– Я полагаю, что мистер Белл теперь спокоен. Надеюсь, что так оно и останется.
То есть у него случился психотический эпизод, длившийся все три недели первого процесса?
Ларри Джина Белла вывели из зала суда и разрешили доесть большую пиццу, которую он заказал на ланч, прерванный возвращением присяжных.
В понедельник, 30 марта, обвинение вызвало шестерых свидетелей, включая психиатра доктора Джона К. Данлэпа, который в очередной раз назвал Белла сексуальным садистом.
– Я обследовал подсудимого после его ареста и пришел к выводу, что Белл знал, что позволено законом и что законом запрещено. Также он осознавал последствия своих преступных деяний. Возможно, он не в состоянии контролировать свои мысли, но он определенно может контролировать поступки. Белл делает то, что хочет, когда хочет, с тем, кого выбирает, чтобы удовлетворить себя. Самая важная его характеристика – полное отсутствие угрызений совести, раскаяния или сожаления о содеянном.
Майерс процитировал это последнее заявление в своем заключительном слове.
Интересно, что оценка Данлэпа практически совпала с заявлениями в отчете об испытательном сроке от июня 1976 года, где оценивалось состояние Белла в то время. В нем, в частности, говорилось: «Сотрудники считают, что обвиняемый, по-видимому, не испытывает вины или раскаяния за свои действия, винит в своем нынешнем положении других и представляет значительную опасность для окружающих». Вывод был правильный и, к сожалению, оказался пророческим в 1976 году, поскольку не утратил актуальности и десять лет спустя. Для меня это один из самых важных моментов в нашем исследовании криминального мышления. При оценке психических заболеваний и виновности насильственных преступников люди часто путают неспособность испытывать эмпатию, чувство вины и раскаяние за содеянное с неспособностью контролировать свои действия.
Последний вопрос Майерса Данлэпу прозвучал так:
– Предположим, что 14 июня в трейлерном парке Шайло в округе Ричленд девятилетняя девочка Дебра Мэй Хелмик играла у себя во дворе около четырех часов дня. Если бы рядом стоял полицейский, забрал бы мистер Белл ребенка? Нет. Он, безусловно, сознавал, что его действия незаконны, аморальны и его немедленно арестуют.
В правоохранительных органах мы называем это доктриной «полицейский у локтя», имея в виду, что если человек совершит преступление в присутствии офицера в форме, он явно не в своем уме. Если нет, то он способен контролировать себя.
Другой свидетель обвинения, Мэри Джейн Нью, официантка в ресторане мистера Джорджа возле озера Мюррей, который часто посещал Белл, сказала, что полностью доверяла ему и считала его другом. Она рассказала, как его родители, Маргарет и Арчи, пришли в ресторан вечером 31 мая 1985 года и попросили ее позвонить ему и узнать, не хочет ли он присоединиться к ним за ужином у мистера Джорджа. Он сказал ей, что смотрит по телевизору игру команды Университета Южной Каролины в Мировой серии колледжей. Игра была захватывающая, и Мэри по просьбе Арчи перезвонила позже, чтобы узнать счет. Белл подробно рассказал о том, что произошло в первых пяти иннингах. В то время Шари Смит либо лежала, связанная электрическим проводом, на матрасе в гостевой комнате Шеппардов, испуганная и ожидающая своей участи, либо уже была мертва.
Нью сказала, что выражала Беллу опасения за свою собственную безопасность, и он согласился проверять ее дом каждую ночь.
– Я доверяла ему. Если бы не он, я бы боялась идти домой.
Некоторые задаются вопросом, как настолько порочный человек может казаться таким заботливым. Меня это нисколько не удивляет. Для такого типа преступников важно ощущение власти над жизнью и смертью; сознание того, что он может спасти или убить по своему желанию. В обоих случаях он чувствует, что владеет другим человеком, что благодаря его вмешательству он принадлежит ему.
Присяжные прослушали шесть телефонных записей, в том числе ту, в которой Белл описывал Дон, как убил Шари. Сверлинг возражал против воспроизведения записей, ссылаясь на то, что Белл уже был осужден за это преступление, и представление записей представляло бы двойную опасность[6]. Майерс утверждал, что записи показывали Белла больше как человека «злого и порочного», чем психопата.
Последним свидетелем обвинения на этапе наказания была Дон, которая рассказала о звонке, приведшем к Дебре Мэй.
– Вам еще кто-нибудь звонил от этого человека после того, как он дал указания относительно тела Дебры Мэй? – спросил Майерс.
– Нет. Это было последнее, что мы получили.
– Пожалуйста, расскажите суду еще раз, что он сказал вам во время этого звонка.
– Он сказал мне, что я буду следующей.
Как и на процессе по делу Смит, меня привлекли в качестве эксперта, и я снова полетел в Южную Каролину за день до запланированной даты дачи показаний.
