1
Это удивительно – как они умудряются так карикатурно одеваться.
Понятно, что выполняют инструкцию: выглядеть среднестатистическим городским обывателем, но ведь не получается! Они вошли к Геннадию Ивановичу в товароведческую подсобку букинистического магазина, где тот разбирал принятые за день книги. Оба в плащах – один в светлом бежевом, другой в темно-сером; оба в галстуках – у одного в полоску, у другого кубиками, и, когда они одновременно полезли во внутренние карманы за удостоверениями, Геннадий Иванович лишь махнул рукой:
– Не надо, я вас узнал.
И действительно: одного из них, Юрия Сипаева, он помнил еще по институту, где на одной кафедре начинали заниматься научной работой. Но когда тот оказался на службе в «конторе», сразу перестал со всеми здороваться, а на Свердловке от знакомых отворачивался или переходил на другую сторону. И лишь Миша Висилицкий, композитор и диссидент, при встрече подводил к Юрию Ивановичу какого-нибудь своего нового знакомого художника или артиста из Москвы, вроде Караченцева, и, немножко заикаясь, представлял их друг другу.
– А вот, Коля, познакомься: это – Юрий Иванович, наш местный разведчик. Он сейчас на курсы английского языка вместе с моей женой ходит, думает, его в Китай пошлют работать, а я знаю, что его ушлют в Африку, он там заразится черной оспой и умрет. – В такие моменты Миша крепко хватал Сипаева за рукав и продолжал: – Он недавно проводил обыск у меня на квартире по доносу одного завистника. Я думал: он дневник моей жены хочет изъять, она кое-что там про наши интимные отношения писала, а он отнял у меня все стихи Мандельштама, которые Олег Крюков для меня на машинке одним пальцем месяц печатал, и велел какого-то Адрианова читать.
Но сегодня чувствовалось, что ребята из «конторы» настроены благожелательно.
– Геннадий Иванович, нам нужен ваш совет, а возможно, и помощь. Где бы мы с вами могли минуток десять пошептаться?
– Да здесь и пошепчемся. Дверь я закрою, нам никто не помешает.
В кабинете посетители довольно церемонно, но скупо представились.
– Владимир Николаевич!
– Геннадий Иванович!
– Юрий Иванович!
– Я знаю.
Все уселись на стулья, и Владимир Николаевич как старший по званию начал:
– Завтра к нам в служебную командировку для проведения ряда закрытых мероприятий должно прибыть одно очень важное лицо. Если рабочую часть «наши» готовят вместе с московскими товарищами, то культурную программу возложили на нас с Юрием Ивановичем. Он сказал, что вы с ним, в общем-то, знакомы. Это так? А, можете не отвечать. Так вот, мы проанализировали пристрастия и интересы гостя и поняли, что баня, охота, уха и бильярд в нашем случае не проходят. Оказалось, что важное лицо всю жизнь собирает старинные книги, и мы хотим завтра привезти его к вам в гости. В ваш магазин. С директором Ольгой Михайловной, мы уже все обсудили. Ваша задача: минут двадцать-тридцать с ним пообщаться, если получится больше – мы не ограничиваем. Может, что-нибудь любопытное покажете ему. Рядом с вами будет постоянно находиться Юрий Иванович: если что-то будет непонятно, он подскажет. Вопросы есть?
– Конечно! А что за лицо-то это? Как его зовут?
– Ах, да, забыли. Кто он такой, может, лучше пока вам и не знать! Завтра сами познакомитесь. Скажем только, что он в звании генерала армии. Это я к тому, чтобы вы понимали ответственность момента. Мы знаем, что у вас всякие важные гости бывают: и Иосиф Кобзон, и Валентин Распутин к вам захаживали. Ну, да, впрочем, чего говорить – ждите нас завтра!
2
На следующий день, около четырнадцати часов две черные «Волги» с московскими номерами въехали во двор книжного магазина, и крепкие симпатичные ребята, выйдя из машин, попросили девчонок-продавщиц, куривших у приоткрытой двери, закрыться и не высовываться. В то же время в торговый зал с главного входа вошли гости. Их было четверо.
Геннадий Иванович видел через приоткрытую дверь своего кабинета, как маленький Сипаев уже в помещении магазина вдруг выскочил вперед процессии и засеменил, указывая дорогу к директорскому кабинету. За предметом общения, в смысле за Геннадием Ивановичем, прислали минут через пять. Уборщица Лида засунула голову в приоткрытую дверь:
– Тебя зовут!
