Антон взял бокал и, даже не взглянув на меня, ушел. Закатила глаза к потолку. Да уж, про тактичность я сильно перегнула.
И что бы я ни говорила Сергею в ответ, как бы смешно ни отшучивалась, неловкость между нами теперь торчала непроницаемой стеклянной стеной. Вот, у нас опять нормальное свидание — мы снова наедине, но теперь это совсем перестало напоминать свидание — тянущиеся паузы, напряженное выдумывание тем, короткие ответы и постоянные взгляды то на Ольгу с Русланом, то на Антона… Я этому «будущему» устрою! И даже не за то, что вывел из равновесия Сергея, а за то, что вывел из равновесия меня!
Руслан с Ольгой о нас вообще позабыли. Держась за руки, они встали и просто ушли из кафе — Оля даже сумочку свою не потрудилась прихватить. Несмотря на спущенное в унитаз собственное свидание, я была счастлива за них. Антон подошел к нашему столику через минуту после их ухода.
— Полагаю, дальше они сами разберутся, — сделал он очевидный для всех вывод. — И мне лучше сегодня там не появляться.
Это уж точно! Хоть в квартире у Руслана и множество комнат, но сегодня — их день. Или, скорее, ночь. Посторонние там ни к чему. И это был бы не Антон Лалетин, если бы не добавил:
— Я тогда домой пойду. Не буди, если вернешься поздно. Тебя ж проводят?
Бросил на стол пятитысячную купюру и преспокойно пошагал на выход. Стоит ли говорить, что лицо у Сергея вытянулось до физиологической невозможности, что провожать он меня после этой информации не захочет и что больше никогда не позвонит? Все настолько очевидно — даже объясняться сейчас было бы глупо. Антон безо всяких оговорок прямо сказал, что мы живем вместе, хоть это и не совсем так, но любые слова теперь прозвучат, как глупые оправдания. Ничего я не смогу сказать такого, чтобы Сергей снова посмотрел на меня с такой же нежностью, как раньше! Меня разобрала такая ярость, что я ринулась вслед за Антоном.
— Твою мать, ну вот что ты за скотина! — крикнула в спину, едва вылетев на улицу.
Он обернулся, улыбаясь. Приподнял бровь, ожидая продолжения гневной тирады. Я попыталась говорить спокойнее — хотя бы для того, чтобы лишний раз его не смешить:
— Антон, зачем ты так?!
— А что я такого сделал? — он даже руками недоуменно развел, но не выдержал и рассмеялся.
Мне так сильно захотелось его ударить, что аж руки затряслись. Сжала кулаки, пытаясь сдержаться. Но переполнявшая меня злость оказалась сильнее — шагнула к нему резко и замахнулась. Он перехватил мою руку в запястье, ну хоть улыбаться перестал.
— Потому что он меня бесит! — процедил сквозь зубы. — Что за тупой индюк вообще?!
Я растерялась от неожиданной смены его настроения:
— Это не дает тебе права…
— Алина! — он придвинулся ближе, так и не выпустив мою руку. — Давай, вернись к нему, объясни, что я просто придурок, что глупо пошутил… Наври, что хочешь — он слишком тупой, он поверит!
Я попыталась вырваться, чтобы последовать его совету, но Антон не дал мне этого сделать, вопреки своим же собственным словам. Схватил свободной рукой за затылок и притянул к себе. Я чуть не задохнулась от такого напора, сама вцепилась в его плечи, отвечая на поцелуй. И вся ярость вмиг превратилась в страсть — такой силы, что просто невозможно было остановиться. Выкручивающая что-то в животе, сжимающая пальцы до судорог. Мы много раз целовались раньше, но такого между нами еще не происходило. Это было больше похоже на голод, чем на желание. И полное отсутствие рассудка. А если бы он и появился, то смог бы выдать единственную мысль: у нас обоих пока нет иных путей, кроме как друг к другу. На данном этапе бессмысленно с этим бороться — все равно в любом случае окажемся именно в этой же точке, в которой прямо сейчас вжимаемся друг в друга до боли.
Как выразился бы Булгаков — спасибо, кончено, прощай, Сергей.
Глава 19. Несовместимое с жизнью таянье льда
И куда-то все понеслось неподвластным воле и разуму торнадо. Сергея в кафе уже не было — а я даже не заметила, когда он ушел. Мы с Антоном забрали свои вещи и направились домой. Молча. Потому что говорить больше было не о чем. Он держал меня за руку, иногда притягивая к себе и целуя, куда попадет, но спешил добраться до дома быстрее. А я тряслась всем телом, потому что знала, почему он спешит, хоть вслух это и не обсуждалось. Наверное, он не спрашивал ни о чем, чтобы не получить очередной отказ. Наверное, он чувствовал, что теперь имеет право меня не спрашивать. Но я, начавшая соображать, знала, что иду с ним молча за руку сейчас к самой огромной ошибке в своей жизни. И даже не потому, что я боюсь начала интимных отношений, а потому что я и без того вся… по уши… погрязла в нем.
Эти мысли и заморозили меня в прихожей. Он, поняв мое состояние, встал передо мной, но не начинал давить, ожидая, что я сама решусь. Или просто чтобы насладиться моим дребезжащим волнением.
— Антон… — я должна была сказать хоть что-то, но слова не шли на ум.
