— Сначала мы подумали, что это розыгрыш, — говорит Кейт Маклин. У нее каштановые волосы до плеч, расчесанные на прямой пробор, нос-кнопка и широко расставленные карие глаза. — Полли иногда устраивала такие штуки. Она была хорошей актрисой.
Я невольно отмечаю, что она говорит в прошедшем времени, и это ощущается как укол иглы.
— Мы уже здорово подурачились, — добавляет Джиллиан Пекхэм, закладывая за ухо прядь русых волос. — Говорили про Хеллоуин и старались друг друга напугать. Мы накрасили Полли белым, она подвела глаза, как у призрака, и зачернила губы.
— А что было дальше? — подбадривает их журналистка.
— Она пошла за спальными мешками для нас, — продолжает Джиллиан. — А когда вернулась, там был мужчина с ножом и сумкой. Он стоял за ней в дверях. Он был старый. Он не выглядел страшным или что-то такое, ну, сначала. Поэтому я подумала, что Полли, наверное, шутит.
— Это выглядело не по-настоящему, — быстро добавляет Кейт. — Так я подумала. И он был такой спокойный, не кричал. Он сказал, ему нужны деньги, и Полли показала ему свою шкатулку. Там было пятьдесят долларов. Тогда он стал вести себя по-другому. Голос у него стал грубее, и он сказал нам не кричать, а не то перережет нам глотки.
— Потом он начал связывать Полли, и она заплакала, — говорит Джиллиан. — Он взял с кровати подушки и положил их нам на головы. А потом связал нас. Я сказала, что веревки слишком тугие, и он ослабил их немножко и сказал, что сожалеет.
— Потом он сказал, что если мы досчитаем до тысячи, то Полли вернется, — заканчивает за нее Кейт.
— Но этого не случилось? — мягко подсказывает журналистка.
— Нет, — отвечает Кейт. — Мы услышали, как хлопнула дверь, и тогда начали распутывать веревки, которыми он нас связал. Джиллиан добрела до мамы Полли и попыталась ее разбудить.
— Мы обе по-настоящему перепугались, — говорит Джиллиан.
— Конечно, перепугались. Вашу подругу только что похитили. Я думаю, вы очень храбрые. И вся Америка сейчас ищет похитителя Полли по тем приметам, которые вы смогли сообщить полиции. Миллионы людей смотрят эту передачу. Все стараются отыскать Полли. Каждый хочет, чтобы она вернулась домой. — Лицо журналистки — картина печальной надежды, взгляд подчеркнуто мягок. — Что вы можете рассказать Америке о Полли? Что отличает вашу подругу?
— Она очень веселая, — говорит Кейт, улыбнувшись на долю секунды. — Ее любимый цвет — сиреневый, и каждый день после школы она ест гренки с корицей.
— Она хочет быть актрисой, — добавляет Джиллиан. — Она без ума от Мела Гибсона. У нее в комнате висит плакат с черно-белыми кошками и далматинцем, там написано: «Не повторяй, выделяйся!» Это она. Полли ни на кого не похожа.
После беседы по экрану проплывает обычный номер для звонков «если вам что-то известно». Потом экран чернеет. Запись кончилась. Я оборачиваюсь к Уиллу. Я отупела, у меня отходняк после нашего разговора, но шестеренки все равно начинают крутиться.
— Это именно то, что нам нужно было устроить на городском собрании вчера, — говорю я. — Гренки с корицей. Практически никто в городе ничего не знает о Кэмерон. Нельзя заботиться о том, что ты не можешь представить.
— Да, разумеется. Но слушай дальше. Ты знаешь актрису Вайнону Райдер? Похоже, она завтра прилетает в Петалуму на самолете Харрисона Форда. Я разговаривал с Фрейзером. Судя по всему, она собрала пожертвования с кучки суперзвезд для частного вознаграждения, если Полли найдут. Анна, это два миллиона долларов.
— Что? Это безумие! Даже если они смогли собрать столько денег, с чего тратить их на Полли? И вообще, почему Райдер так заинтересована?
— Часть ее детства прошла в Петалуме. У них с Эмили даже был один преподаватель актерского мастерства. Похоже, она следила за новостями и решила, что пора действовать. Она позвонила сегодня. Вот и говори теперь про шумиху в СМИ…
— Тогда мы возвращаемся к Эмили. У нее есть два миллиона долларов.
— Анна, деньги тут не главное, ты сама это знаешь. Проблема в том, что у нас нет доказательств. ФБР считает, что Кэмерон сбежала. С такой историей не выбить время в «Их разыскивает Америка». Я даже не знаю, есть ли у нас теперь шанс на местные СМИ, даже с помощью Эмили. Все будут снимать приезд Райдер.
— Думаю, мы все равно попытаемся. Мы не можем контролировать интересы СМИ, но можем как следует засветиться, верно?
— Попробуем. В любом случае это еще не всё.
— Полли звонила еще раз?
— Нет. Фрейзер практически уверен, что это был розыгрыш. Но в игру вступила Кремниевая долина. Какие-то умники-компьютерщики смотрели новости и родили светлую идею отсканировать листовку о пропаже Полли и загнать ее в компьютер. Куча сетевых компаний выделила оборудование. Они рассылают факсом тысячи листовок по всему миру и еще интернет используют. Кто-то сказал мне, что объявление уже видели десять миллионов человек в пяти странах.
— Ничего себе! Вот это число.