В кабинете пили чай, разговоры разговаривали, но было как-то не уютно. Все стояли, потому что стоял генерал: охранники у дверей с блюдечками и чашками, из которых отхлебывали чай, Сипаев – почему-то со шляпой в руках. А Ольга Михайловна привстала с кресла и, облокотившись на стол, чуть подалась вперед, вся наливаясь красным и превращаясь в «копченый окорок», как ее называли за глаза книжники. Генерал стоял посреди кабинета и, казалось, занимал его весь. Седые, прямо-таки серебристые волосы его были одного цвета с костюмом и галстуком. А его уверенность и спокойствие, наполнявшие теперь кабинет, не расслабляли, а наоборот: заставляли быть в напряжении всех остальных. Еще до того, как генерал повернулся, Геннадий Иванович почувствовал, как его начинает наполнять подобострастие. Попытался скинуть его, но ничего не получилось. Рукопожатие генерала было твердым и вовсе не церемонным, да и взгляд гостя мог запомниться надолго: глаза светлые, а зрачки горящие и пронизывающие.
– Федор Денисович, – с какой-то благожелательностью или даже радушием произнес гость и с трудом расслышал промямленное в ответ:
– Геннадий Иванович… – Даже сам букинист почувствовал некоторую неловкость после своих слов и попытался исправиться, разыграв некоторое, возможно сомнительное, юродство. – А позвольте поинтересоваться: в каком направлении развиваются ваши интересы к старой книге?
– Я собираю «жэзээлки» в широком смысле слова.
– Это значит – и современные, и «горьковские», и «павленковские»?
– Да. Но не только! Меня интересуют всякого рода жизнеописания.
– Что, и жизнь Иисуса Христа?
– Да, у меня есть «Жизнь Иисуса Христа» и Ренана, и Штрауса, и Дидона, и Фаррара. Кстати, «Жизнь Христа» Фаррара печаталась в издательстве Тузова, а это издательство известно тем, что издавало в основном книги по заказу церкви. Так знаете, почему они перевели и напечатали книгу этого профессора англиканской церкви?
– Нет!
– Объясняю – потому, что из всех христианских церквей англиканская церковь самая близкая по обрядности к православной.
– А всякие романы историко-биографические тоже собираете?
– Ну, эту границу определить очень сложно. Например, «Слово и дело» Пикуля у меня есть, но к коллекции я его не отношу. А как бы границей для своей коллекции, по достоверности или наукообразию я поставил Валишевского.
– А у вас он весь «суворинский»?
– Да, «суворинский», в красных полукожаных переплетах с золотыми головками, а «сфинксовский» – в издательских.
Этот почти профессиональный разговор, малопонятный и уж совсем не интересный для постороннего слушателя, продолжался минут пятнадцать, постепенно приобретая вполне житейскую, человеческую окраску.
– А нет ли чего интересного из старинных книг у вас в запасниках, что можно было бы посмотреть? – поинтересовался гость.
Это была удача – только вчера Геннадий Иванович купил большую подборку книг в серии «ЖЗЛ» издательства Павленкова, одетых в тридцать замечательных аккуратненьких переплетиков по пять книжечек в каждом: сто пятьдесят «павленковских жэзээлок»! Но когда он доложил об этом генералу, тот только махнул рукой.
– Нет – спасибо! Они у меня все есть. Их вышло ровно сто девяносто шесть, и они у меня все, и даже в очень приличных переплетах, – почти перебил Геннадия Ивановича генерал и уже, обращаясь к Олеге Михайловне, продолжил: – Это очень памятная для меня история, и я вам ее сейчас расскажу. Лет пятнадцать назад я купил в магазине тридцать книг или что-то около того – так же, по пять выпусков в переплете. Все они были с кожаными уголками, с блинтами, с золотым тиснением. Принес я их домой, сравнил со своим каталогом, и оказалось, что у меня – комплект! Лишними остались примерно пятьдесят выпусков! Вот тогда я пригласил ребят из стажеров и предложил им найти мастера, который когда-то переплел эти книжечки. Через неделю я с ним встретился! Ну, он уже такой старенький: слава Богу – больше пятидесяти лет прошло с тех пор, как он те переплеты сделал. К моей просьбе отнесся с уважением. И вот у меня собрался полный комплект в одинаковых переплетах прекрасного мастера. Кстати: мне еще несколько раз приходилось к нему обращаться. Как-то раз мне попались растрепанные книжки «вольфовского» издания «Русские мальчики-герои». Вы, Геннадий Иванович, наверное, знаете такие книги?
– Да, у нас на складе есть две или три. Хотите – принесу? – спросил Геннадий Иванович, помня, что что-нибудь надо показать.