— Алина, — он был спокоен и улыбался. Я слышала это, хотя и не смотрела на него. — Я пойду кота покормлю, а ты…
Вероятно, ему слова тоже на ум не очень шли. Неужели и Антон может стушеваться? Меня эта мысль неожиданно обрадовала — мне нравилось, когда он был уязвим. Мы оба предполагали, чем может закончиться сегодняшний вечер, и оба опасались торопить события или все испортить.
Антон вернулся через пару минут, а я так и продолжала тупо стоять в прихожей, не понимая, что должна делать. И он вдруг обнял меня, заставив уткнуться в него носом. Пробормотал в волосы:
— Все, все! Ты ничего не обязана делать и не должна переживать. Ты знаешь, чего я хочу, но я готов подождать еще. Да я уже просто ас в этом деле!
Подняла к нему удивленное лицо, но неожиданно для самой себя заявила почти уверенно:
— Тогда подожди! — я вдруг на самом деле испугалась, захотела отсрочки, кажется, уже неизбежного.
Он улыбался — он совсем не был раздражен, щелкнул меня по кончику носа, а потом туда же поцеловал.
— Хорошо, только успокойся, а то ты сама не своя, — он даже рассмеялся, а потом добавил совсем тихо: — Но при одном условии — больше никаких Сергеев!
Мне до того нравилась его ревность, что я не сдержалась и обняла его за талию, давая себе возможность спрятать лицо от его настойчивого внимания.
— Тогда и у тебя не должно быть других девушек.
— Само собой! — он даже удивил меня такой однозначностью. — Меня уже в монахи можно записывать! Все тебя жду.
Меня эта мысль рассмешила — или это просто напряжение откатывало, вызывая приступ неуместного смеха:
— Это ты мне сейчас встречаться предложил, да?
— Нет! Мы что, школьники, чтобы встречаться? Еще давай и на свидания начнем ходить, как лохи.
Ну кто бы сомневался! Я отлепилась от него и глянула теперь с веселым возмущением:
— Раз так, то и не веди себя, как ревнивый школьник!
Он зачем-то вытаращил глаза, создавая видимость полного изумления:
— Кто ревнивый? Я вообще ревновать не умею!
Я смеялась все громче:
— Серьезно? Тогда чего ты Сергея так возненавидел?!
— Да потому что он лопух! Нашла себе чер-те что! Будь он нормальным, я бы только порадовался за тебя!
Не выдержал моего веселья и решительно направился в зал. Но я остановиться уже не могла:
— И чем же он ненормальный?
— Тупой. Страшный, — Антон плюхнулся на диван, и котяра тут же приземлился к нему на колени. — Представляешь, какие дети от него будут?
— Какие еще дети?! — мой смех ему очень не нравился.
— Уродливые и белобрысые! Бр-р-р!
— Ну ты и придурок! Я сама блондинка! — даже смеяться от такого наезда перестала, а настроение очень быстро меняло окраску.
— Бр-р-р-р-р! — еще решительнее повторил он, не найдя других аргументов. — К тому же и носатые!
— Идиот.
Интересно, а я могу его выгнать из его собственной квартиры? Ведь он даже плату мне вернул. Формально-то за кота, хотя с тем у нас уже установился политический нейтралитет: драк больше не случалось, мы просто успешно игнорировали друг друга. Хотя по ночам чудовище все же укладывалось мне в ноги, отдавливая их до боли своим весом. Но я терпела! Он же меня терпел.
Демонстративно обиделась и занялась делами — достала конспекты и учебник, разместилась за кухонным столом, налила одной себе кофе. Антон тоже принял мысль, что сегодня лучше нам больше не общаться, хоть и придется спать на одном диване, поэтому так же демонстративно сходил в душ, переоделся в спортивные штаны и футболку, которые тоже, наверное, водились в этой квартире, постелил себе и завалился на боковую, тут же припечатанный к месту котом. Ну и ладно.
Я просидела над конспектами недолго. Просто оценила материал, что мне придется освоить к следующему экзамену, который предположительно будет гораздо сложнее первого. А потом тихо, стараясь не разбудить своих буйных, но в данный момент мирно сопящих мужланов, пошла в ванную наверх. Повалялась минут двадцать в пене — лучший способ, чтобы привести себя в порядок после самого трудного дня. Переосмыслить произошедшее.
Руслан с Ольгой помирились и наконец-то займутся друг другом — это нам всем упростит жизнь. С Сергеем… даже думать о нем стыдно. Интересное дело, а ведь еще совсем недавно чувство стыда мне вообще не было свойственно, особенно в таких вопросах! Насколько же сильно я успела измениться, насколько уязвимее стала… и обратимый ли это процесс? Когда все закончится, я буду прежней? Или так и останусь ванильно-совестливой дурындой? А Антон… Антон ревнует, но не желает этого признавать. Я нравлюсь ему сильнее, чем он обозначает под своим сексуальным желанием — но ни за что в этом не признается. Меня и радует, и волнует это понимание. Сейчас я бы не слишком сильно удивилась, поняв, что он относится ко мне чуть ли не так же, как я к нему. Но он не скажет об этом прямо! А мне он нужен! Нужен до такой степени, что я готова плюнуть на все свои первоначальные установки, лишь бы получить его любовь. Хотя бы ненадолго, пусть и на пару дней. Очень нерациональный выбор, но в груди так сладко замирает от одной этой мысли. Я даже о матери вспомнила — если она тогда пребывала в таком же отупелом состоянии, то я понимаю, почему мамуля сделала настолько грандиозную ошибку, как умчаться за папашей в ад.