— Что ты… — она, конечно, растерялась поначалу, но потом отпихнула его и теперь таращилась с недоумением.
— Леночка! Не узнала? — невозмутимо поинтересовался у нее Антон.
— Я… не Леночка…
— Ой, простите, обознался! — Антон поднял руки, словно сдаваясь на ее милость, хотя отыграл не слишком-то правдоподобно. Она только отмахнулась, с еще большим недоумением провожая его, садящегося ко мне, взглядом.
Ну, а я старалась ухахатываться над выражением ее лица не слишком очевидно.
— Один-один, — сказал Антон, разливая нам еще по одной. — И отсюда теперь лучше срулить. А то ментов вызовут раньше, чем мы с тобой разогреемся.
На самом деле к тому моменту мы уже просто засиделись: наелись, напились, хотелось движения. В такси мы продолжили наши «пятиминутки». Была очередь Антона давать задание:
— Выпроси у таксиста скидку. Хотя бы рублей двадцать, — он шепнул мне задание на ухо. При этом протянул мне две сотенные купюры — ровно столько, сколько водитель обозначил за наш проезд.
А вот это действительно сложнее. Я всю дорогу общалась с таксистом на вольные темы — а они вообще любители потрепаться, но едва я заговорила о том, чтоб он скинул двадцадку, тон голоса у того сразу изменился:
— Тариф, девушка! И никаких тебе на… на фиг… чего там!
— Да я только вспомнила, что хлеб не купила, понимаете? А больше ни копейки!
— Вы в ночной клуб приехали! — ну до чего ж внимательный водила!
— Я очень-очень прошу!
— Плати, давай, шмар… девушка… чего там!
В безвыходных ситуациях может сработать только одна стратегия — сбить с толку:
— А возьмите натурой остаток, а?
Я думала, что тот хотя бы от замешательства сдастся. Но он почему-то развернулся и посмотрел на до сих пор молчавшего Антона, взглядом требуя объяснений моему поведению. Антон развел руками и ответил на этот призыв только:
— А я-то что? Берите с нее натурой, раз предлагает. Я тут тихонько посижу.
— Платите! — заорал водитель почему-то на меня. — А то я чичаз своим звякну и пи… кранты вам… или чего там!
Признав, что в текущей ситуации других вариантов нет, всучила ему деньги и вылетела из машины. Мой первый прокол. Ну держись, Антон Александрович, теперь я буду играть по-взрослому! Ты еще стократно пожалеешь о своем великодушном «берите натурой»!
В клубе заправились еще коктейлями. Мое задание было коротким и злым: «Стриптиз!». Антон даже улыбаться ненадолго перестал:
— Хм… Э-э… И докуда раздеваться?
Милосердие — признак настоящей царственности:
— Только верх! — и обдала его лучезарностью своей добродетели.
Антон осмотрелся и снова развеселился:
— А ты смелая!
— Я? — изменение его настроя меня озадачило. — Тебе ж задание…
Он приобнял меня и наклонился к уху, чтобы я расслышала каждое слово:
— Помнишь же, что задание можно вернуть? Или ты на мое благородство рассчитывала?
И пошел на танцпол. Я с ужасом переставала рассчитывать на его благородство.
Теперь даже поздно было его останавливать, чтобы перезагадать! Он затесался в плотную толпу и, танцуя, расстегнул рубашку, стащил ее с себя и даже покрутил вверху, глядя на меня со смехом. Люди вокруг него как-то не особо-то и возмущались — он вел себя настолько самоуверенно, что со стороны это даже выглядело красиво. Девочка рядом с ним чуть слюной не захлебнулась — даже замерла, как статуя.
Получив свою заслуженную победу, Антон тут же накинул рубашку обратно и, застегивая, проскользнул обратно ко мне. Вместо оглашения своего задания, он просто сделал широкий приглашающий жест к танцполу, мол, «проходите, ваша очередь, сами нарвались».
— Ты шутишь, да? — я еще, оказывается, на что-то надеялась.
— Только верх! — он даже язык мне показал, не сдерживая веселья, — давай, детка, порви их там всех.
Осмотрела толпу — знакомых лиц вроде нет, но это мало успокаивало. Шагнула вперед, все еще не уверенная, что решусь на это, обернулась:
— Антон, а если кто-то полезет ко мне?
— Вытащу, не бойся! — и он со смехом двинулся следом.
Я танцевала медленно, пытаясь сообразить, тонка у меня кишка или все же нет. Я точно не из скромненьких и тихеньких — я всегда на вершине мира! Под туникой у меня бюстгальтер… Снять рывком двумя руками вверх и тут же надеть обратно. Антон вытащит, если парням вокруг это слишком сильно понравится — раз сказал, значит, сделает. Ну так и где я — под грудой условностей или на вершине мира? И уверенно выбрала последнее. Мама бы не оценила, но даже она бы не удивилась — я всегда была такой!