– Нет – не надо. Зачем, если они у меня есть?
– А еще у меня на складе есть парочка книг «Русские девушки-герои».
– Это что такое?
И по тишине, возникшей после этого вопроса, Геннадий Иванович почувствовал, что сказал что-то не то.
– А это – такие же книги, как и «Русские мальчики-герои». Тоже в издательстве Вольфа Маврикия Осиповича выходили.
– Нет, таких книг не было, – отрезал коротко генерал, и тишина после его этих слов стала еще противнее.
– Да ну как же, товарищ генерал? – запричитал Геннадий Иванович уже совсем по-мальчишески. – Я на склад могу сбегать…
Он даже попытался сделать движение по направлению к двери, но почувствовал легкую, но настойчивую руку Юрия Ивановича у себя на талии.
– Не надо, Геннадий Иванович. Я сам схожу. Вы только объясните.
– Там есть продавщица – Зина Вазель.
– Я ее знаю.
– Так скажите ей, что на складе на моей полочке в углу они стоят.
Не успел генерал и чашку чаю допить, как Юрий Иванович завез в кабинет тележку, загруженную старыми книгами – к встрече товаровед приготовился! Поверх всех этих старинных растрепанных и не очень растрепанных, и просто в прекрасных переплетах книг, лежали два маленьких томика.
Геннадий Иванович взял их и протянул генералу.
Когда в присутствии генерал-полковника наступает тишина и в этой тишине, кажется, слышно, о чем думает каждый, то становится не по себе всем присутствующим – кроме генерала. Через минуту, а это – много, почетный гость поднял глаза на нашего товароведа и, как-то неестественно улыбнувшись и приподняв брови, спросил:
– И что – эти книги можно купить?
– Да, конечно, Федор Денисович! – как-то радостно откликнулся Геннадий Иванович. – Они стоят по семь с полтиной каждая!
– Товарищ генерал-полковник, разрешите мне до кассы дойти? – обратился к гостю один из сопровождающих.
– Нет, я сам привык за себя платить! А вам большое спасибо, Геннадий Иванович! – Генерал повернулся к товароведу и протянул ему руку. – Вы доставили мне большое удовольствие этими двумя книжечками. Я не на трибуне, и не делайте скидок на мой пафос, но мы с вами государственные люди и должны думать о государственных интересах.
– Федор Денисович, – пожимая руку генералу, Геннадий Иванович осмелел, – если у нас с вами есть пять минут, я расскажу, что такое государственное хранилище и почему я против этих безвозмездных дарений и передач коллекций в музеи и библиотеки.
– Ну, время у нас есть. А что же такого интересного вы мне хотели рассказать? – Было заметно, что важный гость был несколько если не ошарашен, то удивлен смелостью товароведа. Он не знал, что Геннадию Ивановичу было предложено поболтать с генералом.
3
– С некоторых пор меня включили в закупочные комиссии нескольких городских музеев, а также сделали членом закупочной комиссии областной библиотеки имени Ленина. И вот с полгода назад новый директор библиотеки Ким Матвеевич Ильинич пригласил меня познакомиться. Я пришел, мы посидели, поболтали, а потом он мне и говорит: «Давай я тебе покажу одну страшную вещь, с которой не знаю что делать?» И ведет он меня в подвал, а там помещение – зал целый метров на шестьдесят и высотой метра четыре. С половины зала с наклоном под потолок что-то закрыто брезентовыми полотнищами. Директор стаскивает брезент с этой горы, и я вижу штабеля старинных книг в дорогих кожаных переплетах. На глазок профессионально – там было не меньше семи тысяч, а может, и все десять. С уровня глаз и выше можно было понять, что это старинные книги. Но от пола на метр или полтора была видна только бумажная труха: крысы сгрызли все! «Это библиотека Дмитрия Андреевича Балики. Знаешь, кто это такой?» «Конечно!» – ответил я Ильиничу.
Дмитрий Балика был замечательной личностью, не только потому, что был реальным создателем областной библиотеки, которая стала фактически всесоюзным депозитарием. Он начал работать в библиотеке в начале тридцатых заведующим отделом библиографии, а фонды тогда уже составляли более двух миллионов. Но дело даже не в этом, а в том, что это был крупнейший специалист-библиограф в стране, до переезда в наш город он являлся ученым-библиографом Украинской Академии наук. А официальное ученое звание его было: доктор библиографических наук! Да-да! Хотя такого ученого звания никогда не было, для него специально Луначарский провел через Совнарком решение и лично поздравил Дмитрия Андреевича.
