Прокрутив запись, сделанную днем в субботу, 8 июня, – ту, что последовала за похоронами Шари, – Майерс спросил:
– Итак, Дон, на этой пленке он сказал, что снова собирается покончить с собой и фотографии будут в пластиковом пакете на его теле. Он покончил с собой и вы когда-нибудь находили фотографии, о которых он говорил?
– Нет.
Затем прокурор вернулся к разговору в офисе шерифа. Установив, что она не видела Белла до того дня, он спросил:
– В тот четверг вы услышали голос Ларри Джина Белла – вы сравнивали его с голосом человека, который вам звонил?
– Это был тот же самый голос.
– Вы в этом не сомневаетесь?
– Нет, сэр. Ни в малейшей степени.
Единственной уликой, которую судья Смит решил не предъявлять присяжным, был тот фрагмент, когда звонивший сказал Дон: «Знаешь, Бог хочет, чтобы ты присоединилась к Шари Фэй. Это всего лишь вопрос времени: в этом месяце, в следующем месяце, в этом году, в следующем году. Тебя не будут охранять постоянно».
Судья Смит решил, что запись от 22 июня слишком предвзятая и нанесла бы ущерб юридической презумпции невиновности обвиняемого. Сверлинг хотел, чтобы судья пошел дальше и не позволил присяжным услышать голоса Хильды и Дон в записях, потому что естественная симпатия присяжных к ним была бы перенаправлена в гнев против Белла. Судья Смит отклонил это ходатайство. Сверлинг далее попытался убедить судью в том, что Белл вел беседу со всеми нами в кабинете Меттса без помощи адвоката. Но из записи ясно следовало, что Белл добровольно отказался от своих прав и, горя желанием поговорить, попросил привести к нему семью Смит. В то время Меттс прямо сказал ему, что адвокат посоветовал бы ему не разговаривать, но он определенно хотел поговорить в любом случае. На заседании, состоявшемся без присяжных, Меттс показал, что брат Белла, адвокат, в то время ждал в вестибюле, но Белл несколько раз повторил, что не хочет его видеть. На мой взгляд, даже без исключенной записи присяжные не могли игнорировать уже представленные доказательства. В этот момент меня больше всего беспокоило то, что они сочтут двусмысленное и нарциссическое поведение Белла следствием неконтролируемого психического заболевания. Опять же, я признаю, что у него было психическое заболевание, но оно не лишало его способности контролировать себя и не мешало отличать правильное от неправильного. Большинству нормальных людей трудно понять, что социопаты, подобные Беллу, понимают разницу между добром и злом, но начинают рассматривать свои желания и чувство собственного всемогущества как высшие ценности, которые, по их мнению, выше общечеловеческой морали. Репортер WIS-TV Чарли Кейс дал показания о звонке, в котором звонивший пообещал явиться с повинной, но которое, как и многие другие свои обещания, не выполнил.
Ближе к концу дня Джуди Хилл, кассир на стоянке грузовиков на Гранд-Сентрал-Стейшн, откуда поступил звонок 6 июня, опознала Белла как человека, пришедшего в тот день за кофе и мелочью для телефона. Она видела, как он прошел через вестибюль, заметил, что телефон-автомат там занят, и направился к другому.
Задача обвинителя в работе со свидетелями заключается в том, чтобы ваша версия событий выглядела безупречной для присяжных. Вы хотите, чтобы каждый присяжный думал так: если эта часть вашей истории верна, то обвиняемый и есть тот, кто совершил преступление, и если это свидетельство добавили ко всем остальным, как все они могут быть ошибочны?
Доктор Джоэл Секстон, который осмотрел тело Шари там, где оно было найдено, и провел вскрытие, дал показания в тот же день, что и Хильда и Дон. Основываясь на физических показателях и отсутствии трупного окоченения, он пришел к выводу, что Шари была мертва по меньшей мере два дня.
– Разложение было налицо, – объяснил он. – Мухи отложили яйца, присутствовали личинки и жуки. В природе это нормальный процесс разрушения мертвого тела, найденного в дикой местности.
Как бы грубо это ни звучало, убийца знал, что произойдет, когда оставил тело Шари в лесу, тем самым затруднив установление способа смерти. Шари умерла либо из-за удушения и/или удушья, либо из-за сильного обезвоживания, вызванного ее заболеванием. В любом случае насильственное похищение и удержание были непосредственными причинами ее смерти в юридическом смысле, поэтому лицо, похитившее ее, несло прямую ответственность за ее смерть.
Доктор Секстон продолжал объяснять присяжным, что из-за сильного разложения невозможно определить, была ли Шари изнасилована. По этому вопросу присяжные могли принять собственное решение, основываясь на словах Белла в телефонном разговоре о том, что он «занимался с ней любовью» три раза. Как бы ужасно это ни звучало, по существу этот вопрос значения почти не имел.
Глава 20
В пятницу, 14 февраля, когда настала его очередь выступать в суде, Эллис Шеппард объяснил договоренность пары с Беллом относительно дома и подтвердил, что тот работал у него помощником электрика в течение шести месяцев, предшествовавших аресту. Он рассказал, что они с женой временно вернулись домой из запланированной девятинедельной поездки, чтобы проверить выполнение порученной Беллу работы в округе Салуда. По пути из аэропорта он завел разговор об исчезновении Шари Смит.