Увеличила траекторию движений, приподняла край туники, открыв живот, заулыбалась — у Антона все так легко прошло, помимо прочего, и потому, что делал он это без сомнений, решительно, наплевав на все возможные реакции окружающих. Ухватилась двумя руками и приподняла ткань выше, уже обнажая край нижнего белья, но уверенность моя сильно пошатнулась, когда танцующие рядом заулюлюкали, привлекая внимание и других. Черт! Буквально через пару секунд подключились даже девчонки, громко подбадривая — а им-то что от меня надо?! Я заметалась взглядом вокруг — Антон стоял в двух метрах от меня, а там, дальше, у самой стены, стоял охранник, даже не обративший внимание на внезапный ажиотаж вокруг меня. Но именно его скучающий вид отчего-то стал последней каплей. Я просто остановилась и помотала головой, сопровождаемая разочарованными возгласами. Антон приблизился мгновенно, ухватил за руку и просто выдернул меня из гущи событий. Обнял, успокаивая, а потом совсем не успокоительно сделал вывод: «Два — один!». Я с силой ущипнула его, чтобы хоть чем-то компенсировать обиду, но вызвала этим только очередной приступ смеха.
Оставаться тут мне теперь совсем не хотелось, Антон не стал издеваться и согласился переместиться еще куда-нибудь. Мы даже в такси сесть не успели, когда я нашла способ реабилитироваться:
— Скидку у таксиста выпроси! Хотя бы рублей двадцать, — мое настроение никак не хотело восстанавливаться после двух проигрышей подряд.
Антон кивнул и сел зачем-то на переднее сиденье — ну ладно, правилами это не оговорено. Минуты три ехали в полном молчании, потом он повернулся ко мне неожиданно, да как заорет:
— Ну ты и мразь!
Водитель вздрогнул, я припухла. А Антон метался в душевных муках, теперь возмущаясь в пространство впереди:
— Да как ты… с моим лучшим другом!
А-а, понятно, театр одного актера. Я даже улыбнулась, но встретившись с водителем взглядом через зеркало заднего вида, припухла повторно. Антон же не унимался:
— И что ты от меня хочешь? Чтоб я чужого ребенка воспитывал?! Ребенка своего лучшего друга?
Я молчала, а он продолжал нервно ворчать себе под нос что-то типа «я ж любил тебя, шалаву» и «съездил, называется, в командировку». Интересно, если я рассмеюсь, это будет нарушением правил? Но мне теперь и самой стало любопытно, к чему это представление. Оказалось, что ничего особо сложного и не подразумевалось — когда мы приехали, Антон протянул водителю сотенную купюру и трясущимися руками «пытался» отыскать в карманах остальное, и тут таксист, еще раз злобно зыркнув на меня через зеркало, сказал: «Не надо». А потом Антону руку пожал. И по плечу похлопал.
Вот такая древняя индейская легенда о том, как тупая мужская солидарность лишает честных людей целой штуки баксов.
Глава 16. Королевское спокойствие и королевское беспокойство
А в следующем клубе все было идеально — и понеслась душа в рай. Мы жгли на полной мощности! Антон даже какую-то польку ирландских матросов отчебучил, но это безобразное зрелище отчего-то не оттолкнуло девочек, которые вокруг так и кишели мутной тучей. Даже наоборот. Он привлекал к себе внимание не внешностью — симпатичных парней и тут было предостаточно, а именно тем, что ни на кого не оглядывался, не искал чужой оценки. Если Антону весело, то Антон веселится, а весь мир пусть подождет. Точно так же, как когда он злится или переходит в режим бизнес-планирования — никакие внешние факторы не стоят для него превыше внутренних. Именно этим и гипнотизирует даже тех, кто его видит впервые.
Да и я, в общем-то, не сильно отставала, потому что запретила себе зацикливаться на наблюдениях за ним. Вдруг стало легко осознать, что именно так все и должно быть — совсем как раньше: никаких обязательств, ожиданий, а значит, и напряжения. Отпустить его на волю означало отпустить на волю и саму себя.
Мы тут были вроде бы и вместе, но не настолько вместе, чтобы остальные нас посчитали влюбленной парой, к которой лучше не лезть. Я даже с парнем каким-то познакомилась, Сергеем, дала ему свой номер — очень приятный и вежливый, трезвый или почти трезвый, что его сильно выделяло на фоне прочих. Пара танцев с ним, однако, на Антона никакого впечатления не произвела — похоже, у него и в мыслях не было меня ограничивать, чего я, кажется, ждала на подсознательном уровне. Обидно немного. Особенно обидно стало, когда об него беззастенчиво начала тереться какая-то блондинка. Я в принципе не выношу блондинок, которые поплатиновее меня! Крашеная уродина! А у меня цвет волос натуральный. Ну… натуральный, покрашенный еще раз в натуральный… Не выдержала внутреннего давления и подтанцевала к напарнику, приобняла сзади за шею, притянув к себе, и сказала в ухо — просто иначе тут что-то расслышать было невозможно:
— Пошли выпьем?
Он тут же, легко развернувшись, подхватил меня за талию и направил к нашему столику. Я даже оборачиваться на блондинку не стала — пусть отекает в одиночестве, упустив из когтей добычу, которую уже мысленно пожирала.
Жарко. Я выпила полстакана минералки залпом, прежде чем смогла приступить к коктейлю. Антон просто развалился рядом, тоже уже измотанный. Но такие, как мы, врагу не сдаются — поэтому после короткой передышки мы продолжали жечь. Рядом со мной снова обозначился Сергей, мы даже как-то сблизились. В танце, конечно, потому что тут было сложно разговаривать о политической ситуации в стране. Если я правильно расслышала, то он только что предложил проводить меня. Или встретиться завтра? Или толкал ЛСД? Да какая, к чертям, разница? Я в ответ только рассмеялась — подойдет для любого из этих вопросов. Но на этот раз рядом со мной нарисовался Антон и сделал практически то же самое, что я раньше. Я уж было размечталась, что и он взревновал, но услышала только: