Далее он напомнил присяжным заседателям, что Белл обращался за психиатрической помощью только тогда, когда его арестовывали или осуждали за нападение на женщин, и заявил, что вердикт «виновен, но психически болен» будет наградой за эту тактику.
– Он сумасшедший? Не способен себя контролировать? Или он хладнокровный садист? Решать вам. Послушайте телефонные звонки, подумайте, что они вам говорят. Послушайте интервью, когда он наконец признал, что там его голос, но, должно быть, голос плохого Ларри Джина Белла, а не хорошего, и агента ФБР, который сказал, что, признав это, Белл сохранял лицо. Когда я сяду, вы больше не услышите ничего от имени штата и от имени Шари Смит относительно вины или невиновности подсудимого. Мы уйдем на перерыв, а она уже упокоилась. Она на кладбище, и этот суд касается того, кто отправил ее туда. И если штат не доказал – не оставив у вас ни малейших сомнений, – что Ларри Джин Белл сделал это, признайте его невиновным и отпустите. Судить о фактах вам. Ваш вердикт должен прозвучать громко, настоящим колоколом – по Ларри Джину Беллу или по Шари Смит. Скажите правду.
Подводя итоги, Джек Сверлинг признал безусловно доказанной ответственность Белла за похищение Шари. Расхаживая по залу суда, встречаясь взглядом с каждым присяжным по очереди, он сказал:
– Не хочу оскорблять ваш интеллект. Я здесь не для того, чтобы пускать дым, который помешал бы вам увидеть правду… Они взяли того, кого надо. Они взяли мистера Белла за похищение. На этих пленках голос мистера Белла. Теперь, что касается убийства… Я не знаю. Было ли откровение мистера Белла на этой пленке результатом того, что произошло на самом деле, или это бред сумасшедшего, не сознававшего, что происходит?
Сверлинг продолжил объяснять, какого типа обвинительные приговоры возможны в данном случае.
– Если вы признаете его виновным в похищении, как, я полагаю, и должно быть, и убийстве, что зависит от вас, то я прошу вынести вердикт, который констатирует то, что есть на самом деле: Ларри Джин Белл виновен, но он психически болен. При этом он несет ответственность за свой поступок в соответствии с этим приговором.
Меня не удивило, что Сверлинг не просил присяжных вынести вердикт «невиновен по причине невменяемости», потому что обвинение довольно убедительно показало, что Белл отличал правильное от неправильного, плохое от хорошего. Вместо этого Сверлинг сосредоточился на варианте, который исключал бы смертную казнь: «виновен в похищении, но психически болен».
– Мне кажется, – сказал он, – штат Южная Каролина просит нас спрятать головы в песок и вернуться в шестнадцатый век, когда с людьми с психическими проблемами обращались так же, как со всеми остальными.
– Сколько людей в своем уме, которые похитили кого-то и которые, возможно, причинили смерть жертве, стали бы звонить, чтобы звонок можно было отследить? – спросил Сверлинг.
В данном случае логики вопроса я не понял, так как Белл звонил из случайных мест и к моменту прибытия полиции неизменно уходил, не оставив никаких улик.
Хотя Белл был спокоен и сдержан во время выступления Майерса, ближе к концу подведения итогов защиты, когда Сверлинг сказал присяжным, что они видели «безумца на свидетельской трибуне», он встал и обратился к судье:
– Мистер Смит, сегодня шаббат, и я думаю, что по закону и людскому и Божьему сейчас моя очередь выступить в качестве свидетеля.
– Садитесь, мистер Белл, – сказал судья Смит.
Белл сел, помолчал минуты три, затем встал и снова прервал Сверлинга.
– Мистер Смит, я услышал достаточно! Сегодня шаббат. Время для работы истекло, и теперь пришло время для игр. Я прошу Дон Смит выйти замуж за Джина Белла!
Судья Смит приказал вывести его из зала суда для оглашения заключительных аргументов сторон и не приводить до тех пор, пока он не даст присяжным окончательные инструкции. Возвращаясь к столу защиты, Белл внезапно повернул к Дон, которая сидела за столом обвинения. Боб Смит и несколько помощников шерифа Меттса вскочили на ноги, но судебные приставы добрались до Белла первыми и заставили его вернуться на свое место.
Глава 23
Присяжным не потребовалось много времени, чтобы решить, как интерпретировать одиннадцать дней показаний. В воскресенье, 23 февраля, они вынесли свой вердикт, потратив на обсуждение всего пятьдесят пять минут. По делу «Штат Южная Каролина против Ларри Джина Белла»: по первому пункту – виновен в похищении; по второму пункту – виновен в убийстве первой степени Шэрон Фэй Смит.
Позабыв о своих предыдущих выходках, Белл выслушал вердикт без комментариев и какой-либо видимой реакции. Судья Смит объявил, что заключительный этап с вынесением приговора начнется во вторник утром.
– Мы надеялись, что присяжные признают его виновным, но психически больным, – сказал Сверлинг журналистам у здания суда. – Тем не менее я верю в систему. Я никогда не оспаривал вердикт присяжных.
Когда подсудимого выводили из здания суда, кто-то из репортеров спросил, как он себя чувствует.
– Молчание – золото, друг мой, – ответил Белл.
Этап определения наказания был для него последним шансом избежать смертного приговора, и вольно или невольно он сделал практически все возможное, чтобы в очередной раз продемонстрировать свое странное поведение.
