Тэлли включает чайник и ставит керамическую миску с мандаринами на круглый кухонный стол, за которым сижу я, наблюдая за ее хлопотами, с собакой у ноги. Ей около пятидесяти, она симпатичная, с тонкими морщинками у рта и глаз, которые подсказывают, что она проводит много времени на улице, под солнцем. Ее манеры и одежда типичны скорее для художницы, чем ясновидящей, но мы в Северной Калифорнии. Здесь каждый — художник, гончар или ювелир, а то и всё разом.
— Вы наверняка знаете, что в этом районе пропали несколько девушек. Я услышала о вас недавно, в связи с Шеннан Руссо.
— Верно. — Она садится напротив, кладет руки на стол ладонями вверх. Жест необычный, но важнее, что я не замечаю в ней нервозности или неприязни, вызванных моим появлением. — Я звонила ее матери. Чувствовала, что должна позвонить.
— Шеннан пропала в июне. Почему вы позвонили сейчас?
— Я проснулась с ее именем в голове и стойким ощущением, что ее убили.
— Это для вас типично? Такого рода видения?
Тэлли задумчиво моргает.
— У меня всегда был такой дар, если вы об этом. Когда была моложе, я не понимала ни посланий, ни что я должна с ними делать. Не всегда понятно, как я могу помочь, но позже ощущения и картины стали очень яркими. Не только насчет Шеннан. Я пыталась связаться с шерифом Фладом, чтобы поговорить с ним о Кэмерон Кёртис, но он не захотел меня выслушать.
Я подаюсь к ней, вспоминая разговор, подслушанный в кафе в мой первый день в городе; двое мужчин тогда спорили именно об этом: мошенница Тэлли или нет. Наверное, они услышали о ней от Уилла или кого-то из его офиса. Но если она мошенница — а я это допускаю, — я не вижу, в чем ее интерес.
— Вы думаете, Кэмерон еще жива?
— Да, но это ненадолго, если вы его не остановите. — Тэлли спокойно смотрит на меня. — Во вселенной много тайн. Я не претендую на понимание всего, что проходит через меня, но стараюсь этого не бояться.
— Что сказала Карен, когда вы позвонили?
— Она плакала. Считала, что это она во всем виновата. Она прогнала Шеннан.
— Правда? У шерифа Флада сложилось представление, что Карен давным-давно открестилась от Шеннан.
— Возможно, это защитный механизм. Когда Шеннан была маленькой, вокруг было много мужчин, много нестабильности. Жестокости. Карен есть о чем сожалеть.
— Это вам рассказала Карен?
— Анна, люди многое мне рассказывают. Похоже, им это нужно. Я думаю, это помогает им облегчить свою ношу.
— Так она вам поверила?
Глаза Тэлли чисты, как музейное стекло. Она не моргает и не колеблется.
— Да. Теперь она сможет оплакать дочь и обрести спокойствие. Каждый этого заслуживает.
Собака шевелится. Я придвигаю ногу ближе к ее телу, теплому и крепкому, но все равно чувствую себя неуютно, словно Тэлли говорит о моей жизни, а не о Карен.
— В этом видении были еще какие-то подробности?
— Шеннан носила кроличью куртку, приталенную, на молнии. Очень мягкую.
— Эта куртка что-то означает? Она была в этой куртке, когда умерла? Или в кармане есть какие-то улики?
— Возможно. Анна, я только проводник. Вы — детектив. Если кто-то и сможет раскрыть эти загадки, то это вы. — Ее голос меняется, становится резче. — Вы верите в другую сторону? В жизнь после смерти?
У меня напрягаются мышцы между лопатками. Куда бы она ни вела, я туда не хочу.
— Что еще вы можете мне сказать о Кэмерон Кёртис?
— У меня было видение о ней сразу после того, как она пропала. — Тэлли не обескуражена такой резкой сменой темы. — Когда это было?.. Десять или двенадцать дней назад. Она была одна, в каком-то тесном замкнутом пространстве. Серьезно пострадавшая, но определенно живая.
«Живая» — могущественное слово, даже если его источник не слишком надежен.
— Где-то поблизости? Вы что-нибудь узнали?
— Вряд ли. — Она изучает свою чашку, мшисто-зеленый изгиб керамики между пальцами. — Вы мне не доверяете. Ничего страшного, вот только где-то в душе вы все-таки верите или хотите поверить. В глубине сердца вы надеетесь, что я помогу вам отыскать Кэмерон.
От такого неожиданного сближения мне становится неловко. Что она вообще может знать о моем сердце?
— Вы когда-нибудь занимались такими вещами профессионально? Работали с правоохранительными органами?
Тэлли кивает.
— Когда я жила в Орегоне, недалеко от Портленда. Я здесь всего год с небольшим. Я позабыла, как работает маленький городок, как нервно люди относятся к не слишком рациональным вещам. Но верю, что с любой формой прозрения приходит ответственность. Думаю, Анна, я смогу помочь вам найти ее.
— Мне? А почему вы не вернетесь к Уиллу Фладу? Возможно, на этот раз он вас выслушает.
— Он не станет, и вы это знаете. — Женщина поднимает чайное блюдце, потом ставит его обратно. — Знаете, все мы — просто энергия. Я, вы, этот стол, этот город. И все движется с определенной частотой. Когда мы уходим из этой жизни, наша сущность остается, продолжает двигаться.