– Он [Белл] спросил меня, думаю ли я, что семья захочет вернуть тело.
По словам Шеппарда, он выразил надежду, что девушка еще жива, на что Белл ответил:
– Но если нет, как вы думаете, они захотят вернуть тело?
Пистолет 38-го калибра, который Шеппард показал Беллу, был приобщен к вещественным доказательствам после того, как он описал, что нашел оружие нечищенным и не там, где его оставил.
Он опознал голос на пленках как голос Белла, даже с устройством модуляции высоты тона.
– Я так разозлился, когда узнал голос мистера Белла на [записях]. И у меня не было ни малейших сомнений.
– И чей голос вы слышали на этой пленке? Голос, рассказывающий, что он сделал с Шари Смит? – спросил Майерс, подводя присяжных к пониманию всего ужаса происходившего.
– Это был голос мистера Белла. Точно его и никого другого.
В своих показаниях Шэрон подтвердила все, что сказал ее муж. Оба описали Белла как хорошего работника, но «странного» и «чудаковатого». Супруги показали, что он постоянно все записывает и во всем строго следует инструкциям, которые время от времени пересматривает.
Следователь-эксперт по документам Марвин «Микки» Доусон описал работу машины ESDA, основанную на методике, разработанной в Скотленд-Ярде в Лондоне, и объяснил, что она смогла разобрать следы другого текста на одной из верхних страниц, и как «Последняя воля и завещание» Шари связана с блокнотом, в котором Шэрон Шеппард оставила инструкции для Белла.
Используя фототаблицу, Доусон также объяснил:
– Я сравнил известный почерк Шэрон Фэй Смит с почерком в «Последней воле и завещании» и однозначно идентифицировал его как почерк Шари.
Сверлинг попытался изъять документ из числа улик, которые присяжные могли обсудить в своей комнате, утверждая, что сообщения Шари ее семье и бойфренду имели мало общего с самим делом, но могли настроить присяжных против обвиняемого. Судья Смит немедленно отклонил это ходатайство, отметив, что данный документ является важнейшей уликой, без которой убийство, возможно, не было бы раскрыто.
Ларри Джин Белл – в белой рубашке, жилете, зеленых брюках и зеленом галстуке – занял свидетельское место в отсутствие присяжных. Он пожаловался, что разрешил обыск своей машины и дома – обыск фактически разрешили его родители, поскольку это был их дом, – не зная, что можно сначала проконсультироваться с адвокатом, и что шериф Меттс отговорил его от этого, поскольку «адвокат только сказал бы ему заткнуться».
Меттс сказал ему, что они сэкономят время, если он просто согласится подписать бланки, но также сказал, что если он этого не сделает, они все равно получат ордер на обыск дома, что, собственно, и произошло. Так что, насколько я мог судить, этот вопрос остался неясным.
На свидетельском месте Белл повел себя так же, как в телефонных разговорах. Он словно попал в свою стихию, в зону комфорта и, отказавшись садиться, попытался доминировать в зале суда, утверждая, что именно так это делалось в Англии девятнадцатого века.
– Мы не собираемся играть в игры, если только вы не думаете, что жизнь Шари Смит была шуткой и моя жизнь тоже, – обвинил он Майерса. – Давайте попробуем вести себя здесь немного профессионально.
Больше всего меня беспокоило то, как он «связал» свою жизнь с жизнью Шари, будто они оба стали жертвами одного и того же противника.
Судья Смит неоднократно призывал его придерживаться сути дела, например, когда он отклонялся от темы, чтобы пожаловаться на людей из департамента шерифа, которые не вернули ему бумажник с восемьюдесятью или девяноста долларами.
– Вам придется ограничить свои комментарии рассматриваемым вопросом, – напомнил ему Смит.
– Я понимаю, но надеюсь, что и вы понимаете мое положение, – в ответ на предостережение судьи ответил Белл.
На заседании суда в субботу Белл сразу после открытия встал из-за стола защиты и пожаловался на агентов следственного комитета, которые отобрали у него ручку, заявив, что ее можно использовать в качестве оружия. Судья Смит объяснил, что этот шаг был стандартной процедурой безопасности, когда обвиняемого вводят в зал суда и выводят из него без наручников.
– Я не принимаю ваших извинений, сэр! – крикнул он. – Возможно, причина в этом, но я ее не принимаю.
– Я не извинялся перед вами, – ответил судья.
Убедившись, что внимание суда приковано к нему, Белл, казалось, продолжил с того места, на котором остановился в пятницу.
– Я стою у врат ада уже больше семи месяцев. Это и близко не может сравниться с тем, через что проходят семьи Смит и Хелмик. Я стою у врат ада, а они находятся в аду. Давайте покончим с этим и будем жить дальше.
Судья Смит уже постановил, что обвинение не станет поднимать дело Хелмик, чтобы избежать обвинений в предвзятости, но Белл все равно это сделал. Затем он сказал судье, что стенограммам допроса в кабинете Меттса не следует верить, потому что некоторые важные моменты в них опущены.