Присяжные прослушали запись с угрозами Белла по телефону в адрес Дон и передачей указаний относительно места захоронения тела Дебры Мэй Хелмик.
Обвинение пригласило к свидетельской трибуне Дон и других женщин, на которых нападал Белл. Дон сказала, что из-за телефонных угроз ей пришлось оставаться в доме родителей под круглосуточной охраной полиции, пока убийцу ее сестры не поймали. Белл неотрывно смотрел на девушку и помахал ей рукой, когда она отошла от трибуны. Дон не удостоила его даже взглядом.
Затем настала очередь Белла. В течение сорока пяти минут, проведенных на свидетельской трибуне, он отказывался отвечать на прямые вопросы Сверлинга о своей жизни, заявив, что это «личные дела». Зато он не преминул пожаловаться:
– Я борюсь здесь за свою жизнь, и у меня нет времени на удовольствия. Я сильно опаздываю.
Он утверждал, что обвинительный приговор недействителен, поскольку грешно выносить приговор в воскресенье. Дальше последовали уже знакомые всем мантры.
– Я устал, замерз и голоден, и мне пора домой. Я хочу взять с собой кое-кого. Дон, ты выйдешь за меня замуж, мой поющий ангел? Посмотри мне в глаза, мой святой ангел. Я гарантирую, если ты примешь мою руку в священном матримониальном союзе.
Я не понял, что именно гарантируется, но он повторил:
– Ты выйдешь за меня замуж? Сейчас самое время хранить молчание.
Роберт Смит, на протяжении всего процесса заслонявший собой сестру от взглядов Белла, похоже, был уже готов вскочить и вцепиться Беллу в горло, но в последний момент сдержался.
– Почему вы так ужасно обошлись с Шари Смит? – спросил Майерс на перекрестном допросе.
– Я этого не делал, – ответил он. – Я не несу за это ответственности. Я больше не буду отвечать на этот вопрос.
Когда Майерс закончил с ним, Белл спросил у судьи Смита, можно ли ему сделать заявление перед присяжными.
– Если вы говорите, что это грех, то я определенно виновен, – начал он. – От макушки до кончиков пальцев ног я страстно желаю Дон Элизабет Смит. Я бы хотел взять ее за руку в священном союзе. Это единственное, в чем я виноват. И это связано с судебным процессом многими нитями.
По подсчетам, он уже в третий раз делал предложение Дон в зале суда. Позже она сказала, что от этого ее «выворачивало наизнанку». Несколько человек, соседей Белла, свидетельствовали о том, каким милым, дружелюбным парнем он был. Второй адвокат защиты Элизабет Леви спросила семнадцатилетнюю Мелиссу Джонстон, боялась ли она его когда-нибудь.
– Он никогда не давал мне ни малейших оснований для этого, – ответила девушка-старшеклассница. – С Джином было очень весело.
– Он был мне почти как брат, – сказала сотрудница отдела бронирования, работавшая с Беллом в Шарлотте. По ее словам, он помог ей пережить тяжелый развод и помогал по дому.
Я прекрасно понимал, для чего защита вызвала этих свидетелей, но на самом деле они подтверждали ту самую точку зрения, которую защита пыталась отрицать: как и многие серийные убийцы, которых мы изучали, Ларри Джин Белл был полностью способен контролировать свое поведение и притворялся только тогда, когда сам этого хотел.
Защита вызвала нескольких тюремных охранников, которые засвидетельствовали в целом спокойное и вежливое поведение Белла в исправительном учреждении, указав, что он всегда следовал правилам.
Мерет Биль, которой уже исполнилось девятнадцать и которую Белл донимал непристойными телефонными звонками, когда ей было десять, рассказала об этом так:
– Он говорил мне по телефону отвратительные, неприятные вещи. В основном это были сексуальные предложения, и он расписывал, что хотел бы сделать со мной и что сделает. Он много раз говорил об оральном сексе.
По словам Биль и ее матери, самым ужасным в этом испытании было то, что звонивший, казалось, всегда знал, когда они приходят домой, и иногда говорил, что навестит их.
Помимо семьи Смит, на большей части заседаний присутствовал Шервуд Карл Хелмик. На этапе вынесения приговора в суд пришли оба родителя Дебры Мэй. Отец и мать надеялись, что после всего произошедшего земная справедливость в отношении их дочери наконец-то восторжествует.
Сестра Белла, Дайана Лавлесс, сообщила, что брат пребывал в депрессии до и после убийства Смит и сказал ей, что его могут допросить по этому поводу из-за прошлых случаев. Однако она была шокирована и потрясена, когда ему предъявили обвинение.
Их отец, Арчи, сказал, что заметил изменения в поведении сына весной 1985 года.
– Он страдал от перепадов настроения. Стал очень беспокойным. Когда я обращался к нему, он либо отвечал невпопад, либо вел себя так, будто меня не слышит.
Мать Белла, Маргарет, призналась, что пришла в ужас, узнав о предполагаемых преступлениях сына. Она и понятия не имела, что он – убийца, пока его не арестовали. Маргарет полагала, что от прежних проблем Ларри излечили тюремное заключение и терапия. Она не знала, что его уволили с работы в «Истерн эйрлайнс», хотя в тот момент он переехал к ним жить, не знала, что он был осужден за непристойные телефонные звонки.