По прибытии в Пикенс я коротко встретился с Донни Майерсом. Мы оба хорошо представляли, что мне нужно сказать, поэтому длительного обсуждения стратегии не требовалось. Я не общался с Хелмиками так тесно, как со Смитами. Их не требовалось вербовать, чтобы выманить убийцу их дочери, поэтому у меня не было личных отношений с Деброй, Шервудом или их детьми. Тем не менее здесь жертва была ближе по возрасту к двум моим собственным девочкам, чем Шари, и я чувствовал, что связан с этим делом и обязан принять участие в судебном процессе. Несмотря на то что мы получили обвинительный приговор по делу Смит, я понимал, что если мы хотим справедливости для Дебры Мэй, мы должны добиться аналогичного приговора. Бывшие жертвы Белла описали, что он сделал или пытался сделать с ними. Дейл Хауэлл рассказала, как Белл подъехал на зеленом «Фольксвагене», когда она шла домой из продуктового магазина, и спросил, не надо ли ее подвезти. Когда она отказалась, он схватил ее и приставил нож к животу. «Но я закричала и напугала его».
Говоря об обвинительном приговоре 1976 года, бывший адвокат Пятого округа Рональд А. Барретт упомянул эпизод, когда Белл спросил студентку университета, как ему куда-то проехать. Помочь она не смогла, и тогда он наставил на нее пистолет и пригрозил застрелить, а потом схватил за руку и потащил к своей машине. К счастью, она смогла вырваться и убежать.
Сверлинг также представил знакомый набор психиатров и психологов. Доктор Эдвин Харрис, психолог, который лечил Белла в Шарлотте в 1979 году, сказал, что, согласно его тестам, у Белла имеется проблема в общении с женщинами.
– Он думал о женщинах как об объектах, которые можно использовать в сексуальных целях, – отметил он и добавил: – Я видел в нем конфликтного, неуравновешенного и психически больного человека.
По мнению Харриса, Белл не смог гармонично объединить мужскую и женскую стороны своей личности. Вполне возможно, так оно и было, но какое это имело отношение к стремлению насиловать и убивать? В ходе перекрестного допроса Харрис признал, что Белл знал и понимал разницу между правильным и неправильным, добром и злом.
Доктор Люциус Прессли снова охарактеризовал Белла как сексуального извращенца, который не способен контролировать свои импульсы. А доктор Роберт Сабалис назвал его «пограничным психотиком», хотя и не шизофреником, сказав:
– Мистер Белл видел много конфликтов между добром и злом, демонами и богами по результатам теста с чернильными пятнами Роршаха.
Этот пример показывает разницу между тем, что делают психологи, и тем, что делаем мы, потому что я не вижу корреляции между этим и способностью контролировать себя, чтобы не похищать и не убивать людей.
Хотя мне не разрешили рассказать о самом профиле, поскольку это не считается фактическим доказательством преступления, меня снова вызвали для дачи показаний. На этот раз меня попросили представить экспертное мнение, составленное во время наблюдения и беседы с Беллом. Я сказал, что, хотя он, безусловно, вел себя и говорил странно, но казался психически здоровым и понимал, что происходит.
– Он выглядел аккуратным и организованным, – сказал я, – и показался мне весьма общительным и логичным. Думаю, ему нравилось быть в центре внимания.
Я снова объяснил свой подход:
– Мы предоставили ему подходящий сценарий спасения лица, указали на своего рода выход. Он сказал мне, что несет ответственность за эти смерти, но это сделал не тот Ларри Джин Белл, который сидел передо мной, а другой, плохой Ларри Джин Белл. Насколько я понимаю, ход оказался эффективным, потому что он, по сути, признался в причастности к убийству.
Присяжные удалились для рассмотрения приговора в 11:39 утра в четверг, 2 апреля. Они совещались шестьдесят семь минут, после чего вернулись в зал заседаний. Передав листок с вердиктом судье Рихтеру, секретарь зачитал вслух: «Мы, присяжные заседатели, в вышеупомянутом деле, убедившись, вне всяких разумных сомнений, что убийство было совершено при предусмотренном законом отягчающем обстоятельстве, похищении, рекомендуем суду приговорить обвиняемого Ларри Джина Белла к смертной казни за убийство Дебры Мэй Хелмик».
За исключением имени жертвы, это было точное повторение решения присяжных по делу о похищении и убийстве Шари Смит. Впервые с тех пор, как Верховный суд США восстановил смертную казнь в 1976 году, присяжные в округе Пикенс вынесли смертный приговор.
Удовлетворенный вердиктом и приговором, я попрощался с Майерсом, Меттсом, Маккарти и их командами и улетел в Виргинию. Нагрузка на наш отдел продолжала расти, но теперь мне выделили пару дополнительных мест в штате, так что незадолго до того я получил двух агентов-профайлеров, которых еще предстояло обучить.
Глава 26
После вынесения приговора Белла доставили в тюрьму округа Пикенс, а оттуда вернули в исправительное учреждение в Колумбии. Он дважды был приговорен к смертной казни, но теперь начинался затянутый апелляционный процесс.