были вырванные страницы и в конце – последняя запись, без даты.
Эдвард хочет отвести меня на ветряную мельницу. Я ТУДА НЕ ПОЙДУ! И хватит меня насчет этого дразнить!
Анна подняла голову и уставилась на воду невидящим взглядом. Ветряная мельница… там-то и кончилась известная ей история… Или все было не так? Вот бы вспомнить! Покамест ей не хотелось ничего говорить Сцилле. Лучше она поразмыслит и попробует сама догадаться.
Она думала и думала, пытаясь связным образом выстроить обрывки своих воспоминаний о Марни, но мало что получалось. Она вроде помнила кое-что. Еще что-то всплыло, пока она читала тетрадку. Но стоило оторвать глаза от страницы, ощутить рядом с собой Сциллу, ее выжидающий взгляд… Анна вдруг сообразила. Наверное, когда-то она сочинила историю о воображаемой девочке по имени Марни, а теперь, по странному стечению обстоятельств, оказалось, что в Болотном Доме вправду когда-то жила девочка с таким именем. И писала дневник.
И все равно не отпускало странное чувство, что она действительно знала эту девочку, разговаривала с ней… Так бывает, когда силишься вспомнить сон. Вспыхивали только разрозненные мгновения, да и то когда она думала о другом. Начинаешь вглядываться пристальней – а там пусто.
Анна повернулась к Присцилле, настроившись на реалистический лад, и уверенно проговорила:
– Ну ясно, по крайней мере, что я этого не писала. Еще мы выяснили, что здесь когда-то жила девочка по имени Марни. Понятия не имею, кто она на самом деле была! – И поднялась: – Смотри, прилив скоро ноги нам вымочит! Может, пойдем в дом, покажем дневник твоей маме?