— Знаю. Дивный новый мир, правда? Можешь представить, если б у нас было что-то в этом роде десять лет назад или двадцать? — его взгляд полыхает. Дженни…
В один миг передо мной начинает мерцать ее лицо. Ее смех. Ее походка. Ее голос на утесах, мелькает во тьме, а потом исчезает. Со времен ее исчезновения и задолго до него размытые фотографии пропавших детей и подростков появлялись на плакатах, расклеенных на телефонных столбах или почтовых отделениях. Что изменилось бы, если б в 1973 году существовал интернет? Если б отчетливые изображения Дженни рассылали бы повсюду в мгновение ока? Возможно, ничего, а может, все. Возможно, изменилась бы вся направленность наших жизней.
— Мы можем сделать что-то подобное для Кэмерон? И для Шеннан?
— Я уже сделал пару звонков.
— Что ты думаешь, если я съезжу поговорить с матерью Шеннан Руссо?
— Зачем?
— Понять, нет ли какой-то связи между этими двумя девушками.
— Лично для меня они выглядят похожими примерно как день и ночь. Если ты не увидела связи с Полли, почему ищешь ее здесь?
— Обещай, что не станешь смеяться.
У него уклончивый взгляд.
— Я встречалась с Тэлли Холландер.
— С ясновидящей?.. Дружище, вот теперь я всерьез начинаю о тебе беспокоиться.
— Да ладно, Уилл. Потерпи меня секунду. Тэлли кое-что сказала насчет Шеннан и ее детства, и я думаю, у этих девушек общая эмоциональная ДНК. Я просто хочу проверить. — Мои руки сжимают стол, холодный, ровный и настоящий. — Я говорю не о каких-то видениях. Когда Тэлли звонила Карен, та раскрылась и поделилась с ней разными вещами: какое хаотичное детство было у Шеннан, как появлялись и исчезали мужчины, сколько рядом с ней было жестокости. Я знаю, она была крепче гвоздей, когда говорила с тобой, но, если мне удастся ее разговорить, мы сможем узнать намного больше о том, как Шеннан столкнулась с каким-то психопатом.
Уилл вздыхает; я вижу, как он устал. У нас обоих заканчивается бензин.
— Ладно.
— Ладно?
— Шансов мало, но, если честно, сейчас важны все хлебные крошки.
— Верно. Важны.
Глава 45
Ранним утром следующего дня я еду в Гуалалу, на работу к Карен Руссо, в старенький салон под названием «Ничего, кроме волос». Когда я вхожу, она опирается на стойку у входа. Симпатичная, хотя слегка очерствевшая брюнетка в темном рабочем халате, из-под которого выглядывают джинсы-клеш и туфли на высокой пробковой танкетке. На вид ей лет тридцать пять — значит, она родила Шеннан в восемнадцать или девятнадцать.
Как только я представляюсь, взгляд Карен становится тусклым. Ей уже хватило копов и репортеров. Может, мне стоило взять с собой Тэлли?
— Я тут работаю, ясно? — бросает она.
— Всего пятнадцать минут на кофе…
— Мне нечего рассказать.
— Не страшно. Я буду ждать в ресторанчике напротив. У меня всего пара вопросов.
Через сорок пять минут она наконец появляется. Во мне уже три чашки. Кофе водянистый, но пальцы все равно влажные, а оптимизм почти испарился.
— У меня запись на одиннадцать, — говорит Карен. — Постоянный клиент. Я не могу опаздывать.
— Понятно. Я просто хочу как можно яснее представить себе вашу дочь. Что вы можете рассказать мне о привычках Шеннан? В смысле до ее исчезновения?
— Она скучала и часто попадала в неприятности.
— Она была в старших классах, когда исчезла, верно?
— Ее никогда не заботила школа, и я бросила пытаться запихнуть ее туда. Честно, я много чего бросила. Знаю, звучит паршиво. Шеннан не хотела мать. Она вообще не хотела, чтобы о ней кто-нибудь заботился.
Возможно, жесткость Карен действительно защита, как предполагала Тэлли, но впечатляюще солидная.
— Должно быть, нелегко, когда она отстраняется от вас.
Карен прищуривается; на ресницах столько черной туши, что они кажутся синими.
— У меня было полно времени привыкнуть.
— Расскажите мне о последнем дне, когда вы видели дочь. — Я перелистываю свои заметки. — Второе июня. Она в тот день пошла в школу?
— Ваши догадки не хуже моих. Она встала с кровати и оделась, но могла пойти куда угодно. У нее была куча друзей, которые не были друзьями. Ну, вы поняли.
— Мужчин? Вы говорите, что ваша дочь занималась проституцией?
— Возможно. — Она достает из кармана куртки узорный футляр для сигарет, подносит зажигалку к кончику «Мальборо лайт», затягивается, потом привычным жестом разгоняет дым. — Не знаю, как она зарабатывала деньги. Я ее не выручала, сразу скажу. Я знала, что она пила все, что дают, нюхала и кололась. Я перестала спрашивать.
— Эти друзья… Она упоминала чье-нибудь имя?
— Я такого не помню. Правда, хотя бы у одного были деньги. Как-то Шеннан принесла домой новую камеру «Никон». И кто-то дал ей куртку, симпатичную.
Это привлекает мое внимание.
— Вы можете ее описать?
— Она была короткая и коричневая, из какого-то натурального меха. Может, не настоящая, но выглядела как натуральный мех и дорого. Шеннан точно не купила ее где-то здесь.