Да что говорить, если у меня дома лежит легендарный «Альманах библиофила» 1929 года, особый именной экземпляр Д. А. Балики на бумаге верже с иллюстрациями на палевой бумаге. Таких напечатано было всего 44 штуки! При общем тираже – 300!
«Как же так?» – спросил я у директора библиотеки. «А вот так! Балика завещал свою личную библиотеку нам, наследники после смерти завещание выполнили, и лежат эти книги в этом подвале уже пять лет. Никто за такие подарки спасибо дарителям не говорит. Дарителю кажется, что он совершает подвиг или какое-то благодеяние. А у меня места нет! У меня девочки нет, которой я должен бы был поручить разобрать эти сокровища. А ведь ты понимаешь, что это сокровища. У меня девчонки получают по семьдесят рублей, а она должна в течение дня заполнить пятьдесят карточек: „Известия“, „Правда“, „Труд“, „Балахнинская правда“, „Богородская правда“ и так далее. И вот я должен ей сказать, что кроме основной работы теперь она должна еще переписать по всем научным правилам эту гору книг. Как по-твоему, скажет она спасибо профессору Балике? Вот такие бывают подарки!»
Так вот, товарищ генерал, я-то не государственный человек, я лишь – товаровед. А вам, государственному человеку, загадка: что делать с крупнейшими частными коллекциями? Передавать их в государственные хранилища или пусть продолжают жить своей жизнью: переходить из рук в руки от одного собирателя к другому?
– То, что вы сейчас рассказали – невероятно! – Лицо генерала оставалось непроницаемым, и интонация не говорила о том, что история его разволновала. – То, что вы мне показали и рассказали сегодня, и порадовало, и удивило.
4
Не успел Геннадий Иванович выкурить сигарету у себя на книжном складе, где он обычно уединялся, чтобы сбросить напряжение, – как дверь приоткрылась, и показалась хитрая мордочка уборщицы Лиды.
– Иваныч, директриса зовет.
Но тут же мордочка пропала, и через широко распахнутую дверь в подсобку вошла Ольга Михайловна. Описывать женщину ее габаритов невозможно: она была просто очень большая. Вся!
– Ну что, товаровед? Ведешь обедать в ресторан!
– Кого?
– Ну, не генерала же! Нас с Зинкой! И запомни этот день. Как жена майора говорю тебе: больше тебе в жизни не подвернется такой случай – пожать руку генералу армии, и даже чуть-чуть повыше… – Она возвела глаза к потолку, словно пытаясь узреть сквозь него вершину, хоть в малой степени подходящую для сравнения.
Юрий Иванович позвонил через два дня, сказал, что зайдет, и попросил в обеденный перерыв ждать его в магазине. Прошел он, конечно, через служебный ход, со двора – как раз в это время разгружали машину с книгами. Поздоровался с Геннадием Ивановичем за руку и, оставив дверь открытой, уселся на стул так, чтобы был виден весь огромный пустынный торговый зал магазина.
– Геннадий Иванович, у меня к вам два сообщения, оба важные и оба приятные. Во-первых, руководство нашей организации просило меня передать вам благодарность за помощь. А второе… – Юрий Иванович на мгновение замолчал, нахмурил брови и продолжил: – …сегодня с нарочным из Москвы пришла бандероль на ваше имя от Федора Денисовича. Там две книги с благодарственными словами в ваш адрес.
– А где же книги? И хоть какие книги-то?.. – нетерпеливо перебил посетителя Геннадий Иванович.
– Книги интересные! Это – Наталья Решетовская! Слышали про такую? Первая жена Александра Солженицына?
– Да, слышал… – как-то неопределенно ответил товаровед.
– Так вот одна книжка, это – «В споре со временем», издана АПН по нашему заказу, и распространяется она через дипломатические представительства за границей. Так что об этом болтать не следует! А вторая – на французском языке. Название ее переводится вроде бы: «Саня: моя жизнь с Александром Солженицыным», издана она в Париже. Обе книжки Федор Денисович вам подписал, одну по-русски, другую – по-французски.
– Юрий Иванович, так чего же вы их мне не принесли-то?
– Геннадий Иванович, книги останутся у нас в конторе – так решило руководство. Так будет лучше и для вас, и для нас. Подумайте сами – что будет, если кто-то не очень умный увидит их у вас дома? Могут и вас, и нас неправильно понять… А за сохранностъ не тревожьтесь, храниться они будут надежно, в сейфе. Так что если вам любопытно подержать их в руках – заходите…