Беззаботность ее словаря раздражает. А может, дело не только в этом…
— К чему вы ведете?
Она без усилий отмахивается от моей враждебности.
— На этой стороне есть события, которые фундаментально меняют нас, вроде потерь и травм. Просто задумайтесь над этим. Известно, что травма меняет мозг. Так почему бы ей не влиять на нашу энергию? Конечно, она влияет. Анна, вы сейчас именно тот человек, которому можно помочь.
— О чем вы говорите? Почему?
— У вас была причина, чтобы выбрать такое дело своей жизни. Ваши потери притянули вас к помощи тем детям и юным девушкам. Я думаю, вы это уже знаете, но не можете увидеть то, что вижу я.
От ее слов у меня становится тесно в груди. Я не хочу знать, но все же хочу.
— Что?
— Призраки детей, которым вы помогли. Они висят на вас, как звезды. Они вокруг вас, всюду, даже сейчас.
Как звезды? Образ кажется почти карикатурой. Украшенной блестками потерь. Отчаяния.
— Чего вы от меня хотите?
— Вы пришли ко мне, если помните. — Тэлли замолкает, смотрит на свои потрескавшиеся, покрасневшие руки. Руки работящего человека. — Анна, я просто посланник. Я не знаю, кто похитил Кэмерон, но ощущаю исходящие от него тьму и хаос. На самом деле он не хочет ее убивать, но не знает, сможет ли удержаться. Он пытается сражаться с собственными демонами, но они слишком сильны. Я не думаю, что Шеннан была его первой жертвой. И Кэмерон будет не последней, если его не остановить.
Я ненавижу каждое ее слово, даже если еще не определилась, верить ей или нет.
— А мы можем его остановить?
— Я думаю, да.
Собака подергивается у моих ног. Ей снится бег или охота. Ее теплое тело поднимается и опадает с маленькой свистящей паузой посредине.
Тэлли тоже опускает на нее взгляд, ее лицо смягчается.
— Как сверчок, правда?
«Правда», — успеваю подумать я, прежде чем собираюсь с мыслями.
— Тэлли, у нас выходит время. С каждым днем шансов на то, что мы найдем Кэмерон живой, становится меньше.
— Узнайте больше о Шеннан. Возможно, это приблизит вас к цели.
— Мои инстинкты подсказывают то же самое. У нас есть воздушная разведка, они ищут ее машину. Но речь идет о тысячах квадратных миль лесов. Как иголка в стоге сена…
— Хотя некоторые люди находят эти иголки, правда? Я думаю, это как-то сработает. В конце концов, вас притянуло сюда. Во вселенной не бывает случайностей.
— Кто вы? — снова спрашиваю я, в ушах у меня звенит.
— Я же сказала. Просто посланник.
Глава 36
— Расскажешь? — говорит Уилл, когда мы в тот же день встречаемся у «Паттерсона». Он пристально смотрит на Сверчка. Она не говорит по-английски, как и предсказывал Клэй, но с помощью Тэлли все же смогла сказать мне свое имя.
— Моя новая напарница.
Эти слова приносят мне быструю, но настоящую улыбку.
— Ты хоть отдохнула сегодня?
— Немножко, — лгу я.
Оказывается, Ванда любит собак и не позволяет мне оставить Сверчка снаружи, пока мы едим, хотя повар ругается и трясет кулаком. Ванда отмахивается от него и приносит нам ланч с блюдом дня — рыбные сэндвичи и салат с уксусной заправкой. Потом Уилл пересказывает мне свое утро с Хейгами.
— Его полиграф не выявил ничего подозрительного. У Лидии тоже ничего. Я просил Леона подробнее покопаться в прошлом. Он поговорил кое с кем в «Провиженс» и с парой соседей. Похоже, алиби Дрю подтверждается. Он работал со своими людьми, куча свидетелей. Плюс выяснилось, что обвинение в изнасиловании не настолько черно-белое. Девушке было семнадцать, а не шестнадцать, вдобавок у нее были приводы в полицию. За пару месяцев до того она подкатывала к человеку, работавшему под прикрытием, с предложением «свидания». А после той истории Дрю, похоже, отмыл все дерьмо. Ты сама видела. Он теперь император Напа-Вэлли. Образцовый гражданин.
— Я видела. — Избавиться от скептицизма в голосе не получается. — Все равно было еще что-то, когда мы с ним встречались. Не знаю… У меня такое чувство, что он не любит женщин. Что он их опасается.
— На чем это основано?
— Просто ощущение.
Уилл ждет, не скажу ли я что-то еще, но мне больше нечего сказать.
— Ну, зато Трой, по всей видимости, слишком любит женщин.
— Ты имеешь в виду его ассистентку? Подружку?
— Бывшую ассистентку. Индиана Сильверстейн. Ей двадцать два года, и она не желает разговаривать. Я узнал подробности от другой женщины, которая раньше была его офисным помощником в «Парамаунте», но потребовала перевода два года назад, через полгода работы с Троем.
— Дай угадаю. Он подбивал к ней клинья.
— И многое обещал. Насколько я понял, основной состав тамошней административной команды — молодые надежды, которые пытаются сделать так, чтобы их заметили.
— Вот свинья… Но хотя бы одна из них ему не поддалась. Она что-нибудь еще сказала о своей замене?
— Только то, что Индиана собирается оставить ребенка.
— Мы можем выяснить, пытался ли он ей заплатить?